Королева пустыни - Джорджина Хауэлл

Ее ждали две женщины. Лулуа, старуха в малиновом и черном, была смотрительницей дома. Вторая, с красивым широким лицом, с черненными кохлем глазами, накрытая черно-золотым вышитым шарфом, была одета в черное, с разрезами платье поверх сиреневых и фиолетовых хлопчатобумажных юбок. В переднем разрезе спускались к талии четыре толстых косы, вокруг шеи висели «нити грубых жемчужин», перепутанные с отделанным бахромой ожерельем из изумрудов и рубинов. Это была Туркийе – словоохотливая черкешенка, посланная Ибрагимом, помощником эмира Хаиля, ее приветствовать.

Невольница принесла кофе, и Туркийе с Гертрудой сели на подушки беседовать. История черкешенки была необычайна. Султан в Константинополе подарил ее Мухаммаду ибн Рашиду, впоследствии ставшему эмиром, и она быстро стала любимой женой. Нынешний эмир родился у него от одной из жен, Муди. Туркийе начала объяснять Гертруде хаильскую иерархию. Теперешний эмир, шестнадцати лет от роду, отсутствует уже два месяца – ушел в набег на лагеря племени рувалла с отрядом из восьмисот человек. У него уже есть четыре жены и два маленьких сына. Высшей властью в отсутствие эмира является его помощник Ибрагим, брат главного советника и регента – Замиля ибн Субханга. Но сам Ибрагим благоговеет перед властной бабкой эмира Фатимой. Эта почтенная старушка умеет читать и писать, как объяснила Туркийе, и завязки королевского кошелька у нее в руках. Эмир к ней прислушивается, и люди с ужасом думают, что она может ему сказать, когда он вернется. У нее есть фавориты – но да смилуется Аллах над теми, кто вызовет ее недовольство! Гертруда мысленно отметила, что следует как можно скорее посетить Фатиму, и поощрила собеседницу к дальнейшим откровениям. Драгоценности, надетые на ней, объяснила Туркийе, принадлежат всему гарему и даются любимым женам или одалживаются для особых случаев. Как тиара Беллов, подумала Гертруда. Туркийе пообещала познакомить ее с Муди и другими женщинами гарема.

О королевском гареме, представительницы которого до конца своих дней обитают в стенах дворца, Гертруда знала намного меньше, чем о жизни бедуинских воинов. Она задавала вопросы, на которые Туркийе охотно отвечала. Согласно правилу, установленному с четырнадцатого века, женщина может выйти из дома только в трех случаях: когда ее ведут в дом жениха, когда умирают ее родители или когда ее хоронят. Обычная женщина в Хаиле выходила на улицу только ночью, полностью закутанная, и лишь для того, чтобы навестить родственниц. Чем богаче и знатнее семья, тем строже она толкует правила. Каждая женщина должна иметь при себе опекуна-мужчину, даже если это мальчик вдвое ее моложе, и это он будет заключать ее брак. Мужчина может иметь до четырех жен – при условии, что проявляет одинаковую щедрость ко всем ним, – и сколько угодно наложниц. Он может развестись с женой без указания причин, только произнеся простую словесную формулу при свидетелях.

