Проклятье Пустоты - Александр Лиграс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Также возле покойника лежал чудаковатый мешок из коричневой кожи. Я опустился, дабы рассмотреть его поближе, но не успел. Единственное, что отложилось в моей голове до того момента, как кто-то из этих двух поганых псов нанес мне сильный удар по затылку, так это пачка пергамента и пара корешков, походивших на книжные…
Очнувшись после коварного удара, я до сих пор не представляю, что могло вызвать столь подлый поступок. Мои глаза не увидели солнечного света или блеска коптящего факела – лишь тьма непроглядная, окружавшая меня повсюду. Признаюсь честно, движимый страхом и ужасом этой ситуации, к которой мои воля и разум были не готовы, я кинулся, на ощупь пытаясь найти выход. Поскольку псы оставили меня благополучно лежать на том же месте, по расположению тела моего нового друга я прикинул примерное место входа в большой зал и предпринял попытку отыскать путь на свободу. Мне удалось это практически сразу, однако дальнейшие мои действия были затруднены, поскольку путь, проделанный нами сюда, чересчур витиеватый и трудный для запоминания. Вдобавок, паническое состояние и не прекращавшаяся боль в области затылка сбивали с мыслей.
По внутреннему ощущению тела и духа я находился в гнетущем настроении примерно двое суток. Смею признаться, я даже пустил слезу, чем не горжусь и нахожу это проявлением слабости, недопустимой для вестников Святого слова. Все же вскоре мои мозги очистились, и я вспомнил, что в поясном подсумке находится кремень. На секунду я даже подумал, что не все так плохо… С собой у меня не было факела или других предметов, способных помочь в столь сложный час. Господи, как я мечтал увидеть хоть маленький луч света в этом гнетущем мраке!
И знаешь, что произошло? Моё любопытство и не очень хорошее поведение дали такую возможность. Нечего уже скрывать, скорее всего… я сгину в этих проклятых лабиринтах. Украденная в подземелье ордена книга так же, как и кремень, по-прежнему находилась со мной. Достав её и разорвав несколько страниц на мелкие кусочки, я добыл огонь. Как только я высек первые искры при помощи подручного камня и огнива, мои глаза ощутили колкую боль так же сильно, как и пальцы тепло. Счастью не было предела! В эйфорийном опьянении я сжёг ещё несколько листов, возможно, бесценной рукописи, но для меня эта цена равнялась жизни.
Сумев вовремя остановиться, благо пергамент был очень толстый и горел медленней современной бумаги, я смастерил из подручных предметов факел. Намотав часть своего одеяния, нафаршированного листами книги, на шляпу, подпалил и поспешил искать заветный выход. Я не хотел использовать вещи, находившиеся на мне, поскольку холод мог сделать свое дело быстрее, чем голод или обезвоживание…
Тяжело писать, ибо сейчас, сидя на том же месте, с которого я начал, мои нервы не выдерживают, учитывая происходящую вокруг чертовщину.
Факел погас в тот момент, как в моих глазах вновь отразился тот самый большой зал с витиеватыми колоннами и большим зеркалом по центру. Крик, который я издал, был подобен звериному реву, нежели человеческому. Возможно, закричи я громче, сейчас не писал бы это, найдя вечное пристанище под завалами камней. Но, по-видимому, меня ожидала более мучительная смерть. Все должно было кончиться… Я сдался и, попрощавшись с жизнью, принялся считать секунды, пока особенности организма не положат конец мучениям. Взял бы с собой нож или что-то острое, и моя глотка уже была бы перерезана.
Когда веки начали смыкаться, я уловил странное и непонятное мерцание, исходившее из центра комнаты. Приняв его за галлюцинацию или больную шутку ослабленного ума, я не придал этому значения. Однако вскоре оно повторилось вновь, затем ещё раз. Это заставило мня встать и подойти. Не веря своим глазам, я заворожённо стоял в шаге от блестящего круга, наблюдая, как вспышки света исходили с поверхности невиданной и необъяснимой находки. Вскоре он весь начал светиться, озарив добрую часть зала. Зловещее, пугающее и одновременно манящее зрелище полностью приковало моё внимание.
Спустя какое-то время вернувшееся осознание неминуемой смерти отрезвило меня. Не знаю почему, но, обнаружив мешок, «любезно» взятый Луиджи, а затем, по-видимому, отброшенный в сторону после обнаружения таинственного мертвеца, я первым делом схватил свой дневник. Достав чернила и зачехленное перо, стал писать. Но не успел закончить предложение, так как таинственный свет вновь покинул меня.
Трудно сказать, когда состоялось его возвращение, поскольку, пережив очередное разочарование, я выключился спустя несколько минут. Когда же проснулся, он горел ярче прежнего. Сказать честно, это меня до сих пор пугает, поскольку пишу под холодным лунным светом идеально круглого зеркала в глубине горы.
Однако возможность видеть простимулировала мою борьбу за жизнь. Вспомнив о наличии съестных припасов в моей сумке, я бросился к ней. Хотя желудок был пуст долгое время, мне удалось сдержать один из смертных грехов и не использовать сразу весь запас продуктов. Распределив на несколько дней равное количество хлеба, сушеного мяса и фрукты, я принялся обмозговывать природу необычного свечения. Единственный способ выбраться на свободу – это необходимость иметь зрение в подземной паутине. Мне предстоит придумать способ использования такого чуда. Естественно, более логично повторить трюк с факелом, но имеющегося у меня барахла навряд ли хватит на эту авантюру.
Полностью не отбрасывая эту мысль, направился к скелету в надежде обжиться чем-нибудь ценным – да простит меня Бог в том низком занятии! Старая одежда рассыпалась в моих руках и не представляла ничего ценного. Псы, оставившие меня здесь на погибель, не стали обыскивать покойника, что добавляло немного надежды. Однако ничего полезного я так и не нашел, за исключением серебряной фляги. Недалеко от входа в большой зал я слышал звук капающей воды, так что вопрос с питьем был решен сам собой. Я сразу же набрал воды. Вернулся к покойнику, и тут мое внимание привлек предмет, находившийся в его руках. В прямом смысле, мертвой хваткой он держал старую книгу в светлом переплёте.
Пролистал её, попивая восхитительную воду. Боже, я не пил больше трех дней… Я пришёл к мнению, что содержание данной рукописи имеет более
