Творения, том 11, книга 1 - Иоанн Златоуст

2. Говорит же это не потому, будто уже предстояла ему смерть, но чтобы они и в случае смерти его не сокрушались по-человечески. А что он сказал это не потому, будто предстояло ему умереть, – чем весьма огорчил бы их, – то смотри, как он утешает, как бы так говоря: я говорю это не как имеющий умереть. Потому и присовокупляет далее: "И я верно знаю, что останусь и пребуду со всеми вами". А слова: "Я ни в чем посрамлен не буду" значат: умереть мне нестыдно, напротив весьма полезно. Почему? Потому, что я не бессмертен, – впрочем буду в большей славе, нежели в какой быль бы, оставаясь бессмертным на земле, так как не одно и то же презирать смерть будучи бессмертным, и будучи смертным. Поэтому ни мало непостыдно умереть и теперь, хотя я и не умру. "я ни в чем посрамлен не буду", – т. е. буду ли жив, идя умру: то и другое приму благодушно – жить ли мне или умереть. Хорошо сказано: таково именно (свойство) христианской души. "Но при всяком", – говорит, – "дерзновении". Видишь ли, как не посрамляюсь? Если бы страх смерти отнял у меня дерзновение, то умереть было бы постыдно. Когда же и приближающаяся смерть нимало не страшить, то непостыдно. Живу ли я, мне нестыдно жить, потому что проповедую благовестие; умру ли, нестыдно умереть, потому что не страшусь. (В том и другом случае) я показываю равное дерзновение. Не почтите постыдным делом того, что я сказал об узах. Он были причиной столь великих благ для меня, что и другим придали дерзновения. Стыдно не то, чтобы быть в узах за Христа, но (стыдно) в чем-нибудь изменить Христу, убоявшись уз, так что, пока этого нет, узы производят во мне дерзновение. Я часто не избегал опасностей, и этим могу похвалиться пред неверными, а если со мною случится что-нибудь противное, тогда считайте меня посрамленным, потому что и последнее не меньше первого и дает вам дерзновение. Смотри, как (апостол) сводить это к своему лицу; это же делает он и во многих других местах, например, в послании к Римлянам говорит: "Ибо я не стыжусь благовествования" (Рим. 1:16), и к Коринфянам: "Это приложил я к себе и Аполлосу" (1 Кор. 4:6). "Жизнью ли то, или смертью". Говорит он это не потому, чтобы не знал, – он знал, что не тогда, а после умрет, – но заблаговременно подготовляем к этому их душу. "Ибо для меня", – говорит, – "жизнь – Христос, и смерть – приобретение" (ст. 21): и умерши, говорит, я не умру, так как имею жизнь в себе самом. Только тогда (враги) умертвили бы меня, когда бы могли страхом исторгнуть вру из моей души; доколь Христос со мною, я жив, хотя бы и смерть случилась. Даже и в настоящем веке не то составляет жизнь мою, что живу, но – Христос. Если и в этом веке не в том состоит жизнь, "А что ныне живу во плоти, то живу верой", то и о будущем веке я говорю, что "и уже не я живу, но живет во мне Христос" (Гал. 2:20). Таков должен быть христианин. Не живу, говорит, обыкновенной жизнью. Как же ты живешь, блаженный Павел? Ужели не смотришь на солнце? Ужели не дышишь общим воздухом? Ужели не питаешься общей всем пищей? Ужели не ходишь по земле, как мы, не имеешь нужды во сне, в одежде, в обуви? Что ты говоришь: не живу? Как не живешь? Что ты хвалишься? (Нет), это не тщеславие. Если б об этом не свидетельствовали дела, то конечно можно бы назвать тщеславием. А так как дела свидетельствуют, то какое тщеславие? Исследуем же, каким образом он не живет. В другом месте он говорит: "Которым для меня мир распят, и я для мира" (Гал. 6:14). Итак, послушайте, в каком смысле он говорит: "И уже не я живу" (2:20), и еще: " Но живет во мне Христос".

Имя жизни, возлюбленные, многозначительно, т. е. имеет много значений, так же как и имя смерти. Есть жизнь телесная, и есть жизнь греховная, как (апостол) говорит в другом месте: "Мы умерли для греха: как же нам жить в нем?" (Рим. 6:2). Следовательно, можно жить жизнью греховной. Прошу вас, обратите строгое внимание, чтобы наш труд не был напрасен. Есть жизнь вечная и бессмертная, а вместе и небесная: "Наше же жительство", – говорит, – "на небесах" (Фил. 3:20). Есть также жизнь телесная, о которой сказано: "Ибо мы Им живем и движемся и существуем" (Деян. 17:28). Итак, он говорит не о естественной жизни, что не живет; но о жизни греховной, какой живут все люди. И справедливо (говорит). Кто не привязан к настоящей жизни, тот как живет ею? Как живет ею тот, кто стремится к другой? Как живет ею тот, кто презирает смерть? Как живет ею тот, кто не желает ничего здешнего? Как составленный из адаманта, хотя бы наносили ему тысячу ударов, никогда не поворотится, так (тверд) и Павел: "И уже не я", – говорит он, – "живу", то есть ветхий человек: и в другом месте: "Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти?" (Рим. 7:24). Таким образом, кто не делает ничего для пищи, ничего для одежды, ничего для настоящего, как тот живет? Он не живет естественной жизнью. Кто не печется ни о чем житейском, тот не живет. Мы живем этой жизнью, так как для нее все делаем; а он не жил, так как не занимался ничем здешним. Как же он жил? Так, как и мы говорим о некоторых: такой-то не существует для меня, когда он не делает ничего до меня относящегося; или что то же опять: такой-то для меня не живет. А что он не пренебрегал и жизнью естественной, видно из другого места: "А что ныне живу во плоти, то живу верой в Сына Божьего, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня" (Гал. 2:20), то есть, живу некоторой новой, отличной (от обыкновенной), жизнью.

