Подлинная история носа Пиноккио - Лейф Перссон

– О’кей, – сказал Бекстрём.

Дядя отца короля. Тогда не получается три поколения, решил он. Три поколения одной семьи. Разве не так говорил Эрикссон?

– Что-нибудь еще интересует моего дорогого брата? – напомнил о себе Гегурра.

– Нет, это было все. Не забудь о данных, которые ты обещал мне, – сказал Бекстрём.

«Два настоящих вопроса плюс одна дымовая завеса, достаточно пока», – подумал он.

– Все уже в пути, – заверил его Гегурра. – И будет у тебя в почтовом ящике в течение четверти часа.

«Гегурра, похоже, начеку, – сделал заключение Бекстрём, положив трубку. – Интересно, как много он захочет взять с меня, чтобы помочь мне с продажей? На двадцать процентов может не рассчитывать».

Полчаса спустя Бекстрём сидел в такси на пути в здание полиции и перелистывал стопку бумаг, которую анонимный посыльный Гегурры сунул в его почтовый ящик пятнадцать минут назад. На сиденье рядом с ним стоял его любимый старый служебный портфель, доставшийся ему от бывшего шефа комиссара Хроника, и у него в голове уже сложился подробный план будущих действий.

«Остается только найти какого-нибудь простофилю-коллегу, чтобы он смог обеспечить мне алиби. Но все они не только тупые, но и ленивые тоже», – подумал Бекстрём, взглянув на немногочисленных сотрудников, сидевших перед своими компьютерами в комнате руководящего состава. Но это не касалось Утки Карлссон, конечно, которая, казалось, находилась там неотлучно. И это, пожалуй, большая удача при мысли о том, чем она в противном случае занимается, подумал Бекстрём и в то же самое мгновение понял, как ему разобраться с оставшейся мелочью.

Кто может быть лучше, чем Утка Карлссон, сама «мадам порядочность» полиции Сольны?

– Бекстрём, – сказала Утка и всплеснула руками. – Какими судьбами? Ты, случайно, не забыл, что сегодня суббота?

– Где все остальные? – спросил Бекстрём и кивнул в направлении пустых письменных столов.

– У кого-то перебор по сверхурочным, кто-то в отгулах, несколько человек работают вне здания. Но что ты сам здесь делаешь?

– Я подумал забрать ключи от дома Эрикссона. Получил интересные данные, – ответил Бекстрём. – Мне надо кое-что проверить.

– Просто сгораю от любопытства. – Утка улыбнулась ему. – Когда ты в последний раз появлялся здесь в выходные, все сразу решилось на следующий день.

– Мне надо, чтобы кто-то пошел со мной, – сообщил Бекстрём.

– Тогда я предлагаю себя, – с готовностью согласилась Утка. – Мне необходимо на улицу и подвигаться. Я сижу здесь уже с семи утра.

– Очень любезно с твоей стороны, – проворчал Бекстрём, – но разве ты не должна…

– Не пытайся помешать мне, – сказала Утка и улыбнулась снова.

– Очень любезно с твоей стороны, – повторил Бекстрём. – Если ты позаботишься о ключах от хаты Эрикссона и автомобиле, мы увидимся в гараже через четверть часа. Мне надо распечатать кое-какие бумаги, которые пригодятся нам там.

Все идет как по маслу. Так думал Бекстрём, выводя на принтер копии всех фотографий интерьера, сделанные Ниеми и его коллегами из технического отдела на месте преступления. Он сунул пачку снимков в свой коричневый портфель и взял его с собой к себе в кабинет, чтобы проверить все в последний раз в тишине и покое.

– Главное, ничего не упустить, – сказал себе Бекстрём и достал список, который написал, прежде чем поехал на работу.

Он пометил все пункты за исключением двух в длинном перечне в своей маленькой черной записной книжке. Потом сунул ее в ящик письменного стола, тот самый, где хранил свою хорошую русскую водку, и даже колебался какое-то мгновение, прежде чем решил, что это дело пока вполне может подождать. Запер ящик, спрятал ключ в тайное место и на лифте спустился в гараж.

– Рассказывай, – сказала Утка Карлссон, как только он сел на пассажирское сиденье рядом с ней.

– Я получил информацию, – сообщил Бекстрём, открыл пошире свой коричневый портфель так, чтобы она могла заглянуть внутрь, и дал ей фотографии всех пятнадцати икон, которые получил от Гегурры, в то время как снимки малыша Пиноккио остались лежать во внутреннем кармане его пиджака.

– Что это такое? – спросила Анника Карлссон.

– Я получил их от анонимного осведомителя, – сообщил Бекстрём. – Хотя ему можно верить. И мне пришло в голову, что это, возможно, наш мотив.

