Сердце Абзалета - Ойзин Макганн

Все в отчаянии переглянулись. По потолку бежали все новые трещины, дождем сыпались мелкие осколки. Потом установилась напряженная тишина, в которой отчетливо слышалось зловещее потрескивание. Это было похоже на молчание громадной дамбы, которую вот-вот прорвет наводнением.

— О нет!.. — прошептала Найялла.

— Наружу! — заорал Дрейгар и, взвалив на плечо находящегося без сознания бригадира, кинулся к выходу.

Калам подхватил тело Казиль и поспешил следом за ним. Тайя и Локрин схватили под руки Нугана и бросились через тела убитых рэнсников, загромоздивших проход. Стараясь не отстать от них, ковыляли Микрин и Найялла. За их спинами разразился адский грохот: это рушились внутренние пещеры.

Рэнсники поджидали у самого выхода. Едва появился Дрейгар, на него тут же набросили ловчую сеть. Пока он выпутывался, рэнсники обрушили на него град булыжников. Калама тоже накрыли сетью, повалили на землю. Норанец дрался, как лев, яростно отбиваясь от дюжины врагов, подскочивших к нему с ножами. Трое дюжих рэнсников сбили с ног Найяллу и Микрина, оттеснив их от детей.

Тайя и Локрин, поддерживая под руки Нугана, хотели выскочить наружу, но перед ними вырос Лирап-Луддич. Мрачно ухмыльнувшись, вождь занес над ними кинжал.

— Я обещал вашему дяде, что он полюбуется на ваши вспоротые животы до того, как с него самого сдерут шкуру!

Со смешанным чувством страха и изумления Тайя и Локрин смотрели на страшный тесак: сверкающее лезвие стремительно превращалось в ржавчину, которая облепила его, словно полчища муравьев.

Заметив изумленные лица детей, Луддич перевел взгляд на кинжал и, вскрикнув от ужаса, уронил его на землю. Кинжал раскололся на куски, как будто был сделан из хрупкой глины, и осколки на глазах съела ржавчина.

То же самое произошло с оружием каждого из рэнсников. Вопя от ужаса, нападавшие побросали оружие и в панике заметались по пещере.

— Луддич! — закричал кто-то. — Там наши старики попали в ловушку!

Вождь оторвал Локрина и Тайю от Нугана и, схватив детей за шиворот, потащил к выходу. Маленькие мьюнане как могли отбивались, кусались и царапались — но все было напрасно.

Выбежав из пещеры, Луддич замер на месте, словно сраженный молнией.

Солнце уже опустилось за гору, и в лучах заката взору предстала страшная картина.

Вся земля вокруг ожила и превратилась в одно черное месиво, которое бурлило и волновалось, как море в шторм. Леса больше не было. Последнее дерево упало и было тут же проглочено черной массой.

Спасаясь от черной пыли, помощники и ученики чародея испуганно жались к входу в пещеру. Фургоны и грузовики, окруженные со всех сторон черной массой и раздираемые на части, уходили под землю.

В кузове последнего грузовика находились старейшины-рэнсники и Гарс с воздетыми к небу руками. Не в состоянии передвигаться на больных ногах без посторонней помощи, старики оказались в бедственном положении.

— Не бойтесь! — восклицал чародей в молитвенном экстазе. — Вознесите хвалу всесильному Браску, и земля вас пощадит! Земля — наш друг. Если мы будем молиться, с нами ничего не случится.

Грузовик медленно погружался под землю. Искореженные колеса превращались в пыль. С бампера отвалились зажженные фонари и тоже исчезли в черной пучине. Старики кричали от страха и, цепляясь друг за друга, пытались удержаться в кренящемся набок кузове.

— Не бойтесь! — продолжал призывать чародей. — Помолимся нашему всесильному Браску, попросим у него спасения!

Голос Калайялла Гарса дрожал, а лоб покрыла испарина. Заклинатель был бледен как смерть.

Не выпуская детей, Луддич бросился на помощь старейшинам, среди которых был и старый вождь.

— Держись, отец! — крикнул он.

Но уже в следующую секунду кузов грузовика раскололся пополам. Кабина ушла под землю, а задняя часть кузова задралась вверх. Не удержавшись на ногах, Калайялл Гарс перелетел через борт и в одно мгновение исчез в черном месиве. Следом за ним скатилось еще двое рэнсников. Кузов накренился набок еще сильнее, и старый вождь заскользил вниз — и тоже пропал в черной пыли. Остальные старики отчаянно звали на помощь.

