Русские масоны. От Романовых до Березовского - Олег Соловьёв

Закавказье фактически отделилось от России, разделившись на несколько частей. Так, в Тифлисе действовал Закавказский комиссариат во главе с меньшевиком-масоном Е.П, Гегечкори, соратник его Чхеидзе возглавил сейм Закавказской Федеративной Демократической Республики, комиссаром внутренних дел Секретариата стал А.И. Чхенкели. Вся троица Верховного Совета ВВПР превратилась из меньшевиков в националистов. Наконец, мятеж атамана Оренбургского казачьего войска А.И. Дутова получил полную поддержку националистического правительства Казахстана Алаш-Орда во главе с масоном А.Н. Букейхановым. Они захватили Челябинск и еще несколько городов, освобожденных вскоре войсками красных.

Как свидетельствуют факты и документы, бывшие масонские руководители среди кадетов, эсеров, меньшевиков, энесов, вновь созданных организаций, предприняли в конце 1917 г. многочисленные попытки свержения большевистского правительства, развязав Гражданскую войну на стороне буржуазии и помещиков при опоре иа близкую им интеллигенцию, но потерпели поражение. Коренные причины этого состояли в отсутствии поддержки широких социальных слоев, требующих скорейшего выхода страны из войны и передачи земли крестьянам, а также в неспособности отстаивать свои цели в обстановке острой классовой борьбы и враждебности большинства населения. Лишь в Закавказье и на Украине были достигнуты относительные успехи благодаря умелому использованию националистических лозунгов, что противоречило всей сущности масонства. Углубление обнаружившихся ранее в его среде идейных разногласий привело теперь к расколу даже враждебных большевизму элементов, ибо антисоветская платформа не являлась надежным скрепляющим элементом для совместных действий.

Сложившееся у нас положение довольно объективно нарисовал в заметках для руководства от января 1918 г. начальник французской военной миссии генерал Ниссель. Касаясь «морального состояния России», он отмечал: «Характерная черта всего населения — желание мира любой ценой и беспредельное слабоволие, твердая решимость уклониться от любого сопротивления... Это большевиков к власти привело всеобщее стремление к миру, а не правительство навязало мир». Что же касается «просвещенных классов», почти общая «характерная черта: приход немцев приведет к восстановлению порядка: для собственников, знати, офицеров и т.д. возврат прежних привилегий; для торговцев — ожидание поступления немецких товаров, поскольку союзники не в состоянии прислать что-либо для интеллигентов, в прошлом поголовно революционеров. Лишь ничтожное меньшинство не разделяет настроений масс либо в силу искренней дружелюбности к Франции (Маклаков, Стахович, Милюков), либо патриотизма (Савинков), либо боязни слишком тяжелого германского ига, равно как и влияния последствий теперешнего предательства (страна, предав союзников, вряд ли найдет таковых в будущем). Но для большинства, столь бесхребетных как остальные, прежде всего необходимы спокойствие и внутренний порядок»258. Следовательно, страна жаждет мира, но Антанте на это наплевать, главное, соблюдение собстве1шых интересов.

Переходя к анализу правительства большевиков в Смольном, генерал считает его олицетворением Ленина и Троцкого с соратниками. Оба они «больные люди, причем первый честнее второго». Их желание — повсюду «разжечь социальную революцию й поссорить любой ценой союзников. Побудительным мотивом является ненависть к «буржую» и спесь, «более наглая у Троцкого». Отсюда вытекает следующее предложение. Хитро играя на честолюбии Ленина и Троцкого,-мы, возможно, сумели бы удержать их от чрезмерных уступок (немцам) и продолжить с ними комедию по германскому сценарию, нужно использовать их заявления для разжигания народного возмущения, целясь в их гордыню». После неутешительных выводов о положении на окраинах нашей страны Ниссель переходил к формулированию целей западных держав. «Воспрепятствовать немцам наложить руку на Россию, замедлить ее экономическую и военную эксплуатацию, что они пытаются сделать. Для этого оказывать содействие всем элементам порядка, работающим на нас, или же, напротив, поощрять элементы беспорядка и анархии, коли порядок восстанавливается в пользу противника. Следует сохранить присутствие в России, держаться там любой ценой как на Севере, так и на Юге. Избегать всего, могущего привести к разрыву». Подчеркивается, что «отношения со Смольным должны сохраниться при всех трудностях. Французская военная миссия располагает сейчас агентом связи, встречаюпцшся почти ежедневно с Троцким. А посольство в этом плане имеет меньше возможностей. И потому нужно всячески избегать предъявления ультиматума».

