Моряки Зелёного Моря - Deuscreator

Она не сможет остановить это чудище… Архихищника из Инфернума. Разве только немного отвлечёт, даст остальным уйти. Пока оно не опрокинуло Исследователя набок.

Раненое животное безнадёжно бьёт ногами, но в глазе его блестит окровавленное лезвие. Нет. Животное ещё не ранено, его просто схватили, и его надо спасти.

Она сделала шаг, её схватила Голди. Наёмница что-то кричала ей, но Сова не слышала, спокойное белое море шумело помехами в её голове. Безоблачный день, бриз обдувал лицо. Она смотрела на гримасы Голди, на её искрящую руку. Угасшее солнце ещё пылало болью.

Сова подхватила Голди под руки и расправила крылья, с силой делая рывок к трапу, ведущему к кабине Исследователя. Ветер, сдувая, ударил их о борт, но Сова удержалась на трапе. Голди успела схватиться за поручень.

Машина начала двигаться, балор злобно открыл рот, а пулемёт продолжал поливать свинцом, вминая пули в его грудь, похожую на сплетение чёрных скал. Его руки выскользнули из-под днища железного монстра, и он когтями впился в корму Исследователя. Загорелись руны защиты, и от рук балора повалил пар.

Исследователь стремился вырваться, нашёл опору в песке, и от резкого старта Голди чуть не сорвалась с трапа с испуганным криком. Сова намертво вцепилась в неё, схватив за запястье. От движений другая рука заскользила, норовя сорваться.

На её крик, словно на приглашающий костёр, спикировала тень - ещё один дьявол, но уже с боевой косой. Он обрушил бы на них свою силу, но тут блеснули вспышки, Кобра дал очередь, сбивая жнеца. Окровавленное серебро, вовремя вогнанный кол.

Сова почти вбила наёмницу в шлюз, бледная полуэльфийка еле держалась на одной ноге. Сова втолкнула её внутрь, но сама медлила; огромный балор ухватился крепче за корму Исследователя и упёрся, не давая уехать.

Исследователь, подобно гусенице, вползал на вершину бархана, задрав передние колёса, словно лапки жука, когда его отрывают от земли. Кобра что-то орал и тянул Сове руку из люка шлюза; Сова держалась за поручень, смотрела на него и думала.

Она чертовски много думала, и было это тысячью голосов. Она отступила, у Кобры широко раскрылись глаза всего на секунду, прежде чем зажмуриться от попавшего в них песка. Он заорал, стремясь перекричать бурю.

“Ибо бьёт он молниями и светом, как яростный закат, которому всё равно суждено смениться ночью”.

Она собралась отпрыгнуть, вспорхнуть и дать ветру отнести её к огромному балору, стать копьём, что вырвет тому глаза и заставит отпустить машину. Но Кобра высунулся сильнее и всё-таки поймал её за руку.

Его пальцы сжались на её запястье, впиваясь до боли, но её рука уже довольно скользкая от дьявольской крови, и его ладонь соскользнула на когти, Кобра сразу оскалился от боли, но держал, стремясь не отпустить. Его хватка заметно слабела от полученных ран, но он всё ещё её держал.

Она отрастила крылья, и ветер безжалостно наполнил их, словно паруса, ветром. Она более не страж, она разящее копьё. Что даст им шанс выжить не защитою, но безжалостной атакой. Воин, лишённый щита, что впрыскивает в себя «живую молнию».

Сова выскользнула, Кобра в крике открыл рот, корчась от боли. Молчун схватил его за плечи и втащил внутрь. Исследователь повернулся, снова касаясь земли, чуть не перевернулся, но устоял.

Сова кинулась, сложив крылья, и врезалась в балора, вцепилась когтями ему в глаза. Когти, одарённые милостью Дорианны, оставили страшные раны, выпуская наружу чёрный дым.

Огромное создание от резкой боли отпустило машину, и та сразу же набрала ход.

Могущественный дьявол пытался достать Сову, но ветер сносил её. Цепляясь когтями, она впивалась в его кожу, оставляя длиннющую полосу ран на весь череп, от глаз и до самого затылка. Дьявол расправил крылья и кинулся за Исследователем против ветра, и в этом он преуспел.

Создание с такими огромными крыльями, что должно было неспособно двигаться на таком безжалостном ветру, проходило сквозь него как сквозь масло. Сова вцепилась в его плоть, как в свою последнюю добычу. Мёртвая птица, чьи когти с тела не убрать.

Она узрела, как средь бури появилось яркое сияние; разлом-пентаграмма, полная различных символов, вспыхнула алой смертью. Несколько кругов, капли крови в потоке, символы на дьявольском языке. По её костям пробежал холод, лёгкие словно дышали мёртвой кровью, она бессильно смотрела на проявлявшую себя угрозу.

Над головами их гремели красные молнии, озаряя песчаную бурю алыми вспышками. И белый шум в голове её наполнялся шёпотами, они показывали свои лица над белым морем помех, скалились, кричали, пели и молили.

“Я дал многое, и не потерплю издевательств от Зеркал! Я дам больше, я дам всего себя, я дам вам КРОВИ! Я окроплю ей всё!”, - вопили эмоции пентаграммы, и Сове становилось тошно от одного лишь взгляда на неё.

Пентаграмма кричала ненавистью, кричала глубоким оскорбленьем. Она кричала паутиной, терпеть которую не было сил, желанием доказать остальным, чего стоит преданность. Как ярко она может озарить ночь. Голос пентаграммы стал самым громким голосом в радиоэфире и гремел на всю пустыню.

Разлом открылся, будто по пространству ударили молотом, и то разбилось, словно стекло. По ту сторону сияющее алое небо и вечный чёрный город. И фигура – величественная, с горящими рогами и огромными крыльями из крови. Буря отступила, словно пентаграмма стала её центром и летела за Исследователем. Песок обратился в кровь, она липла к одежде, заливала глаза, холодила кожу. Мёртвая проклятая кровь.

Сейчас Сова увидела, как рядом с балором, стараясь не отставать, ехало с десяток машин с кровавыми символами и яркими красными кристаллами, что пылали энергией. Их свет, словно ниточками, шёл от этих машин к дьяволам, коих тут были тучи; они летали в кровавом дожде, подобно стаям летучих мышей.

Кристаллы. Кровавые кристаллы. Ключ для невидимой завесы – мостик меж мирами – то, что дало дьяволам тело из плоти и силу, подобную бессмертному легиону.

«Как же мне избавиться от них? Смогу ли я?», - пронеслось у Совы, пока её волосы вымокали в кровавом дожде – «Прошу, сестра души мой, к тебе вновь взываю я, помоги, ибо ты мне нужна как воздух, и без тебя я пропаду».

Но Кровавая Сова внутри не подавала виду. Забившаяся в щель мышь, что боится подать голос. Это был страх перед дьяволами – ожившими тенями из кошмаров, что восстали в явь. Пернатый архихищник затихла в углу, подобно запуганной жертве и не стремилась никуда оттуда выходить, была глуха к любым просьбам.

Лёд пробежал по жилам Совы. Песок загудел набатом,