Громко всхлипнув, Луддич отшвырнул в сторону детей и ринулся вперед — прямо по бурлящей земле. Но, не успев сделать и трех шагов, увяз и, медленно уходя под землю, с протяжным стоном простер руки туда, где только что исчез его отец…

Вдруг все успокоилось. Черная пыль разгладилась и потеряла свою силу, а земля снова стала обычной землей. Ушедший по пояс в землю и замурованный в ней, словно в застывшем цементе, Луддич безуспешно пытался выбраться наружу.

Воцарилась удивительная тишина. Не веря своим глазам, Тайя и Локрин сорвались с места и понеслись мимо вождя по поляне, как будто проверяя землю на прочность, а потом остановились и принялись рассматривать друг у друга подошвы: пятки были испачканы обыкновенной глиной. От черной пыли не осталось и следа.

Большинство стариков уцелело, но они все еще боялись спуститься на землю и звали на помощь родственников. Увидев, что Локрин и Тайя как ни в чем не бывало разгуливают по земле, рэнсники со слезами радости поспешили к старикам.

— Значит, он все-таки успел! — многозначительно промолвила Тайя.

Локрин кивнул: после долгих странствий Тряпичник наконец-то отыскал свой настоящий дом.

ЭПИЛОГ

Рэнсники оставили мьюнан и их товарищей в покое. Настало время залечивать раны. Вытащив тело Казиль из пещеры на поляну, Калам сказал, что ничья помощь ему не требуется и он похоронит ее один. Вместо надгробья он воткнул на могиле арбалет.

Отдав последний долг отважной женщине-воину, все отправились разбивать лагерь. Измученные приключениями, они мечтали только об одном — хорошенько выспаться.

Прошло немало времени, прежде чем рэнсники спохватились выкопать Луддича, вросшего в землю, словно морковь. Вождь зыркал по сторонам, но не проронил ни слова. Спирой раздобыл лопату и принялся его откапывать.

Когда взошла луна, рэнсники двинулись обратно в поселок. Молодые катили стариков на креслах-каталках или несли на носилках. Ежась под презрительными взглядами соплеменников, униженный и развенчанный монарх плелся последним.

Локрин и Тайя еще долго не могли заснуть. Несмотря на усталость, они любовались звездами и темным силуэтом величественной горы и мечтали о том, как вернутся на Абзалет. Наконец заснули и они.

Друзья проспали почти до полудня. Первым проснулся Дрейгар. Парсинанин отправился к засыпанной пещере и принялся отыскивать между камнями вещевые мешки. Когда проснулись остальные, он уже успел развести костер и в воздухе аппетитно запахло жареной грудинкой и бобами. Путешественники с трудом поднялись на ноги, но, взглянув друг на друга, покатились со смеху: такой жалкий и измученный был у них вид.

— Ума не приложу, как мы доковыляем до дома, — заметил Эмос, набрасываясь на еду. — Видно, придется сначала навестить тетушку Шельду…

— Вы только посмотрите! — с набитым ртом воскликнул Нуган, протягивая руку. — Ну и картина! Ничего подобного я в жизни не видывал.

У подножия холма, насколько хватало глаз, простиралось громадное свежеперепаханное поле. Кое-где виднелись осколки камней, щепки и сломанные ветки.

— Интересно, что случилось с нашим поселком? — пробормотал бригадир. — Если и его сровняло с землей, то лучше уж мне сразу отправиться домой — к жене и детишкам…

— Да уж, — печально вздохнул Эмос, — много горя обрушилось на эти места.

— Теперь это совсем другая страна, — сказал Локрин. — По крайней мере, не нужно будет снова продираться сквозь чащу…

— На редкость уродливый пейзаж! — покачала головой Найялла. — Впрочем, после тех ужасных пещер я чувствую себя здесь, как в раю.

— Мы вам обязаны жизнью! — воскликнул Микрин, улыбаясь своим спасителям. С особенной гордостью он смотрел на Тайю и Локрина. — Когда вернемся домой, можете просить что угодно, — пообещал он детям.

— Значит, мы получим обратно свои инструменты? — обрадовалась Тайя.

— Само собой, — улыбнулась Найялла.

— А вы научите нас делать крылья с перьями? — поспешно поинтересовался Локрин.

— Почему бы и нет?

— А собаку?.. — пролепетала Тайя. — Вы купите нам собаку?

— А это не будет слишком, молодые люди? — добродушно улыбнулся Микрин.

— Нет! — в один голос вскричали дети и бросились совещаться друг с другом, чего бы попросить еще.

Счастливые родители обнялись и с умилением смотрели на своих чад.

Дрейгар, глядя на перепаханные просторы, размышлял о том, что теперь у него прибавится работы: для составления новых карт потребуется уйма времени. Калам бросал печальные взгляды в сторону могилы Казиль. Рудокопы молчали, погруженные в воспоминания о своих погибших товарищах.