Шальные деньги - Йенс Лапидус

Мрадо прикидывал свои шансы: что, если выхватить револьвер и снести черепушку водиле? Ну, допустим, получится, а вдруг у Стефановича тоже ствол? Тогда он из моего затылка дуршлаг сделает, тачка даже остановиться не успеет. Другой вариант: с разворота продырявить дыню Стефановичу. Тоже без мазы — как и вариант с водилой. Стефанович по-любому успеет первым. Последний вариант: прикончить обоих, когда станут выходить из машины. Да, так оно лучше всего.

Подумал о дочке.

В районе Лильянского леса машина сбавила ход. Свернула на узкую гравийную дорожку. Стала взбираться на крутой пригорок. Да, внедорожник тут в самый раз, подумал Мрадо.

Наконец остановились. Стефанович велел Мрадо выйти.

Мрадо никогда не бывал здесь прежде. Заозирался. Стефанович с водилой остались в машине. Все предусмотрели. Теперь Мрадо их не достать — даже лиц сквозь тонировку не разглядеть. Не то что стрелять!

Завезли в какие-то гималаи. Прямо перед Мрадо возвышалась двадцатиметровая башня — единственное строение на несколько верст кругом. Сюр какой-то.

Или нет? Пробежал взглядом вверх по красной бетонной стене — врубился: это ж подъем на трамплин.

Стало быть, его привезли на опушку Лильянского леса, к лыжному трамплину. С трамплина, походу, давно никто не прыгает. Хреновая примета.

Тут в самом низу башни отворилась дверца. Кто-то знакомый махнул ему, приглашая внутрь.

Изнутри цокольный этаж башни выглядел очень даже ничего. Только отремонтировали. Вахта. Реклама на стенах: «Добро пожаловать в деловой центр „Фискарторпет“. Наш конференц-зал вмещает до пятидесяти человек. Прекрасные возможности для проведения выездных корпоративных собраний, торжеств и конференций».

Быстро обернулся: Стефанович с шофером выползли-таки из «ровера».

Ладно, поздняк метаться. Кент, пригласивший Мрадо внутрь, попросил его сдать оружие.

Отдал револьвер. Рукоятка с орешниковой накладкой выскользнула из ладони.

На самой верхотуре размещалась одинокая светелка. Огромные окна на три стороны. На дворе еще не стемнело окончательно, и Мрадо открылся вид на Лильянский лес. Протянувшийся до самого Эстермальма. Еще дальше маячила городская ратуша. Купола. А у самого небосклона Мрадо различил полусферу «Глобен-арены». Стокгольм лежал перед ним как на ладони.

Мрадо еще подумал тогда: тут бы ресторанчик небедный забабахать, и как только никто не догадался?

Середину комнаты занимал квадратный стол. На нем белая скатерть. Массивные канделябры. Угощение.

За дальним концом стола Радован в траурном костюме.

Сказал по-сербски:

— Милости прошу, Мрадо! Ну как тебе обстановочка? Стильно, а? Сам это место надыбал. Бегал тут как-то трусцой. Взад-вперед, тропинки запоминал. Вдруг любопытно стало — дай, думаю, наверх заберусь. Забирался, забирался — и вот полюбуйся.

Какую стратегию избрать? Базарить жестко? С понтом?

Наконец выбрал: возьму-ка я быка за рога.

— Это все интересно, Радо. Но скажи, за что мне честь такая — привечаешь, потчуешь?

— Узнаешь чуть позже. Дай же доскажу… На самом деле это старый лыжный спуск. Как заколотили его в конце восьмидесятых, так и стоит пустой, гниет помаленьку. Ну я и выкупил его прошлым летом, теперь вот до ума довожу. Хочу сдавать под конференции. Корпоративы. Всякие там танцы-шманцы-зажиманцы. Что скажешь?

Радован обошел вокруг стола. Выдвинул стул для гостя. Одно то, что заставил Мрадо стоять лишнюю минуту, — уже не к добру.

А Радо все про трамплин да про трамплин:

— Только прикинь, сколько в Стокгольме таких заброшенных жемчужин! На прошлой неделе нанял семерых поляков низ ремонтировать. Наверху ресторанчик открою, а при нем приватный номерок. Пусть гости вволю тешатся. Хошь девку — на девку, хошь поесть-попить — на, ешь-пей, хошь марафета — на марафет. У Радована для дорогого гостя все сыщется.

В комнату вошла официантка. Вкатила тележку с напитками. Подала сухой мартини. В нем поблескивала оливка, нанизанная на шпажку. Когда дверь открылась, волосы у Мрадо встали дыбом. Нутром почуял — за дверью караулят: Стефанович, водила и этот, который встретил его внизу. Только и ждут приказа, чтоб распустить на ремни.

Не любит Радо играть с огнем.

Главное сейчас — не пороть горячку, глупо, решил Мрадо. Говорят же, семь раз отмерь…

Официантка принесла закуску: тосты с креветками и сиговой икрой. Налила белого вина. Отведали.

