Форма жизни - Андрей Ливадный

— Отцу отрезали голову, — внезапно произнесла Мари, поднимая глаза. — Я видела шов на горле трупа в морге! — Она едва сдержалась, чтобы не разрыдаться, но андроид отреагировал на ее слова все тем же ровным голосом.

— Это случилось позже, — произнес он. — Я к тому моменту уже почти не воспринимал реальность. Кроме контузии и отравления, я умудрился попасть в лесной пожар. Ориентироваться было трудно, мое зрение резко упало после поражения слизистой оболочки глаз. Я едва мог передвигаться и полз в сторону освоенных секторов. Теперь я понимаю, что напрасно покинул место катастрофы, — пару раз над моей головой пролетал вертолет спасательной службы, сотрудники которой разгребали завалы и эвакуировали тела погибших при взрыве.

— В прессе ничего не упоминалось о каких-то бактериях, — произнес Дибров. — Чистый промышленный взрыв. Тела погибших даже протащили через земной карантин.

— Я знаю, — ответил ему андроид. — У меня была возможность следить за новостями, ведь в готовом к заселению городе, как вы понимаете, полно разной аппаратуры.

— Ладно, что случилось потом? — вернул его к теме Онжилай, который, слушая дройда, постоянно косился то на Диброва, то на Мари...

— Я почти не помню события последних дней, — сознался Френк. — Тогда я еще ничего не понимал, целью моего помутившегося сознания было исключительно выживание, и когда в один из моментов просветления я увидел карантинный купол спасательной службы, то едва не лишился рассудка от радости. Я пополз к нему, но, как выяснилось, — зря. Люди в куполе были инфицированы. Все, кто работал на расчистке завалов, заболели странной болезнью — серебристая проказа поползла по их телам, они лишились рассудка, вели себя, как настоящие прокаженные Средневековья. Один из них кинулся на меня, но мы стоили друг друга — он был так же слаб, немощен и измучен, как и я сам...

Дройд на минуту умолк. Видно, воспоминания о последних часах перед смертью волновали его до сих пор, хотя Диброву, например, было совсем непонятно, как может что-то волновать машину?

— Я пытался уйти, и мне почти удалось это, — продолжил Лаймер. — Была ночь, и я видел за ближайшей лесопосадкой свет прожекторов. На моем теле не было никаких следов серебристой проказы, ведь я не находился на руинах комплекса после взрыва. Прокаженный, лишившийся рассудка человек полз за мной. Он то стонал от боли и душевных мук, то начинал корчиться в судорогах и изрыгать проклятия. Думаю, у него была поражена центральная нервная система. В конце концов он все же догнал меня, когда до расположенного на опушке блокпоста оставалось проползти метров триста. Я пытался кричать, но был очень слаб, мое лицо сильно пострадало в лесном пожаре, и мышцы не слушались.

Лицо Мари исказила мука.

— Мой отец мертв, — глухо повторила она. — На землю привезли его тело. Был проведен сравнительный анализ ДНК. В морге с пришитой головой лежал Френк Лаймер!

— Зачем же ты тогда прилетела на Марс, Мари? — с внезапной жесткостью в голосе спросил андроид. — Если ты не желаешь верить мне, прислушайся к своей памяти. Сдается мне, что Беат тоже мертва, причем уже очень давно, верно?

Мари задрожала.

— Зачем ты сделал это со мной?! — выкрикнула она.

Андроид опустил голову.

— Да... Верно. Это сделал я. Ты можешь не верить мне, ненавидеть меня, но прошу — выслушай, и ты поймешь, что у меня не оставалось богатого выбора возможностей, а то, что я делал, происходило лишь наполовину осознанно...

В тиши подвала продолжала капать вода. Четыре человека, пришедшие сюда совершенно разными путями, слушали андроида, в которого каким-то немыслимым образом оказалось заключено сознание человека, и каждый из них в эти минуты ловил себя на мысли, что начинает сопереживать тем мукам, которые испытал Френк.

Сопереживать — значит, верить?!

— Когда я очнулся, вокруг было темно, — после некоторой паузы продолжил Лаймер. — Я все еще бредил своими предсмертными воспоминаниями, порывался ползти, звать на помощь... — Прорезиненные губы дройда внезапно издали звук, похожий на всхлип. — Вы должны понять мое состояние, когда после нескольких порывистых движений я... вывалился из технического шкафа, причем меня до столбняка шокировал визг сервомоторов, которые приводили в движение мои собственные конечности!

Дом был пустым и гулким.

Френк лежал на полу.

Боже... Что со мной случилось?! — мысль шарахнулась в опустевшем разуме, и в ответ на нее перед внутренним взором вдруг вспыхнула четкая рамка виртуального оперативного окна тестовой системы.

Он сел, опять услышав этот скребущий по нервам визг.

Посмотрев на свои руки, Френк едва не заорал: это были сервоприводные конечности андроида...

Я сошел с ума... Или я умер?!

И то и другое.

Нужно вспомнить... Вспомнить, что со мной случилось...

— Я вспомнил, — произнес Френк, справившись с внезапно нахлынувшими образами, вырванными из реальности того рокового дня. — Я вспомнил, но не только себя, а и старину Гоума, всю его многотрудную жизнь на таинственном Новом Селене. И это свело бы меня с ума, клянусь, но... — он опять чуть скривил губы, — система андроида не может спятить, понимаете? Два разума, две сущности в одной оболочке, навек приговоренные к ней и друг к другу... Мой труп летел на Землю, а я вдруг очнулся тут, в Нью-Даймонде, в теле механического существа с памятью двух личностей!

То, о чем говорил Френк-Гоум, звучало невероятно, но, за исключением Столетова, который пребывал в крайнем замешательстве, остальные участники событий слушали Лаймера вполне осознанно. Ведь у Диброва, у сидящей рядом с ним Мари, да и у Онжилая, который отказался назвать свое нынешнее имя, слова Френка находили прямой отклик в душе.

Они сами недавно переживали свое личное раздвоение и не испытывали от этого процесса никаких положительных эмоций, именно данное обстоятельство заставляло их постоянно коситься друг на друга, но и оно же дало им повод слушать андроида, не отвергая с ходу ни единого слова.

Только Антон Столетов, который, по мнению остальных, был очень похож на Даккара, оказался лишен этого понимания и терял последние капли терпения, глядя, как трое людей, обменявшись непонятными, странно прозвучавшими именами, сидят и слушают бытовую машину!

Из-за своей злости, раздражения и растерянности он не задался вопросом: а может ли обыкновенный бытовой агрегат излагать длинную, полную впечатляющих подробностей историю, когда стандартная модель дройда способна разве что к двум-трем десяткам дежурных фраз?

— Прошло изрядное количество времени, прежде чем я перестал метаться словно умалишенный, — продолжал Френк. — Я ждал, что это наваждение закончится, но оно затягивалось, и до меня понемногу начало доходить, что все происходящее реально. В какой-то момент я понял, что мне придется смириться с фактом своей чудовищной реанимации и искать ответ на вопрос о причинах случившегося со мною...