Клятва воина - Джульет МакКенна

Я посмотрел на свои загорелые руки, бледные бедра и грудь. Выдавил улыбку, показывая, что понял шутку, и вдруг сообразил, что я самый светлокожий человек на корабле. Гривал был с головы до пят цвета старой кожи, и хотя руки Сезарра имели тот же оттенок, что и мои, это был их натуральный цвет, а не прикосновение солнца. Казалось странным выделяться таким образом: разъезжая по северу для мессира, я привык к тому, что люди чаще делают замечания насчет темноты моих волос и кожи. Под ногами качнулась палуба, напоминая мне о моем шатком положении.

Я изобразил скобление лезвием своих щек.

– Бритва?

Сезарр наморщил лоб и обратился к Гривалу. Тот испуганно вытаращил глаза.

– Нет. – Сезарр категорично покачал головой. – Теперь ты островитянин.

Я оглядел корабль – и правда, нигде не видно ни одного гладкого подбородка. Мысленно вздохнув, я улыбнулся и кивнул Сезарру. Мне не раз приходилось отращивать бороду, чтобы изменить внешность, и если вы спросите меня, то я вам честно скажу: сбривание этой проклятой штуки доставляет мало удовольствия. К сожалению, я не мог представить себе, чтобы моя так называемая госпожа позволила мне игнорировать здешнюю моду на волосатые лица.

Гривал дал мне чистую, хоть и поношенную рубаху, а Сезарр отыскал лишнюю пару штанов – и то, и другое из мягкого небеленого хлопка. Щупая незнакомую ткань, я не сдержал улыбку: там, дома, это была дорогая штука. Я огляделся в поисках какой-нибудь обувки.

– Сапоги? – с надеждой спросил я.

Сезарр покачал головой.

– Не на островах. Ноги сопреют.

Вот вам и объяснение загадки изысканных дам с огрубелыми ступнями.

Не глядя на меня, Гривал что-то пробормотал Сезарру.

– Он говорит, ты не урожденный раб, – перевел тот; нерешительность в его голосе боролась с любопытством.

– Нет. – Я дружески улыбнулся.

Возможно, один из этих мужчин располагает той решающей информацией, которая вытащит меня отсюда. И самая убедительная причина для дружбы с ними – это язык, который мне необходимо выучить.

– А что ты делал раньше?

Глаза Сезарра были вопрошающими, и я не винил его. Я бы тоже остерегался, если бы кто-то вдруг навязал преступника в мой караул.

– Я был присягнувшим великому господину, его воином.

Я был далеко не просто воином, но вряд ли сейчас уместно объяснять этим людям понятия клятвы и долга.

– Теперь ты служишь жене Шек Кула, нашего Великого Господина. – Сезарр расплылся в улыбке, явно ожидая, что я разделю его восторг.

Я кивнул и вспомнил алдабрешскую резьбу, которую видел в салоне госпожи Чаннис. Смотришь на нее с одной стороны – это дерево, посмотришь с другой – это лицо. Почему бы и мне не смотреть пока на рабство как на некую разновидность службы? Сделанного не воротишь, значит, надо думать о будущем.

Развить эту мысль мне не удалось. С громким восклицанием хлопнув себя по лбу, Гривал заспешил по палубе к куче свертков и бросил мне что-то длинное. Я машинально поймал, недоумевая, что бы это могло быть.

Я увидел свой меч и тупо уставился на блестящую зеленую кожу ножен.

– Хороший клинок, – с одобрением заметил Сезарр и выжидательно протянул руку.

Итак, покупатели на релшазских невольничьих рынках получают свой скот вместе с упряжью, с сарказмом подумал я. Ну-ну, до чего цивилизованно! Я отдал меч и, глядя, как Сезарр крутит над головой сверкающую сталь, молча порадовался, что не стал испытывать против него свою удачу.

Но все же хорошо, что этот клинок будет со мной как постоянное напоминание о моем истинном господине, о моем добровольном служении, о клятвах чести, означавших, что мессир тоже будет делать все возможное, дабы отыскать меня, лишь бы те проклятые чародеи дали ему знать, куда меня продали. Я бы предпочел сам выбраться из этой передряги, но утешало то, что и мои друзья не будут сидеть сложа руки.

Зазвенел колокол. Сезарр и Гривал торопливо убрали снаряжение, и я пошел за ними к камбузу. Оказалось, мы должны подавать дамам обед. Оба раба, а следом за ними и я нагружали подносы тарелками горячей бледно-желтой каши и всякими мисками с мелко нарезанной снедью, политой разнообразными соусами. Судя по тому количеству, что взял с камбуза Гривал, женщина Мали ела по меньшей мере за шестерых. А Сезарр, казалось, думает, что у Гар слишком тощие ноги.

Вскоре я обнаружил свою ошибку, когда понял, что личный раб питается объедками со стола своей госпожи. О чем болтали женщины, я не ведал, но по их тону и выражению лиц можно было подумать, что все они – самые близкие подруги. Мрачно наблюдая за Ляо, я обнаружил, что ее округлости происходят от здорового аппетита, и мой желудок протестующе заворчал. Мы подали еще слабого вина и фруктов, и, наконец, Мали удалилась отдохнуть, Гар вернулась к своему вышиванию, и я с удивлением увидел, что Ляо уютно устроилась на подушках с письменным ларцом и грудой корреспонденции, убористо написанной на тонкой папирусной бумаге.

– Мы едим. – Сезарр кивнул на дверь, и я последовал за ним и Гривалом на палубу, к нашему, по-видимому, привычному месту.

Беззлобно смеясь, Гривал передал мне пару мисок со своего почти нетронутого подноса. Я благодарно улыбнулся и с опаской посмотрел на их содержимое. В одной лежало что-то подозрительно похожее на мелкие внутренности, а в другой – кучка увядших зеленых листьев. Я ткнул в них пальцем.

– Это турил, – пояснил Сезарр и протянул мне странного вида ложку, более плоскую, чем наши, и с двумя зубцами на конце ручки, напоминающими крошечные вилы. Глядя, как он изображает зачерпывание и накалывание еды, я понял, почему все порезано на такие маленькие кусочки.

– Никаких рук, очень плохо. – Он решительно покачал головой. – Не чисто, дурные привычки жителей материка.

Я вздохнул и подцепил ложкой горсть листьев. В какой-то ужасный миг я решил, что проглотил осу; при том, что я видел цветы в некоторых блюдах, это было единственное, чем я мог объяснить опаляющую боль во рту.

– Горная трава. – Сезарр подал мне фруктовый сок. – Очень жгучая.

Со слезящимися глазами я запил ее соком и торопливо набил рот теплой кашей. Она была слегка зернистая, мелкие крупинки так и норовили прилипнуть к зубам и небу, но, несмотря на необычно кислый вкус, она была вполне съедобной.

Гривал предложил мне тарелочку с кусочками темного мяса в темно-красном соусе.

– Очень вкусно, – одобрительно кивнул Сезарр. Выдавив слабую улыбку, я боязливо попробовал соус. Как ни странно, он оказался сладким, почти медовым, с легким привкусом ароматных пряностей. По крайней мере голод мне здесь не грозит, подумал я, жадно опустошая тарелку.