Радо попробовал кусочек, но тут же отложил нож и вилку. Сказал, прожевывая:

— Мрадо, важно, чтоб ты вник в ситуацию. Ты скажешь, что ты и без того многое знаешь, но все же выслушай Радована. Нас ждет новый этап. Новые люди. Новые времена. Иные методы. Сейчас шведский рынок уже не тот, что двадцать лет назад, новые конкуренты нарисовались. Раньше тут кто был? Мы да пара ленивых медвежатников — Свартенбрандт да Кларк Улофссон, из которых уже песок сыпался. Да, изменилась Швеция-то. Появились байкеры — всерьез и надолго. У шпаны и босяков теперь свои организации. Вдобавок ЕС открывает границы. Главный итог — мало нам было своих конкурентов, так теперь еще и албанцы, и русская мафия, толпы эстонских отморозков и прочая шелупонь. Мир стал тесней, и не только в Западной Европе. Весь Восток у нас пасется. Типа глобализация и все такое.

Мрадо не перебивал. Вестимо, Радо перся от звука собственного голоса.

— Мы играем на мировом рынке. Да, именно в этом понятии — ключ к решению. Ведь Тито лавировал меж двух огней. Мы только смутно догадывались, какая она — эта рыночная экономика. А здесь, на вольном Западе, и в свободных странах Востока мы стараемся дать людям то, чего они хотят, — абсолютную власть рынка. А криминал — он не что иное, как рыночная экономика в чистом виде. Ни узды, ни регулирования, только спрос и предложение. Ни государственного вмешательства. Ни Госплана, ни директив компартии, ни докучливой опеки. Наоборот, как на рынке: побеждает сильнейший. Вот оно, будущее. А чтобы приблизить его, надо выкручиваться. Идти в отрасли с оптимальным соотношением прибыли и риска. Задумываться об альтернативных затратах. Постоянно инвестировать, вкладывать средства в новые сектора. Управлять нашим нечестно нажитым добром. Вербовать, сливаться, отпочковываться. Некогда нам телиться. Гораздо эффективней обращаться к консультантам, занимать свой сегмент, что-то типа малого бизнеса, нравится тебе такое сравнение или нет. Использовать опыт исламских террористов. Группы в одной сети действуют автономно, не зная друг друга. Но при этом работают на общую идею. Спалится одна, общее дело от этого не страдает. Вот бы и нам так. Такое «кластерное мышление», выражаясь по-заумному. Старую иерархическую структуру на помойку. Как сказал один шведский делец: «Снесите пирамиды». Лучше не скажешь, по-моему.

А Мрадо знай молчит да на босса посматривает. С бутербродом уж расправился давно.

Вернулась официантка. Приняла тарелки. Подлила вина.

— Мы в своих секторах шарим. Только с организацией у нас жидковато. Вот в чем загвоздка. Помнишь, сколько трындели о новой экономической эре пару лет назад? Настала ли она для законопослушных граждан, бес его знает. Но для нас, Мрадо, настала однозначно — нам нужен новый рынок. Нашей организации нужно внедрять новые методы. Не циклиться на нашем этническом единстве. А искать свежую кровь в пригороде. Объединяться с русскими и эстонскими бригадами. Следишь за моей мыслью?

Мрадо неспешно кивнул. По барабану, лишь бы дождаться окончания этого полуистерического монолога.

— Хорошо. Наркотики идут на ура. Кокс отрывают с руками. Со шлюхами дела и того лучше. Шведские мужики, натерпевшись за годы политкорректности, точно с цепи сорвались, ты не представляешь. Готовы платить любые бабки. А этот закон о запрете на покупку сексуальных услуг, каким-то педерастом продуманный… Он же только на руку нам. Отгрохали такие апартаменты, прямо Лас-Вегас, Какой светский сходняк на Юрсхольме ни возьми, везде подгоняем элитных девочек для папиков. Красота. Ты ведь помнишь, как мы вместе замутили службу по вызову?

— Радован, все это интересно, не спорю. Но ты пока не открыл мне ничего нового, а главное — я-то тут при чем?

— От спасибо, что сам спросил. Ты верой и правдой служил нашей организации. Мне верно служил. Верно служил Йоксо. Но времена меняются. И тебе нет места в том раскладе, который я тебе нарисовал. Извини. Такая жалость. То, что рынок поделил, — круто. Контакты свои задействовал. Авторитетом задавил. Но теперь кончено. Нет у меня к тебе доверия. Почему? Ты сам знаешь почему. Уже много лет вынашиваешь этот ответ: потому что ты сам не доверяешь мне. Не считаешь меня главным. Не желаешь беспрекословно слушаться. Да и требуешь для себя слишком многого. В условиях нового рынка каждый из нас должен действовать самостоятельно. Но самостоятельно — не значит против Радована.