Сибирская Вандея. Судьба атамана Анненкова - Вадим Гольцев

Мы понимаем, что эта часть выступления защитника неудачна и не может быть зачтена в пользу потерявших человеческий облик и достоинство людей. Но другая часть этого же выступления снимает с Анненкова всякую вину в случившемся:

— Мог ли знать и видеть Анненков в этих людях палачей? Только тогда, когда они сбросили с себя завесу и показали действительное свое лицо, Анненков принял меры и сдал их под суд!

Гибель офицеров и их семей терзали Анненкова всю жизнь. После Семипалатинского процесса, в предсмертных записках, он, видимо, обращаясь к нам, задаст вопрос: «Но кто же гарантирован от того, что люди-звери не проявят себя? И разве не были наказаны виновные?!»

Орлиное гнездо

Заперев Анненкова в горах и не решаясь туда сунуться, красное командование через советский Хоргос связалось с китайскими властями и просило в случае перехода анненковцев на территорию Китая разоружить их и не допустить в дальнейшем их нападений на советскую территорию.

Обстановка в приграничном Синьцзяне была очень острой и напряженной. Здесь бурлило движение мусульман за автономию (фактически — за независимость), в которое активно внедрялись панисламистские идеи о создании Великого Турана от Туркестана до Кавказа. Движение находило живой отклик и среди мусульман Джаркентского уезда, и здесь, даже из среды местного советского руководства, исходили призывы к борьбе с русскими и к созданию независимого Казахстана. В Джаркенте и в китайских городах Кульдже и Чимпандзи ежедневно проходили митинги, накалялись и кипели страсти, а между Джаркентом и Чимпандзи бродили толпы антисоветски и антирусски настроенных мусульман. Отмечались и случаи нападения на русских. Так, 17 марта командир 27-го полка, дислоцировавшегося в Джаркенте, Кичатов доносил командиру дивизии, что 14 марта в Чимпандзи толпа таранчи окружила и хотела убить командира 2-го эскадрона Караваева{192}.

Это движение стремились приспособить для своих целей атаман Дутов и генерал Щербаков. Сгорал от нетерпения присоединиться к ним и атаман Анненков.

Засев в ожидании разрешения китайцев на переход границы в Орлином гнезде, как Анненков высокопарно величал место своего временного пристанища, атаман не терял времени даром и старался вовлечь в борьбу против Советов местное население. Разведка 27-го Джаркентского полка доносила, что атаман начал вооружать мусульман, кочевавших и проживавших в Лепсинских горах, что в районе Джунгарских ворот и перевала Чулукиве (современное название Чулак). По другим данным, он продолжал это делать и после перехода в Китай и вооружил еще около 15 000 человек. В случае возобновления борьбы с советской властью, отряды этих мусульман действовали бы на фронте от Сибири до Джаркента.

Возлагал атаман некоторые надежды и на мусульманские подразделения 27-го Джаркентского полка, дислоцировавшиеся в Хоргосе, Кольджате, Джаркенте и Фергане{193}.

Сведения о вооружении Анненковым 15 000 приграничных мусульман в дальнейшем не подтвердились: во-первых, столько мусульман у границы не проживало, во-вторых, у Анненкова не было такого количества лишнего оружия, да и временем на проведение такой работы атаман не располагал. Однако эти сведения потребовали от красного командования достаточных усилий, чтобы их проверить и понять обстановку.

Как раз в это время китайским пограничным властям поступила просьба советского военного командования о воспрепятствовании переходу анненковцев в Синьцзян. Представлявшие значительную угрозу синьцзянским властям, да и всей Поднебесной, националистические волнения, направленные на отторжение Синьцзяна от Китая, контакты руководства белой военной эмиграции с мусульманскими авторитетами и намерение атаманов использовать это движение в их борьбе с советской властью представляли для китайцев постоянную заботу. Поэтому пропускать воинство Анненкова на свою территорию они не хотели и охотно откликнулись на просьбу красных.

В начале апреля 1920 года Кичатов доносил в Верный начальнику 3-й Туркестанской дивизии:

«При переговорах с Китаем 24 и 25 марта китайские власти дали подписку такого рода: „Мы гарантируем, что не допустим разбитым, разоруженным казацко-таранчинским бандам вновь организоваться и напасть на советскую территорию со стороны Илийского округа. Кроме того, мы примем все меры против возможного вторжения в пределы Илийского округа для нападения на советскую территорию каких бы то ни было организованных и вооруженных отрядов белых и, в случае их вторжения, обязуемся их разоружить. Если же против нашей воли белые начнут нарушать международное право и пройдут силой, против которой мы окажемся бессильны, то обязуемся немедленно уведомить советскую власть в Джаркенте“»{194}.

Буквально через несколько дней после своего обещания китайцы получили данные, что Анненков намерен силой прорваться в Китай. 29 марта в Чимпандзи из Кульджи для передачи командиру 27-го полка Кичатову поступила телеграмма за № 72:

«Немедленно передать в Джаркент начальнику привет. Прибыл нарочный, сообщил, что Анненков с войсками около 10 тысяч человек из казаков силой хочет проехать через Кульджу в Джаркент. Военный губернатор послал войска загородить границу. Будьте осторожны. Действуйте так, как в прошлом году. Поэтому сообщаю. Будьте осторожны. Китайская республика, гор. Кульджа, Даотай у-джон»{195}.

Телеграмма была немедленно передана в Джаркент. Оценив сообщение, Кичатов донес свое мнение в Верный командиру 3-й Туркестанской дивизии Белову: «Телеграмму считаю достойной доверия. Для выяснения послал агентов. Прошу указаний»{196}. Однако начальник штаба Туркво Осипов и зам. военкома Костюк считали, что численность отряда Анненкова преувеличена{197}. Узнав, что китайцы подтянули к границе два калмыцких полка и другие силы, Анненков от намерения силой прорваться через границу отказался.

Вскоре китайцы стали принимать конкретные меры по воспрепятствованию проникновения Анненкова в Китай, а белых формирований, уже находящихся на территории Китая, — в район Кульджи. 30 марта по распоряжению правителя Курэ (десять верст юго-восточнее Суйдуна) с пограничных постов было снято 300 чириков[81] для задержания 3000 казаков, следующих с северного фронта через Чугучак в Кульджу и находившихся уже в районе озера Сайран-нур{198}.

2 апреля 1920 года Комдив-3 получил от Кичатова донесение о том, что, по агентурным данным, китайскими властями на постах оставлено по 20 человек, остальные же солдаты сняты и предназначены для воспрепятствования проникновению отряда атамана Анненкова в китайские пределы{199}.

Однако в мае 1920 года китайцы под давлением западных государств все-таки разрешили Анненкову перейти границу. Возможно, некоторую роль в получении этого разрешения сыграла и возросшая агрессивность Анненкова по отношению к китайским властям, которая однажды вылилась в производство нескольких пушечных залпов по китайской территории{200}.

Тем не менее разрешение было дано. На перевал Сельке, на высоту 2,5 тысячи метров над уровнем моря, по узкой, полуразрушенной временем тропе потянулись войска. «Трудно переходили границу, — пишет Анненков в своих воспоминаниях. — Обидно было сдавать оружие таким обезьянам, но ничего не поделаешь. Со слезами на глазах сняли пограничный трехцветный флаг Российский. Кто знает, быть может, осмелившись, красные придут сюда и водрузят свой ненавистный красный флаг. Ах, не все ли равно, для нас Родины не существует. Мы выброшены за борт. Пусть нас морят голодом, пусть нас гноят в тюрьмах, но мы не падем духом, мы твердо верим, что наше время будет впереди!»{201}.

С отрядом в 4 тысячи бойцов, сдав оружие, Анненков 26 мая перешел в Китай.

Возвращение блудных сынов

Атаман ушел в Китай далеко не удрученным. Он был полон энергии и не отказался от борьбы с советской властью. Свое пребывание в Китае он считал временным и надеялся быстро привести армию в порядок, объединить вокруг себя ранее перешедшие в Китай отряды Дутова и Бакича и вновь разжечь пожар Гражданской войны на широком фронте от Джаркента до Алтая. Немалые надежды возлагал он и на помощь прежде союзных государств. В последнем он не ошибся. Уже 31 мая завособпунктом в Джаркенте Крейвис вне всякой очереди доносил по команде, что в Синьцзян прибыло 9 японцев, которые провели совещание с китайцами и с белыми и заявили, что прибыли для организации разведки русской границы, на что им отпущено 20 тысяч долларов{202}.

Мы уже знаем, что при переходе в Китай анненковские части были разоружены. Но это разоружение не было полным: значительную часть оружия Анненков припрятал в горах, другую — провез через границу в повозках, в которых специально оборудовал укрытия, а остальное, далеко не лучшее, сдал китайцам. Наличие у границы крупного враждебного воинского контингента представляло значительную угрозу советской власти и требовало принятия срочных мер к ее ликвидации или ослаблению. Первое властям Семиречья было не под силу. Решили попытаться осуществить второе.