Тут придется вернуться к запискам Садуля, отметившим возвращение из Бреста по завершении первой фазы переговоров о мире с противником Троцкого «злым и подавленным», аппетит у пангерманистов непомерен, они хотят аннексировать «150 тыс. верст, требуют значительных экономических выгод». Нарком передал французу привезенную карту, на которой начальник немецкого штаба Восточного фронта генерал Гофман «собственной рукой провел роковую линию, которая разделит Россию пополам». Троцкий просил вернуть ему документ, показав Нисселю и послу Нулансу, что явно свидетельствовало о доверительности отношения к Франции и противоречило общепринятым порядкам сохранения конфиденциальности подобных документов, особенно при отказе союзников признавать Советское правительство. Далее последовали заверения в нежелании подписывать мир. Тогда остается священная война, мы ее объявим, но к чему придем. Настал, дескать, момент «союзникам решиться!». Однако даже Садуль полагал, что они ничего не сделают259.

В тот же день, 11 января 1917 г., на заседании ЦК партии большевиков обсуждалась дальнейшая тактика советской делегации при возобновлении мирных переговоров. За ленинскую резо-люцию держаться до формального предъявления Германией ультиматума и принятии ее условий, а затем согласиться на них, из 16 присутствующих 12 голосовало за, против лишь один. Троцкого, выступившего против заключения мира при объявлении прекращения Россией войны и демобилизации армии, поддержали 9 человек, против высказались 7, т.е. обе резолюции прошли. Троцкий обосновывал свою позицию надеждой на немедленную революцию в Германии в случае выдвижения лозунга «ни мира, ни войны», что, однако, не подкреплялось вескими аргументами. Скорее он действовал трезво и обдуманно, рассчитывая сорвать переговоры, открыть шлюзы наступлению немцев и тем обусловить неизбежное падение советской власти, не имевшей военных сил для противодействия неприятелю.

Накануне отъезда Троцкого в Брест-Литовск для участия в последнем этапе переговоров о мире Ленин условился с ним, что «мы держимся до ультиматума немцев, после ультиматума мы сдаем». Тактика Троцкого, поскольку «она шла на затягивание, была верна: неверной она стала, когда было объявлено состояние войны прекращенным и мир не был подписан. Я предложил совершенно определенно мир подписать. Лучше Брестского мира мы получить не могли»260. Таким образом нарком грубо нарушил договоренность. 28 января 1918 г. он объявил об одностороннем прекращении войны и демобилизации русской армии, после чего покинул место переговоров, а по возвращении в Петроград публично заявлял о невозможности для немцев перейти в наступление. Предварительно он уведомил Садуля о намерении предпринять столь авантюристический шаг. Француз, видимо, не вполне осведомленный о подоплеке осуществленного поступка, назвал его в очередном послании «дорогому другу» Тома «опасным безумием», в то же время ссылаясь на некие романтические представления наркома. 7 февраля Садуль пишет в Париж: «Долгий разговор с Троцким. Неожидашюе решение, принятое большевиками, подобное несуразному и страшному банкротству, будет использовано против них. Моральное банкроство, ведущее к банкротству политическому». Это уже очень близко к истине, и Садуль стремится связать наркома обещанием французской военной помощи, которой тот давно добивается, хотя обоим ясна даже фактическая нереальность этого при отсутствии у союзников подходящих вооруженных сил. Он уговаривает посла Нуланса сообщить Троцкому по телефону: «В нашем сопротивлении Германии вы можете рассчитывать на военную и финансовую поддержку Франции»261.

На заседании ЦК РСДРП (б) 22 февраля 1918 г. нарком сообщил о предложении помогать нам, ибо, если «мы ведем революционную борьбу, то должны пользоваться поддержкой Франции и Англии». Но то была ловушка, так как присоединение к лагерю Антанты немедленно провоцировало ответный натиск немцев. Большинство членов ЦК верно усмотрело здесь скрытую опасность, и в принятой резолюции ограничились признанием возможности приобретения у западных держав вооружения и снаряжения для революциошюй армии с «сохранением полной независимости своей внешней политики», отказом от любых политических обязательств перед капиталистическими правительствами и рассмотрением их предложений в каждом отдельном случае с точки зрения целесообразности. Ленин в этом заседании не участвовал, но прислал красноречивую записку: «Прошу присоединить мой голос за взятие картошки и оружия у разбойников англо-французского капитализма»262. Однако Троцкий не остановился перед искажением смысла приведенного решения, заявив на следующий день Нисселю о принятии «французского предложения о помощи», ибо в случае войны РСФСР будет, несомненно, сотрудничать с союзниками. Он также поинтересовался у собеседника, в какой мере можно надеяться на поддержку французской миссии в организации советской армии, если последует заключение мира. Генерал ответил, что не уполномочен заниматься вопросом, но готов содействовать продолжению войны263.