Гребень Дяди Нэнси - Саша Фишер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Так-так, не разбредаемся! — для надежности он сжал мое плечо. — Вот же ты попал! Остап, ты понимаешь, что она тебя как-то привораживает?
— Наверное, — я говорил медленно. Слова будто бы тоже прорывались через желе. Это было очень странное ощущение. Я вроде как раздвоился. Один «я» остался прежним и наблюдал за происходящим откуда-то из глубины сознания, а другой «я» страдал от любви, горечи утраты и зарождающейся ненависти к лже-другу, который хочет лишить меня давно заслуженного счастья.
— Когда-то в детстве моя тетя Мира рассказала мне историю про принцессу Арахну, — я начал говорить, чтобы хоть как-то отвлечься от сложной гаммы охвативших мой мозг эмоций. — Она плела кружева и поспорила с богиней Афиной, что делает это лучше нее. Богиня проиграла. И от зависти превратила девушку в паучиху. Чтобы та теперь плела свое кружево день и ночь. С тех пор я никогда не убивал пауков, чтобы случайно не убить заколдованную принцессу.
Прохор вдохнул, чтобы что-то ответить, но промолчал.
— Это она, понимаешь?! — я тряхнул Прохора за плечи. — Я зашел в этот дом и понял, что вижу свою принцессу. Именно такую, какой я ее и представлял…
— Да… Тяжелый случай… — Прохор, осторожно придерживая меня за локоть, попытался отвести меня подальше от дома. Но я уперся и не двигался с места. Из глаз снова покатились слезы. А в это время другой «я» запертый в голове, был голов уже выть от стыда и бессилия. Что я несу вообще? Как Прохор еще не двинул мне в челюсть со всего маху? Отличное же у него терпение, смотреть, как напарник в одно движение превратился в плаксу и нытика, отягощенного какими-то кошмарными сказочными фантазиями! Да что со мной сделала эта девица вообще?! Тут перед мысленным взором снова возникло ее тонкое грустное лицо, обрамленное голубыми мальвиньими локонами, и здравый рассудок чуть было снова не угас.
— Прохор, со мной какая-то фигня творится, — смог, наконец, сказать я.
— Я заметил, — Прохор предпринял еще одну попытку оттащить меня подальше от дома. Снова неудачную. Кажется, этот ком желе, который я ощущал вокруг своих конечностей, распространился и на Прохора тоже. — Может, мне тебя прирезать? Ты очнешься у Барона Субботы, а потом проснешься нормальным?
«У нас пакт, ты не сможешь меня ранить», — хотел сказать я, но вместо этого произнес совсем другое:
— Отпусти меня! Я понял, почему ты меня к ней не пускаешь! Ты хочешь оставить ее для себя! — мне хотелось заткнуть себе рот, чтобы перестать нести уже эту чушь из мультфильмов для девочек младшего школьного возраста.
— Ты, кстати, заметил, что наша девочка из Сызрани исчезает, когда начинается какой-нибудь замес? — Прохор обошел меня и встал между мной и крыльцом. Понять по его насмешливому лицу, о чем он думает, было невозможно.
— Прохор, я всегда знал, что ты мерзавец, я вижу тебя насквозь! — сказал я вместо: «Стукни меня уже чем-нибудь по голове, друг! Не видишь, я вообще не соображаю!»
— Мне не читали сказки, когда я был маленьким, — Прохор больше не улыбался. — Мой отец тогда готовился к экзаменам, поэтому перед сном я слушал лекции по сопромату. А мама сказки не любила, так что просто читала вслух всякие свои женские романы. Не знаю, зачем я тебе это рассказываю, может просто чтобы не затыкаться и не слушать тот бред, который ты несешь. Остап, ничего не говори. Надеюсь, ты на самом деле понимаешь, что с тобой что-то не так. Но мне кажется, что чем больше слов ты говоришь, тем дальше твое безумие заходит. Очень жаль, что ты не можешь себя видеть, у тебя даже как будто лицо меняется…
Прохор продолжал болтать, не давая мне вставить слово, а меня изнутри просто раздирало на кусочки. Этот новый «я» становился все сильнее, свое собственное сознание я ощущал как пьяный. Вспомнил, как в десятом классе я впервые попробовал алкоголь и, разумеется, перебрал от недостатка опыта. Тогда было то же самое — я приходил в себя и осознавал, что отплясываю на столе, размахивая бутылкой и что-то выкрикивая, потом снова отключался. Но вот только в это время тело мое вовсе не легло спать и видеть сны, а творило разные глупости, будто им управлял кто-то другой. Потом было ужасно стыдно, как и сейчас, впрочем. Перед глазами то и дело возникало бледно-голубое кружево в пляшущих тонких пальцах девушки моей мечты из заброшенного дома с синими резными решетками на белых колоннах.
— Остап… — ее шепот призывно шелестел в моей голове, заглушая треп Прохора. — Иди ко мне, твое кружево почти готово…
Я попытался снова взять контроль над своим рассудком и отойти подальше от гипнотического дома. Но вместо этого с силой толкнул Прохора и бросился к крыльцу. Движения все еще были медленными, каждый шаг давался с трудом. Кажется, это я сам создавал желе, пытаясь не пустить себя к вожделенной двери. Внутри своей головы я пытался сказать что-то своему второму «я», остановить его, убедить в чем-то. Кажется, я даже кричал, но какое там…
Медленно-медленно мои пальцы сомкнулись на витой дверной ручке. Ладонь пронзила боль, несколько капель крови как в замедленной съемке упали мне под ноги. Дверь скрипнула и я шагнул в сладко пахнущий сумрак. Что-то кричал за моей спиной Прохор, но я уже знал, что он не успеет меня остановить.
Я остановился посреди гостиной и с обожанием смотрел на хрупкое видение в голубыми волосами. Ее колени покрывало почти готовое кружевное полотно, крючок в тонких пальчиках заканчивал последние петли. Я видел свое отражение в огромных глазах своей принцессы. Да, это и правда была она. Именно такую девушку я представлял, когда вспоминал сказку про Арахну. Тонкая, почти невесомая, как будто нарисованная…
— Я ждала тебя всю жизнь, Остап… — серебряные колокольчики ее голоса завораживали. Я чувствовал, что падаю и взлетаю, я смотрел на нее, боясь моргнуть. Мне было страшно, что я пропущу хоть одно ее движение. Я жадно пытался впитать ее образ, выжечь его в своих мозгах, чтобы никто и ничто не смог его затмить. Девушка смотрела на меня, не отрываясь, крючок в ее пальцах жил своей жизнью, выкладывая петлю за петлей.