За гаремом присматривают евнухи, привезенные из Мекки или Константинополя. У некоторых есть и серьезные внешние обязанности. Например, евнух Салих служит ночным дозорным в Хаиле. Еще есть рабы. Эти люди, захваченные в набегах наряду с лошадьми и верблюдами, делятся на две категории. Если их сочтут уродливыми или глупыми, остаток жизни они проведут, доказывая владельцам свою полезность. Если же они разумны, красивы и презентабельны, то их возьмут в самые богатые дома и сделают доверенными лицами. Чарльз Даути называл их «рабы-братья». Избранные из избранных попадают в королевский дом и живут во дворце. Им разрешено носить оружие. Туркийе намекнула, что хорошо бы при возможности найти союзников среди этих людей. Главный над рабами-братьями – Саид, тоже евнух, прямой канал связи с эмиром или его помощником Ибрагимом. Таков был замкнутый политический мир, в который попала Гертруда. Куря и слушая эти сплетни, она подумала, что никогда не разговаривала с подобной женщиной до сих пор. Она заключила, что Туркийе – «веселая дама», и в ее обществе будет приятно находиться, а ее советы весьма пригодятся. За полуденной трапезой одна из рабынь Туркийе доложила о прибытии еще более важного гостя. Гертруда огладила юбку, заколола волосы и поспешила в гостиную, где в ожидании села на диван, а ее проводник Мухаммад остановился на почтительном расстоянии. В дверях появился раб, шагнул в сторону, комнату наполнил сильный запах розового масла, и стремительно вошел Ибрагим в ярко окрашенной куфие, перевязанной золотым шнуром, или агалом, и с саблей в серебряных ножнах. Гертруда отметила это узкое лицо, лихорадочный блеск черных глаз, обрамленных кохлем, клочковатую имперскую бороду и обесцвеченные зубы, а также «нервозную манеру и беспокойный взгляд». Он произнес обычные приветствия и произвел впечатление человека хорошо образованного – «для Аравии». Она его поблагодарила, поделилась первыми впечатлениями от Хаиля и кратко описала свое путешествие. Ибрагим пробыл до призыва к дневной молитве, но когда вышел, появился первый предупреждающий знак. Остановившись около двери, он шепнул Мухаммаду, что среди мусульманского духовенства есть некоторые разногласия по поводу прибытия женщины в одиночку, и Гертруде лучше всего будет проявить некоторую осмотрительность… «Короче, мне не положено было больше выходить в город до особого приглашения».

На следующий день она с сожалением продала часть своих верблюдов, ослабевших после перехода через пустыню Нефуд, а лучших отослала к воде и зелени, где они смогут поправить здоровье. К ней привели в гости двух маленьких рашидовских принцев в драгоценностях и парче. Они держались за ручки, и их сопровождала пара мальчиков-рабов. Принцы сидели, глядя на Гертруду яркими подведенными кохлем глазами, и ели яблоки и печенье, которыми она их угостила. Это были, сухо замечает Гертруда, «двое из шести наследников, оставшиеся от всех рашидидов – так безжалостно они истребляют друг друга». Как ей сообщила Туркийе, за последние восемь лет были убиты три эмира. Гертруда заключила: «В Хаиле убийство – это как пролитое молоко».

Она рвалась исследовать город, но ее просили оставаться в доме. Она не могла выйти дальше двора, навестить своих людей – и чувствовала досаду. Обычно на новом месте она повсюду расхаживала, заводила знакомства, узнавала последние новости и пробивала дорогу в те слои общества, которые могли быть ей полезны.

Настало время преподносить дары Ибрагиму, и Гертруда попросила Мухаммада отнести ему послание вместе с халатами, рулонами шелка и коробками конфет. И вежливо спросила у Ибрагима: можно ли ей нанести ответный визит? Он ответил приглашением, но просил не выходить до темноты: он пошлет за ней кобылу и рабов для сопровождения. Гертруда с беспокойством ожидала ночи, и наконец прибыла лошадь и пара человек: один – вести кобылу под уздцы, другой – идти впереди с фонарем. Гертруда надела вечернее платье, сунула в сумочку портсигар и мундштук слоновой кости и поехала в дамском седле по извилистым улицам между глухими стенами. Копыта лошади беззвучно ступали по земляным дорогам. В свете фонаря мелькали, дрожа, водостоки и двери, снова скрываясь в бархатной черноте. Гертруда ни за что бы не нашла снова путь сквозь этот лабиринт при свете дня. Ночь выдалась звездная, но вместо широкого сверкающего неба открытой пустыни здесь был узкий канал звезд между крышами. Гертруда разминулась с парой женщин, которые пробирались вдоль стен, не глядя по сторонам.