3. Все же это говорит для утешения Филиппийцев. Не думайте, говорит, о том, что меня лишать этой жизни, потому что я, и живя, не этой жизнью жил, но той, какой хотел Христос. Скажи мне в самом деле: этой ли жизнью живет, кто презирает и деньги, и удовольствия, и голод, и жажду, и беды, и здоровье, и счастье? Этой ли жизнью живет, кто ничего здесь не иметь, кто часто решается оставить ее, когда нужно, и не заботится о ней? Вовсе не этой. Это нужно пояснить вам примером. Так, представь, что какой-либо великий богач иметь рабов и золото, и ничем из этого не пользуется: богат ли он от такого богатства. Нисколько. Представь еще, что он видит, как дети его расточают имение, и живут рассеянно в праздности, и нисколько не печется о них, а если угодно, представь, что и побои переносить он без скорби: назовем ли его богатым? Никак, хотя богатство и принадлежит ему. Так и Павел говорит: "Но живет во мне Христос". Если хочешь исследовать жизнь мою, то Христос жизнь моя. "И смерть – приобретение". Почему? Потому что (по смерти) гораздо яснее познаю Его, так что умереть значит начать истинную жизнь. Никакой беды не причинят мне те, которые умертвят меня, потому что они препроводят меня к моей жизни, и избавить меня от этой мне несвойственной. Что же? Находясь здесь, разве ты не Христов? И очень. "Если же жизнь во плоти доставляет плод моему делу, то не знаю, что избрать" (ст. 22). Чтобы кто-нибудь не сказал: если же в том состоит жизнь, то для чего Христос оставил тебя здесь? – он объясняет, что это – "плод делу". значит и настоящей жизнью можно пользоваться, проводя ее как должно, а не так, как многие (проводят). Это сказано им для того, чтобы ты не подумал, что он взвел клевету на жизнь, и не сказал: если мы здесь не приобретаем себе никакой пользы, то для чего не умерщвляем себя, не убиваем? нет, говорит, можно получить пользу и здесь, если мы живем не этой жизнью, а иной. Но может быть кто-нибудь скажет: так это-то и приносить тебе плод? Подлинно, говорит. где после этого еретики? Вот теперь – "Если же жизнь во плоти" (апостол) называет "доставляет плод моему делу", и именно "делу". Как плод дела? "А что ныне живу во плоти, то живу верой". Вот почему плод дела. "то не знаю, что избрать".

О, какое любомудрие! Как он и отринул любовь к настоящей жизни, и не оклеветал ее! Именно словами: "И смерть – приобретение" он отринул любовь к ней, а словами: "Если же жизнь во плоти доставляет плод моему делу", показал, что и настоящая жизнь нужна. Каким образом? Если пользуемся ею, как должно, если приносим плод. Если же она бесплодна, то уже не жизнь. Деревья, не приносящие плода, равно и сухие, мы бросаем и предаем огню. Жить – это нечто среднее и безразличное; а жить хорошо или худо – в нашей воле. Потому не должно нам ненавидеть жизни, так как можно жить и хорошо; если же будем злоупотреблять жизнью, то и в таком случай не должно обвинять ее. Почему? Потому что не жизнь тому причиной, но воля злоупотребляющих ею. Бог дал тебе жизнь, чтобы ты жил для Него; я ты, по наклонности ко злу живя греховно, сам себя подвергаешь всякой вине. Что ты говоришь, Павел, скажи мне? Не знаешь, что избрать? Здесь он открывает великую тайну, что в его власти было умереть, так как, когда есть выбор, то значит мы властны. "Не знаю", – говорит, – "что избрать". значит (это) в твоей вол? Да, говорит, если захочу испросить у Бога эту благодать. "Влечет меня то и другое: имею желание" (ст. 23). Заметь нежную любовь этого блаженного: он и тем утешает их, что видят, как он сам властен в выбор, как это зависит не от злобы человеческой, но от устроения Божья. Итак, для чего вы, говорит, печалитесь о смерти? Гораздо лучше было бы давно умереть. "Разрешиться", – говорит, – "и быть со Христом, потому что это несравненно лучше; а оставаться во плоти нужнее для вас" (ст 24). Этим (апостол) подготовляем (Филиппийцев) к тому, чтобы они приближающуюся кончину его перенесли мужественно, этим научает их любомудрию. Хорошо говорит: "разрешиться и быть со Христом", потому что смерть – Вещь безразличная, не смерть – зло, но зло – после смерти мучиться. Равно смерть и не добро, но добро – по смерти быть со Христом; что бывает по смерти, то добро или зло. Итак, мы должны скорбеть не просто об умирающих, и радоваться не просто о живущих. Как же? Мы должны плакать о грешниках не умирающих только, но и живущих, а радоваться о праведниках не только живых, но и скончавшихся. Первые и при жизни умерли, а последние и по смерти живут; первые и в этой жизни жалки для всех, так как оскорбляют Бога, а последние, и туда переселясь, блаженны, так как отошли ко Христу. Грешники, где бы ни были, далеки от Царя, – потому достойны слез; а праведные, здесь ли, там ли, вместе с Царем, и там они еще гораздо ближе к Нему, не созерцанием, не верой, но, как сказано, "лицом к лицу".