Ганнибал у ворот! - Ганнибал Барка

(14) Никто из заговорщиков не скрывался и не бежал, хотя пытки продолжались долго: до такой степени полагались на мужество и верность Феодота и до такой степени сам Феодот был уверен, что у него хватит сил скрыть то, что надлежит скрывать.

6. (1) Итак, когда Фразона не стало и оборвалось единственное звено, соединявшее Сиракузы с Римом, сразу началась очевидная подготовка к отпадению; (2) к Ганнибалу отправлены были послы, а от него прибыли вместе со знатным юношей Ганнибалом Гиппократ и Эпикид, родившиеся в Карфагене, но происходившие из Сиракуз: дед их был изгнанником, а по матери они были пунийцами.

(3) При их посредничестве заключен был союз между Ганнибалом и сиракузским царем; послы остались у царя – Ганнибал этого и хотел. (4) Аппий Клавдий, претор, в чьем ведении была Сицилия, узнав об этом, тотчас же отправил к Гиерониму послов заявить, что они пришли возобновить союз, который был с его дедом.

Гиероним выслушал их с усмешкой и спросил, издеваясь, сколь удачна была для них битва под Каннами; (5) рассказам Ганнибаловых послов трудно поверить, он же хочет узнать правду и тогда решить, кого ему держаться. (6) Римляне ушли, сказав, что они вернутся, когда Гиероним будет их слушать серьезно; они его скорее убеждали, чем просили, опрометчиво не нарушать договора.

(7) Гиероним отправил своих послов в Карфаген, чтобы союз с Ганнибалом был скреплен договором между народами. Договорились: по изгнании римлян из Сицилии (а это случится вскоре, если Карфаген пришлет флот и войско) река Гимера[440], которая делит остров почти пополам, будет границей между царством сиракузцев и Карфагена.

(8) Льстецы вскружили голову юноше: пусть помнит он не только о Гиероне, но и о царе Пирре, своем деде по матери[441]. И он отправил другое посольство: справедливо-де уступить ему всю Сицилию, а карфагенскому народу искать себе власти над Италией. (9) Этому хвастливому легкомыслию не удивлялись в юноше безумствующем и не спорили с ним, только бы отвратить его от союза с римлянами.

7. (1) Все влекло Гиеронима к стремительной гибели. Он послал вперед Гиппократа и Эпикида с двумя тысячами воинов попытаться взять города, которые занимали римские гарнизоны, (2) а сам с остальным войском (было тысяч пятнадцать пехоты и конницы) отправился в Леонтины[442].

(3) Заговорщики (все они оказались в войске) заняли свободный дом над узкой улицей, по которой царь обычно спускался к форуму. (4) Вооруженные, выстроившись, они ожидали, когда пройдет царь. Одному из них, Диномену по имени, было поручено, как царскому телохранителю, когда царь подойдет к дверям, задержать в узкой улочке под каким-либо предлогом царский отряд.

(5) Сделано было, как условились. Диномен, будто распуская на ноге туго затянутый ремень, задержал толпу, свита отстала, и царю было нанесено несколько ран, прежде чем могли прийти ему на помощь. (6) Слышали тревожные крики, в Диномена, умышленно загораживающего дорогу, полетели копья, его дважды ранили, но он спасся.

(7) Свита, увидя царя лежащим, разбежалась. Убийцы направились одни на форум к толпе обрадовать ее освобождением, а другие – в Сиракузы помешать намерениям Адранодора и прочих царских советников.

(8) Положение было неопределенным. Аппий Клавдий, видя, что война вот-вот разразится, письменно уведомил сенат о том, (9) что Сицилия в дружбе с Ганнибалом и народом карфагенским; сам он, чтобы воспрепятствовать планам сиракузцев, поставил все войска на границе провинции и царских владений[443].

(10) В конце года Квинт Фабий[444], уполномоченный сенатом, укрепил Путеолы, ставшие за время войны оживленной торговой гаванью, и поставил там гарнизон. (11) Прибыв в Рим для проведения выборов, он назначил их на первый же день, пригодный для народного собрания, и с ходу, минуя город, прибыл на Марсово поле[445].

(12) В тот день жребий голосовать первой выпал центурии[446] младших Аниенской трибы, и она стала выбирать в консулы Тита Отацилия и Марка Эмилия Регилла; тогда Квинт Фабий, водворив тишину[447], произнес такую речь:

8. (1) «Если бы в Италии был мир или мы воевали бы не с таким врагом, в войне с которым любой промах поведет к гибели, то я счел бы, что человек, ставящий преграду благосклонности, с какой вы на Марсовом поле наделяете почетными должностями вам угодных людей, забыл о вашей свободе.

(2) Но в этой войне, с этим противником, ошибка любого полководца влекла для всех нас великие бедствия, и вы с такой же заботливостью, с какой вооружаетесь, идя на войну, должны выбирать консулов, спрашивая себя: “Называю ли я консула, равного военачальнику Ганнибалу?”

(3) В этом году под Капуей вызов знатного кампанского всадника Вибеллия Тавреи принял Азелл Клавдий, знатный римский всадник. (4) Против галла, бросившего некогда вызов с моста через Аниен, предки наши выслали Тита Манлия, полагавшегося и на свое мужество, и на свои силы.

(5) Немного лет спустя Марк Валерий вооружился и смело пошел на такой же вызов галла. (6) Мы ведь хотим, чтобы наши пехота и конница были сильнее неприятельских или по крайней мере им не уступали; поищем же военачальника, равного неприятельскому вождю.

(7) Мы выберем лицо, стоящее во главе государства, но сравним того, кто неожиданно для самого себя выбран на год, и старого вождя, которого не стесняют ни срок, ни законы; он действует и распоряжается, как требует военное время; (8) у нас год оканчивается[448], а мы в разгаре приготовлений к не начатому еще делу.

(9) Каких людей надлежит вам выбирать в консулы, об этом сказано достаточно; мне остается немного сказать о тех, кого одарила своей благосклонностью голосующая первой центурия. (10) Марк Эмилий Регилл, жрец Квирина[449],– мы не можем ни отозвать его от служения божеству, ни задержать в городе, не погрешив или против требований войны, или же против богов.

(11) Тит Отацилий женат на дочери моей сестры, и у него от нее дети, однако не столь малы ваши заслуги передо мной и моими предками, чтобы мне предпочесть частные интересы государственным. (12) Любой моряк, любой человек на корабле может править им, если море спокойно; в жестокую бурю, когда корабль несет ветром по взволнованному морю, нужен мужественный кормчий.

(13) Мы плывем не по спокойному морю; несколько раз в шторм чуть не потонули; посадить к рулю следует человека, хорошо проверенного. Мы, Отацилий, испытали тебя в малом; ты ничем не доказал, что тебе можно доверить большее. (14) Флот, которым ты командовал в этом году, мы построили ради трех целей: опустошать африканское побережье, охранять берега Италии, а главное, не допускать, чтобы Ганнибалу из Карфагена подвозили подкрепления, деньги и провиант.