Башня-2 - Юрий Никитин

Уже почти без страха она погладила по голове, почесала за ушами. Он в истоме прикрыл глаза, чуть не замурлыкал.

— Ну почему ты такой печальный? — спросила она. — От тебя веет прямо мировой тоской.

Пес вяло махнул хвостом. Шерсть под ее пальцами слегка потрескивала, словно по ней бегали невидимые искры.

— Как хоть тебя зовут? — спросила она. — А, лохма-ый?.. Ладно, будем звать тебя Лохмачом. А когда хозяева найдутся, тогда уж…

Он аккуратно лизнул ей ладонь. Елена научилась не отдергивать руку. Если псу так нравится, пусть лижет. Правда, ей это тоже почему-то нравится.

Стрелка подошла к десяти. Елена выглянула с балкона. На площадке собачников вдвое больше. Ясно, уже узнали, что она, так страшащаяся любого пса, подобрала большую собаку…

— Пойдем, — сказала она, — надо показаться людям.

Она шагнула к двери. Пес поднял голову и смотрел вопросительно. Даже голову поворачивал с боку на бок, прислушиваясь. Елена взялась за ручку, пес вскочил. Когда она потянула дверь на себя, он в два прыжка был уже у двери.

Скорее всего, — подумала она с облегчением, — убежит, едва я открою дверь. Все-таки понимает, что это не его дом. Помчится искать хозяина…

В лифт он вошел вместе с ней, так же чинно вышел. На лавочке у подъезда сидели старухи, сразу завосклицали, удивились. Елена сжалась, ожидая воплей, но старухи оказались цивилизованными: знали, что если собака на поводке, значит, злая, укусить может, а если идет свободно, значит, хозяин знает наверняка, что такая собака даже не гавкнет.

— Лена, — сказала одна с удивлением, — вы решились взять собаку?

— Это не моя, — сказала Елена торопливо. — Вы уж простите, что без ошейника!.. Она прибилась ко мне в грозу. Сейчас веду отдавать на площадку…

— Какой огромный пес, — сказали ей в спину. — Храбрая женщина. И добрая.

Это я храбрая, — подумала она. — Если бы вы знали…

Глава 31

С площадки навстречу помчалась целая свора. Елена сжалась, но ее пес шел спокойно, горделиво. Наконец он слегка приоткрыл пасть, легонько рыкнул.

Почти все собаки остановились как вкопанные, даже пыль из-под упершихся в землю лап, чуть ли не послышался визг тормозов, только один могучий ротвейлер еще бежал, и тогда Лохмач показал клыки и рыкнул громче. Елене почудились раскаты далекого грома.

Ротвейлер завизжал, как придушенный поросенок. Его занесло на чересчур крутом повороте, упал, проехал на боку мимо, поднимая желтую пыль, а потом вскочил и, подгибая обрубок хвоста, сгорбленный и униженный, затрусил к хозяину, где укрылся за его спиной.

— Здравствуйте, — сказала Елена, стесняясь. — Вот…

Лохмача рассматривали, переглядывались, крутили головами. Елена видела недоумение в глазах, собачники явно не знали, что сказать, один попытался протянуть к Лохмачу руку, тот показал ему клыки. Второй предложил кусочек печенья, Лохмач его проигнорировал.

— Обученный, — определил собачник.

— Но не агрессивный, — добавил второй. — Конечно, при такой комплекции можно жить и без драк…

— Это не ротвейлер, — сказал один из ротвейлеристов. Его собственный пес, толстый черный, с подпалинами, сидел в сторонке и трусливо смотрел на новичка. — У ротвейлеров шерсть покороче.

— Ротвейлеры помельче, — добавил второй безжалостно. У него самого, как знала Елена, было нечто маленькое, лохматое. — Это… мадагаскарский дог, наверное…

— А есть такие?

— Ну, бордоский. Или миланский.

— Да нет таких пород! Он похож на сенбернара, только шерсть покороче и… не такой рыхлый.

Теперь Елена и сама заметила, что ее Лохмач, в сравнении с остальными псами, выглядит как бульдог рядом с карликовыми пуделями. Мышцы перекатываются под гладкой кожей, в нем чувствуется свирепая сила. Остальные собаки это заметили, даже самые задиристые присмирели, бегали кругами в сторонке, на новичка смотрели трусливо.

— Это из новых пород, — заявила женщина. — Теперь чуть ли не каждый день — новые породы. Эти новые русские таких собак-убийц выводят!

— Да не новые русские, — возразил мужчина. — Что вы такое говорите!.. Новые русские могут только пальцы веером. Собак они покупают на Западе. Кто-то купил, привез, а как обращаться, не знает. Вот в грозу пес и убежал…

Ротвейлерист предложил:

— Вы его пустите побегать.

—Как?

— Да сделайте вот так рукой… Нет, вот так! И скажите: Гуляй!

Елена сделала, Лохмач посмотрел на нее с укором, лег у ее ног и положил морду на лапы. Глаза были тоскливые.

— Не заболел? — спросила женщина.

— Тоскует, — определил ротвейлерист. — Если бы знал, как найти хозяина, уже помчался бы… А так лежит и ждет, когда за ним придут.

— Да, — сказала женщина с чувством, — они нас считают большими и всемогущими!

Два дня Лохмач жил у нее тихо и мирно. Сделанную работу Елена большей частью отправляла на службу по Интернету, но два раза в неделю должна была, нужно или не нужно, показываться на службе лично. Сегодня был как раз такой день, она тревожилась, оставляя пса одного, собачники нарассказывали ужасов, что творят их любимцы в отсутствие хозяев: даже крохотные пуделя обдирают двери и обои, вытаскивают из шкафов шубы и рвут на клочья, собаки покрупнее за десятиминутную отлучку в щепы размалывают не только табуретки на кухне, но и гарнитуры…

— Пожалуйста, — уговаривала она дрожащим голоском, — не грызи, не ломай здесь ничего!.. Я бедная, я жалобная, я и так никудышная!.. Если ты что-то испортишь, я уже никогда не смогу ни купить новую вещь, ни даже отремонтировать!

Пес посмотрел укоризненно, но даже не поднялся, чтобы проводить ее до дверей. От него по-прежнему веяло тоской и безнадежностью.

Обратно она не бежала, а летела на крыльях. На свой этаж поднялась едва ли не раньше лифта. Второпях не могла попасть в замочную скважину, а когда открыла, сердце екнуло. В прихожей было пусто.

Она пробежала в коридорчик, тоже — пусто. С замершим сердцем вбежала в комнату. Огромная черная туша лежала на том же месте, где Елена оставила, это чудовище. Голова даже не шелохнулась, только веки поднялись. Она ощутила на себе взгляд коричневых глаз. — Ты болеешь? — вскрикнула она.

Уже без страха пощупала ему нос. Если сухой и горячий, то, скорее всего, заболел, а если холодный и влажный…

Под пальцами было прохладно. И совсем не сухо.

— Так что же с тобой? — спросила она жалобно. — Нельзя же так тосковать… Все наладится!.. Ладно, отдыхай. Я приму душ, а потом поужинаем вместе.

Она оставила дверь в ванную открытой. Пес лежал как темная глыба, даже не смотрел в ее сторону, однако впервые за последние годы ей стало надежно и как-то защищенно. Когда в квартире такой большой и сильный зверь, мимо ее двери будут проходить на цыпочках.