Возвращение к истоку. Передача светильника - Бхагаван Раджниш

Если вести человека прямолинейно, он будет сопротивляться, потому что, заставляя его двигаться в определенном направлении, вы создаете для него шаблон и забираете у него его свободу.

Прежде всего, в таком случае человек никогда не достигнет, потому что вместе со всем скрытым нежеланием и сопротивлением глубоко внутри него кипят гнев и ярость. И все это - вхождение в зависимость, принятие духовного рабства - все это ради удовлетворения его же желаний.

И от всего этого он затаит в душе обиду. Эти препятствия не только не дадут ему установить связь с мастером, но и построят стену между ними. В таком случае достичь практически невозможно.

Это порочный круг: когда вы делаете то, что вам говорят, внешне вы покорны, вы готовы служить мастеру, внешне вы благодарны, но внутри вы противитесь и злитесь. И когда, следуя всем указаниям мастера, вы не достигаете... именно здесь ученики превращаются во врагов мастера. Вместо благодарности в процессе ученичества они накапливает в себе лишь больше и больше враждебности.

Однако вести человека так, чтобы он не осознавал, что его ведут... все должно быть так же, как когда вы идете на аромат садовых цветов. В вас не будет нежелания, сопротивления, враждебности к аромату, несмотря на то, что именно он привел вас.

На самом деле, аромат - это сети, которые поймают и притянут всех, кто способен обонять. И лишь достигнув, они поймут, что их привели, что их охраняли, что о них заботились - и ведь ни одним словом им не было приказано делать так и не поступать иначе. Их свобода не была затронута ни на йоту. Они не оказались порабощенными.

Именно такова моя работа. Очень редко удается найти мастера, который бы вел вас таким образом, потому что это требует немало сил и напряжения. Мастер должен быть очень сознательным, очень внимательным, чтобы ученик ни в коем случае не ощутил себя ниже его. Мастер должен брать руку ученика так, как если бы это ученик сам брал мастера за руку. Это огромное искусство. Мастер завлекает, но не повелевает.

Поэтому лишь изредка вы найдете в числе мастеров совершенных проводников. Вот определение совершенного проводника: он никогда не позволит вам узнать, что вы ведомы. Вы понимаете это лишь под конец вашего путешествия, и тогда внезапно вы чувствуете безумную благодарность и признательность мастеру за его неутомимые брожения кругами, необходимые, чтобы никоим образом вас не ранить и не создать в вас зависимость. Наоборот, чтобы дать вам еще большую и большую свободу, мастер становится вашим другом.

Но не каждого ученика можно вести незаметно.

Меня сотни раз спрашивали, почему женщин так сильно привлекает моя философия и мой образ жизни. Я давал этому разные объяснения, но истинный ответ в том, что женщина более ответственна в своем ученичестве, нежели мужчина, и, кроме того, ей известна тонкость руководства без прямолинейных указаний. Женщина не действует через ум, которому необходимы четкие и ясные наставления. «Дай мне десять заповедей» - это мужской язык. Но есть мужчины, у которых сердце настолько же чувствительно, как и у женщин. Они могут стать идеальными учениками, но их процент среди мужчин меньше, чем процент идеальных учеников среди женщин.

Многие мужчины, не имеющие сердечности и действующие через ум, могут приблизиться к мастеру, проявить к нему интеллектуальный интерес в соответствии со своими предрассудками; может даже показаться, что они его неплохо понимают, лучше, чем кто-либо еще, потому что их умственное понимание будет гораздо яснее.

Но мир сердца - это не мир математики и логики; это мир поэзии и музыки. Им можно наслаждаться, но умом его не понять.

Мне вспоминается великий английский поэт Колридж. Он считается одним из величайших англоязычных поэтов, несмотря на то, что за всю свою жизнь он закончил лишь семь произведений: все дело не в их количестве, а в их качестве. После себя он оставил почти сорок тысяч незаконченных стихотворений.

Но на протяжении всей его жизни друзья донимали его:

- Ты безумен! У тебя под рукой несметные богатства. Всего несколько стихов сделали тебе имя великого поэта, и если бы ты закончил свои сорок тысяч не менее качественных произведений, то во всем мире тебе не нашлось бы ровни, за всю историю человечества, в его прошлом, настоящем и будущем, тебе не нашлось бы достойного соперника. Ради чего ты хранишь эти обрывки?

