За правое дело - Василий Семёнович Гроссман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из штаба дивизии он на лошади поехал на лесной хуторок, где находился командующий армией.
Здесь Крымов узнал о том, что произошло за дни его блужданий.
Фронт был прорван, немцы устремились вперед, но перед ними вырос новый, Брянский фронт, новые армии, новые дивизии, а за дивизиями Брянского фронта поднимались и росли новые полки, новые армии: то поднималась, росла оборона Советского Союза, построенная на глубину сотен верст.
Крымова вызвал член Военного Совета армии бригадный комиссар Шляпин, полный, медленный в движениях мужчина огромного роста. Он принял Крымова в деревянном сарае, где стояли маленький столик и два стула, а у стены было сложено сено.
Шляпин взбил сено, усадил Крымова и сам, кряхтя, лег рядом. Оказалось, он в июле был в окружении и с боями, вместе с генералом Болдиным, взломав немецкий фронт, прорвался к войскам генерала Конева.
От неторопливой речи Шляпина, от его насмешливого и доброго взгляда, от милой улыбки веяло спокойной и простой силой. Повар в белом фартуке принес им две тарелки баранины с картошкой и горячий ржаной хлеб. Уловив взволнованный взгляд Крымова, Шляпин, улыбнувшись, сказал:
– Здесь русский дух, здесь Русью пахнет.
Казалось, что запах сена и горячего хлеба связан с этим огромным неторопливым человеком.
Вскоре вошел в сарай командующий армией генерал-майор Петров, маленький, рыжий, начавший лысеть человек, с Золотой Звездой на потертом генеральском кителе.
– Ничего, ничего, – сказал он, – не вставайте, лучше я к вам присосежусь, устал, только из дивизии приехал…
Его выпуклые голубые глаза смотрели остро, пронзительно, разговор был отрывистый, быстрый.
Едва он вошел, как в спокойный, пахнущий сеном полумрак сарая ворвалось напряжение войны: то и дело входили порученцы, дважды приносил донесения немолодой майор, молчавший телефон вдруг ожил.
Вошел адъютант и доложил, что приехал из штаба председатель армейского трибунала утвердить в Военном Совете приговоры, и Петров велел позвать председателя. Когда тот вошел, командующий отрывисто спросил:
– Много?
– Три, – ответил юрист и развернул папку.
Петров и Шляпин слушали доклад о делах трех изменников, и Петров детским зеленым карандашом крупными буквами писал «утверждаю» и передавал карандаш Шляпину.
– А это что? – спросил Петров и поднял рыжие брови.
Председатель объяснил дело – пожилая женщина, жительница города Почепа, вела агитацию среди войск и населения в пользу немцев.
– Между прочим, старая дева, монахиня, – сказал он.
Петров пожевал губами и серьезно переспросил:
– Старая дева? Ну, заменим ей… – И стал писать.
– Не мягко ли? – спросил добрый Шляпин.
Петров передал папку председателю и сказал:
– Можешь быть свободен, товарищ, ко мне тут приехали для разговора, поэтому не приглашаю тебя к ужину. Будешь в штабе, передай, пожалуйста, чтобы нам варенья вишневого прислали.
Петров сказал Крымову:
– А ведь я вас знаю, товарищ Крымов, и вы меня, может быть, помните.
– Не припомню, товарищ командующий армией, – сказал Крымов.
– А вы не помните, товарищ батальонный комиссар, командира кавалерийского взвода, которого вы в партию принимали, когда приезжали в десятый кавполк из Реввоенсовета фронта, в двадцатом году?
– Не помню, – сказал Крымов и, посмотрев на зеленые генеральские звезды Петрова, добавил: – Бежит время.
Шляпин рассмеялся.
– Да, батальонный комиссар, с временем наперегонки трудно бегать.
– Танков у них мало? – спросил Петров.
– Танков у них много, – сказал Крымов. – Мне рассказывали два дня назад крестьяне, что в район Глухова приходят эшелоны с танками, всего до пятисот машин.
Петров сказал, что в двух местах части его армий форсировали Десну, заняли восемь деревень и вышли на Рославльское шоссе. Говорил Петров быстро, рублеными, короткими словами.
– Суворов, – сказал Шляпин, насмешливо улыбаясь в сторону Петрова. Видимо, они дружно жили и им хорошо работалось вместе.
Под утро за Крымовым прислали машину из штаба фронта. С ним хотел говорить командующий фронтом генерал-полковник Еременко. Крымов уехал, сохраняя в душе тепло этого блаженного дня.
Штаб фронта стоял в лесу между Брянском и Карачевом. Все отделы штаба находились в просторных, обшитых свежими, сырыми досками блиндажах. Командующий жил в домике, на лесной полянке.
Рослый румяный майор встретил Крымова на крыльце.
– Я знаю о вас, только вам придется обождать, командующий всю ночь работал, лег спать с час назад. Вот на той скамеечке обождите.
Вскоре к умывальнику, висевшему на дереве, подошли два плотных, ширококостных и упитанных человека. Оба были лысы, оба в подтяжках, оба в белоснежных рубахах, оба в синих галифе, но один был в сапогах, а у второго, обутого в чувяки, носки обтягивали толстые икры.
Они, фыркая и урча, терли широкие затылки и шеи мохнатыми полотенцами. Потом ординарцы протянули им гимнастерки и желтые ремни; оказалось, что один из них генерал-майор, второй – дивизионный комиссар. Дивизионный комиссар быстрыми шагами пошел к дому.
Генерал-майор посмотрел на Крымова.
Адъютант, стоявший на террасе, сказал:
– Это тот батальонный комиссар с Юго-Западного фронта, по вызову командующего, товарищ генерал, о котором Петров сообщил.
– А, киевский окруженец, – сказал генерал и брезгливо усмехнулся, поднялся на террасу.
Серые рваные облака шли низко над землей, и куски синего неба казались холодными, недобрыми, как зимняя вода.
Стал накрапывать дождь, Крымов укрылся под навесом. Адъютант вышел и торжественно сказал:
– Вас просит командующий, товарищ батальонный комиссар.
Еременко, большой, полный, в очках, с морщинистым, широким лбом и скуластым широким лицом, быстро, но внимательно осмотрел Крымова и сказал:
– Садись, садись, видимо, не весело тебе было, похудел очень, – словно он видел Крымова и до окружения.
Крымов заметил, что три генеральские звезды на отложном воротничке гимнастерки командующего тусклей, чем четвертая: очевидно, четвертая недавно была прикреплена.
– Молодец, киевлянин, – сказал Еременко, – привел двести человек с оружием, мне Петров говорил.
И сразу перешел к вопросу, который, видимо, интересовал его и волновал в эти минуты больше всех вопросов в мире.
– Ну что, – спросил он, – Гудериана встречал? Танки его видел?
Он усмехнулся, точно стесняясь своего нетерпеливого интереса, и провел рукой по густому ежику волос, серых от проступившей седины.
Крымов стал подробно докладывать, Еременко, навалившись грудью на стол, слушал. Торопливо вошел адъютант и сказал:
– Товарищ генерал-полковник, начальник штаба, со срочным донесением.
Тотчас вслед за ним зашел генерал-майор, спрашивавший утром о Крымове. Он, слегка задыхаясь, подошел к столу, и Еременко быстро спросил:
– Что, Захаров?
– Андрей Иванович, противник перешел в наступление, танки прорвались со стороны Кром к Орлу, а на правом крыле сорок минут назад прорвали фронт у Петрова.
Командующий выругался тоскливым солдатским словом и грузно поднялся, пошел к двери, не оглянувшись на Крымова.
В
