Всадники смерти - Дэн Абнетт

– Ты говоришь так, будто знаешь его лучше, чем нас, Карл, сех, – сказал Ускел.

– Так и есть. Наш зар… Хитвождь… хороший человек. Великий воин.

Курганцы издали победный вопль и застучали кулаками по столу.

– И честный, – продолжил Карл, и шум тут же стих. – Бленда… злой и хитрый. И его шаман. Он повязал меня кровью за то, что я его оскорбил.

– Как – оскорбил? – спросил Диормак с набитым ртом.

– Двинул по голове так, что он повалился на землю.

Курганцы расхохотались.

– Теперь он тебя не тронет Карл-Азитзин, – уверенно сказал Ускел. – Теперь, когда ты…

– Ускел, сех, хочет сказать, – вмешался Эфгул, – что Онсу Олкеру, чтобы напасть на тебя, придется посмотреть тебе в лицо. Ни один мерзавец не посмеет этого сделать.

Курганцы снова рассмеялись и застучали кулаками по столу.

– Онс Олкер посмеет, – сказал Карл. – У него есть цель. Кто из вас сомневается в том, что удача не покидает нашего прекрасного вождя потому, что в его отряде есть человек, отмеченный Чаром?

С этими словами Карл поднес руку к уцелевшему глазу и пробежал пальцами по окружающим его выжженным порохом черным «змеям». Никто из курганцев не осмелился посмотреть на него.

– И чего может достичь наш прекрасный зар, если его правой рукой будет Азитзин? Я – реальная угроза для Блейды. Без меня Улдин легко может лишиться благосклонности Верховного Зара. Пока я жив и предан Улдину… – Карл поднял свою чашу и отпил символический глоток – А я предан, и все здесь об этом знают. Пока я жив, у Блейды нет шансов занять более высокое положение, обрести власть и силу.

Курганцы закивали. Карл говорил правду, ни у кого не было причин в этом сомневаться.

– И поэтому Онс Олкер рискнет, хоть и знает, что это может стоить ему жизни. Он попытается еще до конца зимы. Попытается, потому что знает: это нужно его вождю. И он считает, что он прав, потому что повязал меня кровью.

– Мы будем рядом, Карл-Азитзин, – вдруг сказал Эфгул и приложил ладонь к сердцу.

– Да, мы будем рядом, – согласно закивали Барлас и Фагул Однорукий и тоже приложили руки к груди.

– Онс Олкер не подойдет к тебе, пока мы рядом, – объявил Ускел.

Курганцы подняли чаши-черепа, выпили, и каждый приложил ладонь к сердцу.

Позже, когда шумное пиршество немного поутихло, Лир и Сакондор подвели к Карлу одного долгана.

– Его зовут Брока, – сказал Лир. – Он очень хочет, чтобы Чар благоволил к нему, в последнее время удача отвернулась от него. Он просит Карла-Азитзина благословить его.

Долган – внушительных размеров мужчина в золотых и бронзовых доспехах отличившегося в битвах воина – встал перед Карлом на колени.

Он был очень пьян, но убежденность в его голосе пугала.

– Верни мне удачу, Карл-Азитзин. Умоляю тебя, – сказал Брока с грубым восточным акцентом. – Дай мне благословение Тзинтча.

– Кого? – переспросил Карл.

– Этим именем они называют Чара, Карл, сех, – шепнул Сакондор.

Все это было довольно необычно, Карлу было неприятно находиться в центре всеобщего внимания. Он уже хотел отказать долгану, но тут воин сделал то, что не осмелился сделать ни один северянин после битвы под Аахденом, и Карл передумал.

Брока посмотрел ему прямо в глаза.

Карл не отрываясь смотрел на долгана, а потом сказал:

– Полагаю, теперь Тзинтч будет благоволить тебе.

Слезы заволокли карие глаза Броки, он склонился и поцеловал сапог Карла, а потом поспешил прочь.

Служители храма продолжали обносить столы вином и подавали еду тем, кто еще не насытился. Жрецы-воины покинули зал, остались только служительницы храма… самые молодые и миловидные.

– Они пытаются нас соблазнить? – спросил Карл.

– Естественно, – промычал Эфгул. – Они здесь не размножаются с себе подобными. Это святое. Они поддерживают свой род, рожая от лучших воинов, из тех, что посещают Чамон Дарек.

– Вот как.

– Еще одно удовольствие и утешение, которое можно получить в этом святом месте, – хохотнул Барлас.

– Я намерен дать жизнь самому великолепному воину-жрецу! – заявил Эфгул. – Что скажете?

– Я скажу, – отвечал Диормак, – что ты дашь жизнь самому волосатому воину-жрецу в этом мире, Эфгул, сех.

Курганцы взвыли.

– Это было бы здорово, – заключил Эфгул и выпил.

– Для начала, Эфгул, сех, ты должен получить шанс, – хитро заметил Ускел. – Они выбирают лучших. Я так думаю, одного из нас они уже выбрали.

Карл понимал, что речь идет о нем.

Он извинился и встал из-за стола. Не то чтобы идея развлечься с жрицами его не привлекала, просто в пьяном состоянии все слишком упрощалось, и ему захотелось встряхнуться на свежем морозном воздухе. Карл, то и дело переступая через тела отключившихся варваров, пошел через задымленный зал к выходу. Играла музыка, некоторые варвары танцевали со служительницами храма, пока их собратья по оружию напевали и отбивали ритм, стуча кулаками по столам.

Проходя по залу, Карл обратил внимание на курганца, одного из отряда Блейды, который сидел, опершись спиной о столб, подпирающий крышу. На воине были вымазанные дегтем доспехи с выгравированными на них завитками и спиралями, такими же, как у его вождя. Карл вдруг понял, что знает этого человека.

– Сир? Сир? Это я!

– Я знаю, Карл Райнер Воллен, – сказал фон Маргур. – Я наблюдал за тобой.

Карл присел рядом с рыцарем. Фон Маргур поправился и выглядел намного лучше, чем когда Карл видел его в последний раз. Но зрение к рыцарю не вернулось, глаза его по-прежнему смотрели в пустоту. Фон Маргур улыбнулся.

– Похоже, мы оба изменили свою судьбу и переделали себя.

– Ты теперь состоишь в отряде зара Блейды, фон Маргур, сех? – спросил Карл.

– Он увидел во мне знак благословения, так же как Улдин увидел его в тебе. Предложил мне изменить свои взгляды на верность и мужество. Или изменить, или умереть. Теперь я знаю, Чар упрощает проблему выбора.

– Я рад видеть тебя, фон Маргур, сех, – сказал Карл.

– Да уж. Карл, будь добр, не употребляй при мне эти собачьи словечки… сех. Наша родина – Рейк, и мы должны говорить как граждане Рейка.

– Извини…

– Ха, ха, – усмехнулся фон Маргур. – Слышал бы ты себя, Карл. Эти грубые звуки – гортанный язык курганцев. Ты теперь говоришь на их языке, как на родном.

Карл вскочил на ноги.

– Я говорю на языке моего любимого Рейка, сир… – начал он.

Фон Маргур покачал головой и рассмеялся, глаза его закатились.

– Нет, Карл. Это я говорю на рейкском. Ты же, боюсь, отлично изъясняешься на диалекте курганцев.

Ошеломленный Карл снова сел рядом с рыцарем.

– Ты думал бежать? – спросил фон Маргур.

– Я… – Карл подался вперед, опасаясь, что их кто-нибудь услышит.