Лето больших надежд - Сьюзен Виггз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что случилось? — Он странно ощущал свою грудь, словно проглотил кубик льда.
Она села, чуть повернувшись в его сторону:
— Я думаю, пришло время взглянуть в лицо фактам.
Ледяная игла в его сердце выплескивала ледяную агонию наружу. Хотя утреннее солнце согревало платформу, Филипп вынужден был бороться против дрожи.
— Детка, мы провели целое лето, глядя в лицо фактам, и факт состоит в том, что мы влюблены друг в друга. — Ее лицо было спокойной маской, лицо незнакомки. — Думаю, что некоторое время мы это и делали. У нас было хорошее время, Филипп, но все зашло слишком далеко.
— Это безумие, — сказал он.
Она вздрогнула от его громкого голоса и бросила быстрый взгляд, чтобы убедиться, что его никто не слышал.
— Это не безумие, — настаивала она, она почти шептала. — Сумасшествием было бы притворяться, что ничего не произошло. Притворяться, что мы со всем справимся.
— О чем ты говоришь? Ну конечно, мы со всем справимся. У нас есть план.
— Это плохой план, и с моей стороны было глупо на него соглашаться. Мы не принадлежим друг другу, Филипп. Мы никогда не принадлежали. Это было просто на одно лето.
Ее слова задели его.
— Я тебе не верю. — Он потянулся к ее руке, но она се отдернула. — Прошлой ночью ты… я… — Он не мог описать, как близки они были, чтобы это не звучало грубо и дешево.
— Прошлой ночью я все еще лгала, — сказала она, ее взгляд застыл в зловещей неподвижности. — Тебе и себе.
— Нет. Ты лжешь сейчас. Ты напугана, потому что я уезжаю. Но, детка, тебе не стоит тревожиться обо мне. Я дал тебе обещание и намерен его сдержать. Конечно, я вернусь.
Ее взгляд был задумчивым, когда она посмотрела на него.
— Вот о чем я хочу попросить тебя — о том, чтобы ты уважал мои желания и оставался в стороне. Я не хочу больше быть твоей девушкой, Филипп. Я повеселилась этим летом, но все зашло слишком далеко.
— Мы влюблены.
— Это было то, что я сказала. То, что мы оба говорили. — Ее голос звучал слишком сурово. — Но мы оба ошибались. Это было нечто, что не будет иметь продолжения, и сейчас все кончено. У меня другие планы на жизнь. Я собираюсь путешествовать, повидать новые места, встретить новых людей…
— Ну конечно, детка. Со мной. Не говорил ли я тебе, что отвезу тебя куда ты только захочешь? — Филипп слышал отчаяние в собственном голосе. Он ненавидел, когда ему приходилось умолять, но что еще он мог поделать.
— Ты меня не слушаешь, — сказала Маришка. — Я не хочу повидать мир с тобой. Ты хороший парень, Филипп, и лето было потрясающее, но теперь оно кончилось. Я должна была набраться смелости раньше. Лето кончилось, и вот мы оказались на развилке. Ты должен вернуться к своей жизни, а я должна распорядиться своей.
— У меня нет жизни без тебя. — Его голос был напряженным от страсти.
— Теперь ты становишься драматичным. — Она уложила сумочку на живот. Ее пальцы с обкусанными ногтями теребили ручку, пока она говорила. — У тебя есть школа, и все эти твои друзья, и любое будущее, какое ты захочешь для себя. И у тебя есть невеста — Памела.
— Я уже говорил тебе. Между мной и Памелой все кончено. — Он чувствовал, как у него заболел живот. — Я знаю, в чем дело, — ты злишься из-за того, что нам приходилось прятаться все лето.
— Я не злюсь. Ты и я из совершенно разных миров, и довольно нам притворяться, что это не имеет значения. — Она засмеялась резко и сухо. — Сможешь ли ты представить вместе наши семьи? Мои родители — польские иммигранты. Твои — Беллами.
— Боже, Маришка. Откуда ты набралась всего этого? — И вдруг его осенило, он хлопнул себя по лбу. — Это не твой текст. Маришка, кто-то тебя накрутил.
— Ты слышишь, что я говорю? Ты слышишь мой голос? Я говорю то, что должно было быть сказано давным-давно. Мы — это то, о чем я лгала все это лето. Я умудрилась убедить себя, что, несмотря ни на что, хочу быть с тобой, хотя глубоко в душе я знала, что между нами никогда ничего не сложится. Теперь я с этим покончила. Я не хочу больше притворяться.
Он никогда не знал этой девушки. Она была какой-то незнакомкой.
Она встала, держа свою сумочку перед собой, словно щит.
— Мне жаль, если это причинило тебе боль, но я обещаю, это ненадолго. Прощай, Филипп.
— Не уходи. — Он ничего не мог с собой поделать. Он поднялся, схватил ее за руку и притянул к себе. — Я не позволю тебе уйти. Ни сейчас, ни вообще.
— Достаточно, — сказала она, вырывая у него руку. — Я порываю с тобой, понятно? Это происходит со всякими взаимоотношениями. Это один из таких случаев.
— Один из таких случаев, — повторил он, злясь от отчаяния.
— Мы оба это отлично знаем. — Она смотрела на него холодными, пустыми глазами. Выражение ее лица было таким, какого он никогда не видел у нее раньше. — Я не хочу, чтобы это все было уродливо, Филипп. Клянусь, не хочу. Но ты должен дать мне уйти, иначе я позову на помощь.
Он услышал в ее голосе холодную сталь и отпустил ее.
— Я вернусь за тобой.
— Меня здесь не будет. — Она резко повернулась и отошла от него по платформе.
Он заторопился за ней, снова протянув к ней руки.
— Перестань, Маришка. Не бросай меня так.
Она остановилась, спрятав руки за спину, и ее глаза сузились.
— Ты знаешь, я надеялась, что ты не будешь против, по теперь ты действуешь мне на нервы. Мы покончили с этим. Я ухожу, и, если ты попытаешься пойти за мной, я обвиню тебя в сексуальных домогательствах. Если ты попытаешься связаться со мной, я не буду отвечать на твои звонки или читать твои письма. Клянусь Богом. — Повернувшись вокруг своей оси, она с удивительным достоинством зашагала по каменным ступеням выхода с платформы.
Он сделал несколько шагов за ней, словно движимый невидимой силой. «Мы покончили с этим». Ее слова звучали в его голове, он остановился. Он не мог позвать ее, потому что его горло сжал спазм и отчаяние. Он почувствовал, что онемел, а она становится все меньше и меньше, не спешит, но и не оглядывается, спускается по ступеням и исчезает в переходе под Марин-стрит и исчезает без следа.
Звук паровозного свистка разорвал воздух, заставив его подпрыгнуть. Паровоз приблизился с шипением пара и скрежетом тормозов. Отрывистыми, машинальными движениями Филипп поднял сумку и ждал, пока остановится поезд. На другом конце платформы Мэтью Алджер целовал Шелли Барнард. Люди собирали свои сумки и свертки и двигались к краю платформы. Филипп заколебался, готовый сбежать. Он должен догнать Маришку, сказать, что она совершает ошибку, убедить ее, что они принадлежат друг другу.
Шикарная пара появилась из вестибюля станции и присоединилась к пассажирам, ждущим на платформе.