– Куча старых картин. – Утка покачала головой, перелистывая полученные фотографии. Ничего подобного я не видела. Ты имеешь в виду, что они могли находиться дома у Эрикссона?

– Не помешает взглянуть еще раз, – ответил Бекстрём и красноречиво пожал плечами. – Даже если я опасаюсь, что они попали в белые картонные коробки, которые, по словам наших свидетелей, неизвестный выносил из дома. На фотографиях ты видишь русские иконы, полученные Эрикссоном для продажи от его клиента. Среди них, по-видимому, есть очень ценные. Речь идет о миллионах крон, если верить моему источнику, – объяснил он.

– По-твоему, они пропустили какую-то из них и именно поэтому вернулись позднее ночью. – Анника Карлссон, судя по выражению лица, заинтересовалась услышанным. – Пожалуй, я соглашусь с тобой, шеф. Кто-то, кто знает его и в курсе относительно имеющихся у него картин, приходит к нему домой и грабит его. Но они забирают не все, что собирались. Возвращаются снова позднее ночью. Это, пожалуй, объясняет и то и другое.

– Никогда не помешает взглянуть еще раз, – повторил Бекстрём, поскольку сидевшая рядом с ним лесбиянка-мужененавистница только что заглотила наживку и крючок, грузило и леску.

– Полностью согласна с тобой, – энергично закивала Анника Карлссон. – Тогда мы трогаемся.

– Еще одно дело, – сказал Бекстрём, как только они выехали на улицу. – Давай проедем мимо винного магазина. Я только сейчас вспомнил, что мне надо купить бутылку виски.

– Виски? – спросила Утка и удивленно на него посмотрела. – У тебя же хватает спиртного дома?

– Да это не мне, – объяснил Бекстрём. – Коллеге из Государственной комиссии по расследованию убийств исполняется полтинник. Я собирался поздравить его после обеда. Он любит солодовое виски, поэтому я подумал купить ему бутылку в подарок.

– О’кей, – сказала Анника. – Без проблем.

Вылезая из машины около торгового центра Сольны, он специально не взял с собой свой портфель и исходил из того, что сейчас, когда представится случай, она должна обязательно пройтись по его содержимому. Во всяком случае, если он не ошибался относительно ее. В магазине он выбрал бутылку двенадцатилетнего виски в черной подарочной картонной коробке.

Должно сработать, подумал Бектрем, на всякий случай сравнивая ее с фотографиями, которые его коллеги из технического отдела сделали со всех бутылок, стоявших на барном столике Эрикссона в зале на втором этаже. Даже если было обидно, что столь уважаемому и трудолюбивому полицейскому придется присовокупить виски за несколько сотен крон к имуществу покойного адвоката Эрикссона.

– Вот и все, – сказал Бекстрём, как только сел в машину снова. – Можно ехать.

Он достал из зеленого магазинного пакета черную подарочную коробку и сунул ее в свой портфель, а потом сложил сам пакет и демонстративно бросил его на пол перед пассажирским сиденьем.

– Дорогая вещица, ты щедрый человек, Бекстрём, – констатировала Утка Карлссон, а четверть часа спустя она припарковала их служебный автомобиль перед домом, где адвокат Эрикссон жил еще неделю назад.

– О’кей, – сказал Бекстрём, как только они переступили порог виллы. – Давай поступим так. Ты начнешь с подвала, а я займусь вторым этажом. Потом встретимся здесь внизу и поделим остальное.

– Именно это я и собиралась предложить, – согласилась Анника Карлссон. – А как с протоколом?

– Само собой, мы его составим, – заверил ее Бекстрём. – Запишем все необходимое, а если найдется какой-то предмет из того, что мы ищем, позвоним коллегам из технического отдела, и те возьмут остальное на себя. Там уж придет очередь Ниеми или Фернандеса.

Когда Анника Карлссон исчезла в подвале, он поднялся на второй этаж, поставил свой портфель на письменный стол Эрикссона, быстро обследовал помещение и проверил, что все в порядке. Нет никаких камер, он лично позаботился выключить сигнализацию. И никакие таинственные личности не прячутся по углам и не наблюдают за ним. Он даже наклонился и заглянул под кровать Эрикссона.

Пусто, наконец пришел к выводу Бекстрём и, выпрямившись, глубоко вздохнул. Потом сделал то, ради чего и прибыл сюда. Открыл портфель, достал черную картонную коробку с бутылкой виски и поменял ее на более чем в два раза более тяжелый деревянный ларец с самой дорогой в мире музыкальной шкатулкой.

Как только бутылка с виски оказалась на месте, он достал снимки экспертов и отошел на то же самое расстояние и туда, откуда их делали.