И он отвечал:

- Вы не понимаете. Я не могу окончить их. До тех пор пока жизнь не направит меня так нежно, что я не буду ощущать ее руководства и не буду чувствовать ее толчков, я ничего не стану делать. Эти стихи - стихи моей свободы; через мои слова освобождается все сущее. Так что с ними придется повременить.

Однажды друг Колриджа, тоже поэт, увидев стихотворение, которому не хватало лишь строчки, сказал ему:

- Ну допиши ты сам эту строчку!

- Так нельзя, - ответил Колридж. - Я уже пытался, но разница в качестве будет такой же, как разница между небом и землей. Я еще могу обмануть людей, но не себя же самого. Я буду ждать, пока не придет сущее; и оно не будет принуждать меня, потому что нельзя писать стихи под принуждением, - оно просто поведет меня, приободрит меня, и тогда я окончу этот стих, но пойму я, что сущее вело меня, только когда закончу его.

Однажды профессор литературы в лондонском университете в ходе лекции натолкнулся на строку из Колриджа, уловить смысл которой ему никак не удавалось. И поскольку он был искренним человеком, то сказал своим студентам:

- Я не могу объяснить вам эту строку, но брать объяснение с потолка не хочу. Колридж - мой сосед. Сейчас он уже очень стар, но поскольку мы давно живем по соседству, меня к нему еще пускают. Я схожу к нему и спрошу, что он хотел сказать в этой строке.

На следующий день он отправился к Колриджу и задал свой вопрос. Колридж глянул на стих и сказал:

- Какой-то смысл тут, несомненно, есть. Когда я это писал, лишь двое знали его. Теперь знает только один.

Услышав про этих двух, знающих смысл, профессор испугался: где же сейчас их разыщешь? Но когда Колридж добавил, что теперь знает вообще только один, профессор испугался еще сильнее. Оставалась последняя ниточка, и он спросил:

- Надо понимать, ты говоришь о себе?

- Нет, - рассмеялся Колридж. - Когда я писал этот стих, то смысл знал я, и еще Бог. Теперь же только один Бог и помнит, а я забыл. Это прекрасная строка, но, увы, вспомнить мне не удастся. Более того, собственно, я ведь ее и не писал.

Богом Колридж именует все сущее, и, кроме названия, различий нет. Он говорит: «Я не писал эти строки. Да, буквы вывел я, но мною двигала, меня вдохновляла большая, превосходящая меня сила. Я был лишь ее инструментом, медиумом».

Слово «медиум» напоминает мне о том, что сказала Гайян - что во время танца и пения возле меня она полностью потеряла себя в этом танце и этом пении, но в ней не было и мысли о том, что ею кто-то руководит. Я даже и не говорил ни про какое руководство - она сама сказала.

Она могла танцевать, как ей хотелось. Но я был там.

Она танцевала возле меня и поэтому не могла не находиться в моем присутствии. И мое присутствие несло ее все дальше и дальше, все глубже и глубже. Невысказанное и неуслышанное, но руководство все же было. Теперь, оглядываясь назад, она ясно помнит этот важный опыт, через который она прошла. Обратно пути нет - идти можно лишь вперед, но никак не назад.

Наверняка в начале ей казалось, что это просто эстетика, что танец украшает даршан. Но мало-помалу она влилась. Однако если бы я дал ей руководство, которому надо было бы следовать, то она не смогла бы влиться полностью - руководство стало бы помехой.

Путь истины - это путь сердца, не важно - мужского сердца или женского. И движению сердца нельзя научить, его можно лишь передать через вдохновение, возбуждение, восхищение, отправившись в новое исследование... по приглашению, а не по приказу.

Вопрос Гайян прекрасен, и он поможет многим. Слова «приказ», «руководство» и «заповедь» - слова ума. Сердце их не понимает, ему известно лишь беспричинное, воспламеняющее вдохновение... но настолько сочное, настолько великолепное, что сердце само следует за ним.

Но большинство религий растоптали путь сердца, поэтому лишь немногие мастера могут ему научить. Это тонкое искусство, даже сверхтонкое. Легче простого найти учителей, знания, руководство, дисциплину для ума, но ум не имеет ничего общего с религией.

Однажды я шел мимо реки и увидел мальчишку-пастуха, который, похоже, был круглым идиотом: он тянул корову по направлению к дому. Корова залезла в реку и возвращаться не желала - и понятно, что сил в ней было куда больше, нежели в том мальчишке. Но он тужился изо всех сил.

Я остановился понаблюдать. В результате, уже не парень тянул корову, а корова затягивала парня в реку. Он кричал и звал на помощь: