Мировой заговор против России - Олег Козинкин

На сегодняшний день можно смело утверждать, что среди множества причин трагедии лета 1941 года, гибели и попадания в плен практически всей РККА довоенного призыва самыми главными и основными являются две.

Первая — ошибки в планировании Генеральным штабом начального периода войны. Когда со стороны Генштаба проявилось, как минимум, тупое и безграмотное желание победить немцев немедленным встречным контрнаступлением в лоб вместо активной обороны согласно разработанным Шапошниковым и утвержденным Сталиным соображений от августа-октября 1940 года. Это было безмозглое самомнение руководства Генштаба во главе с F.K. Жуковым, но никак не Сталина.

Вторая причина — то, что на уровне командующих округов произошло примитивное и пошлое предательство, заключавшееся в элементарном и сознательном неисполнении ими своих должностных обязанностей, в ослаблении мобилизационной готовности войск .

И выразилось это в сознательном саботаже Директив от 11–12 июня, которые предписывали начать выдвижение частей к госгранице «для повышения боевой готовности.» согласно «Планам прикрытия» и в районы, предусмотренные ПП. До сих пор его пытаются скромно выставить как извечную русскую расхлябанность.

Наиболее ярко это проявилось в округах, где командующими был генерал армии Павлов и генерал Кирпонос. В итоге у Павлова немцы взяли Минск через 6 дней, ударив главными силами, а у Кирпоноса были свои Рокоссовские, а не только Власовы. И удар по КОВО был слабее, чем по Белоруссии. Павлова расстреляли, но Кирпоносу повезло — по КОВО нанесли удар не главные силы немцев. Как и ожидалось по «южному» варианту «Соображений» Жукова. Потом Кирпонос «геройски» погиб, что спасло его от расследования.

За это предательство, за гибель вверенных им частей, гибель личного состава и потерянную технику, за попавших в плен солдат и офицеров конкретные генералы и были наказаны. Эти две главные причины, совместно дополняя друг друга, и привели к разгрому лета 1941 года.

При этом вторая причина, предательство высших офицеров РККА в западных округах, все же является более существенной. Ведь если бы в ЗапОВО генералом армии Павловым все необходимые предвоенные мероприятия по подготовке к нападению Германии были бы выполнены, то весь ход военных действий лета 1941 года пошел бы по другому сценарию.

Конечно же, дурная и бестолковая концентрация частей в приграничной полосе, скопление наших войск в одних местах и практически полное их отсутствие в других (где чаще всего и наносили удар немцы!), выдвинутые к самой границе склады снабжения и вооружения создали бы огромные проблемы через неделю-другую после начала войны. Но такой катастрофы можно было бы избежать. Армия отошла бы, но не разбитая в первые дни войны, а способная воевать дальше.

Как показали реальные боевые действия первых месяцев, во всех округах, кроме Белорусского, наши войска достаточно успешно отбивали нападение германских войск. Красная армия все же не погибла, военно-промышленный потенциал СССР позволял вести хоть и тяжелую, но достаточно долгую войну, чего нельзя сказать о Германии.

Если допустить некий возможный заговор среди высших советских военных для организации поражения РККА в самом начале войны и последующего военного переворота со смещением Сталина, то самым логичным и было бы устроить под видом халатности переакцентирование плана отражения нападения Германии, разработанного Шапошниковым. И для большей надежности устроить в одном из округов прорыв немецких войск, организовав под видом обычной русской расхлябанности спящие аэродромы и казармы. Без этой сдачи целого округа под разгром одно, или хотя бы Брестского направления, только изменение плана отражения не дало бы нужного эффекта в возможных планах заговорщиков.

Эти две причины очень тесно связаны между собой. Первая в отдельности без второй не могла бы привести к нужному результату. Вторая (сдача целого округа под разгром с последующим выходом немецких войск в тылы соседних округов) была очень действенна в общем разгроме РККА. Но и она без первой причины могла не сработать, если бы в тылу у немцев не оказывались стратегические запасы оружия и боеприпасов, если личный состав наших частей не был выдвинут к границе согласно жуковскому варианту отражения, как и ожидал доктор Геббельс.

Еще одной важной причиной трагедии 1941 года стал уход по состоянию здоровья с поста начальника Генштаба маршала Б.М. Шапошникова, человека, разработавшего еще в августе 1940 года «Соображения об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил СССР на Западе и на Востоке на 1940 и 1941 годы». Которые забраковали великие стратеги Тимошенко и Жуков, пытаясь реализовать свой вариант отражения нападения Германии. Шапошников снова был назначен на эту должность 20 июля 1941 года и был на ней до 1942 года, а до марта 1945-го оставался в роли консультанта при Генштабе.

Вот как бывает в истории. После Финской кампании, когда Ворошилов был снят с должности наркома обороны, новым наркомом был назначен маршал Тимошенко. Через несколько месяцев, в сентябре 1940 года, герой Финской кампании Тимошенко меняет начальника Генерального штаба маршала Б.М. Шапошникова (имевшего проблемы со здоровьем) сначала на Мерецкова, тоже героя Финской войны, а в конце января 1941 года на бывшего командующего Киевского округа генерала армии Т.К. Жукова.

И кто знает, как сложилось бы все 22 июня 1941 г., если бы весь этот год начальником Генштаба оставался маршал Шапошников. Конечно, те же командиры так и оставались бы на своих постах. И Павлов (имевший самое высокое воинское звание среди командующих западных округов — генерала армии) командовал бы в Белоруссии и Кирпонос — на Украине. Но не было бы авантюрного «южного» варианта «Соображений» Мерецкова-Жукова. И кто знает, может, Павловы, боясь Сталина больше, чем немцев, выполнили свои должностные обязанности, как надо, ход войны действительно пошел бы совсем по-другому. В конце концов, именно с возвращением Бориса Михайловича в Генштаб 1941 год закончился битвой под Москвой, а не за Москвой.

Сталин был мудрым руководителем. Расстрелять за предательство и халатное исполнение своих должностных обязанностей, приведших к гибели простых солдат и граждан, он мог без проблем. Но ставить к стенке начальника Генштаба и тем более, если нет прямых доказательств преступного умысла, Сталин не хотел. Все мемуаристы отмечают, что Сталин прекрасно разбирался в людях. И дело тут не в гуманности и излишней сентиментальности вождя. Сталин вполне допускал возможность заговора среди военных, ведь сторонников и сочувствующих жертвам 37-го года в армии было предостаточно. Но устраивать разборки с этим в начале войны — было бы преступлением с его стороны.

О том, что он опасался заговора, оговорился (по Фрейду) А.И. Микоян в своих мемуарах. Желая опорочить Сталина, он написал, что, когда Сталин «впал в прострацию» и «спрятался от всех на даче», к нему пришли члены Политбюро «уговаривать» его возглавить ГКО. И Сталин якобы испугался того, что его пришли арестовывать.

Сталин не мог себе позволить устраивать разборки с генералами в ходе войны, хотя, возможно, кто-то надеялся на этой мутной волне устроить переворот и скинуть самого Сталина. Ведь разборки с генералитетом, устроившим разгром РККА летом 1941 года, обязательно вызвали бы в армии волну недовольства как среди остальных офицеров (всегда имеющих свои собственные грешки по службе), так и среди рядового состава, переставшего доверять своим командирам. Выжившие солдаты 41-го сегодня вспоминают, что слова о предательстве командиров тогда частенько звучали.

И тут Сталин переиграл своих возможных оппозиционеров, не дал им повода устроить государственный переворот на волне борьбы с врагами народа в высших эшелонах Красной армии во время войны. А такая возможность в развитии событий была, и на государственный переворот надеялся и Гитлер.

Дальше произошло то, что Молотов потом и написал — кроме Сталина, никто в стране не смог бы победить в войне. Ну а после смерти Сталина наши генералы отвели душу. Сначала убили и смешали с навозом Л.П. Берию (и его некоторых замов по НКВД во время войны), последнего, кто мог знать об их ответственности за 1941 год и использовать это знание против них. А потом свалили свои преступления и «ошибки» за начало войны на Сталина. Мертвый он им всем был уже не опасен.

У Сталина была возможность сразу после войны разобраться относительно Жукова, в преступных целях чудил начальник Генштаба перед войной или по общей военной безграмотности и недоразвитости. И ничто не помешало бы Сталину предать суду Георгия Константиновича после войны, если бы были доказательства его вины и предательства. Хотя и после войны политически опасно было отдавать под суд маршала Победы.