Сокрушенная тобой (ЛП) - Роуз Нэшода

Она не произнесла ни слова.

Мы наполовину тащили, наполовину несли его к двери. Потом Хейвен остановилась. Она даже не взглянула на меня, передавая мне свой пистолет, затем потянулась в карман, достала спичку и чиркнула ею о дверную коробку. Спичка зашипела, загоревшись, и ярко-оранжевым светом осветила ее безразличное выражение лица. Затем она бросила ее через плечо в лужу бензина.

— Пойдемте.

***

Когда мы добрались до боковой двери, дым был уже густым. Треск горящей древесины был похож на выстрелы, и я каждый раз вздрагивала, боясь, что кто-то подойдет сзади и остановит нас, затащит назад или убьет.

Но вскоре я уже вдыхала свежий воздух, кашляла и отхаркивала пепел, попавший в легкие. Рем висел между нами, пока Хейвен толкала нас дальше, не останавливаясь, пока мы не достигли линии забора. Она ударила ногой по паре деревянных досок, и они свободно закачались.

Затем она подтянулась и ударила Рема по лицу. Я вздрогнула, но она не обратила на меня внимания и схватила его за подбородок.

— Рем. — Он вздрогнул, и я увидела, что его глаза открылись, остекленели и налились кровью. Он был почти без сознания от боли. — Встань на колени. Ты должен пролезть в эту дыру. Ты слышишь меня, Рем. — Когда она отпустила его лицо, я увидела отпечаток ее пальцев.

— Отпусти его, — приказала Хейвен.

— Но он…

Я не успела закончить фразу, потому что Хейвен схватила Рема за руку, и он рухнул на колени, выгнув спину от боли, пронзившей его. Я в ужасе уставилась на нее, мой рот был открыт.

— Боль заставляет тело делать больше, чем ты думаешь. — Это было утверждение, и у меня возникло чувство, что она знает об этом утверждение лучше, чем кто-либо другой. Потом я вспомнила о клейме, которое видела на ее внутреннем запястье.

Хейвен подняла доски, и Рем мучительно пролез через них, а затем мы последовали за ним. Мои ноги реагировали на нагрузку, иголки и булавки бешено впивались в плоть, но у меня не было нервозности, которая бы сопровождала приступ, и именно поэтому я продержалась так долго. Я была спокойна.

Рем был рядом со мной. Мы были живы.

Как раз в тот момент, когда за нами опустились доски, я услышала громкий звук взрыва и инстинктивно прикрыла Рема своим телом. Однако Хейвен ничего не ждала и схватила меня за руку.

— Шевелись. Полиция будет здесь с минуты на минуту.

— Но они могут помочь… — Мой голос прервался, когда она подхватила Рема, игнорируя меня. Я бросилась на помощь, и мы побежали по улице. Я заметила, что уличные фонари не работают, и задумалась, совпадение это или нет. Пять в ряд и один над синей машиной, которую она сейчас отпирала.

Я хотела было сесть на заднее сиденье вместе с Ремом, но Хейвен оттащила меня назад и вложила ключи в мою руку. Я подняла на нее растерянный взгляд.

— Я не умею водить, — заявила она, а потом перебралась на заднее сиденье вместе с Ремом и захлопнула дверь.

Я вырулила на дорогу, хотя понятия не имела, где мы находимся, — машина была очень старой и не имела GPS. Но Хейвен направила меня к шоссе, и, когда мы проехали первый знак, я поняла, где мы, и надавила на педаль газа.

Больница была не так уж далеко. Я начала сворачивать на съезд с шоссе, где был синий знак с большой буквой Н. Тут мне на плечо легла рука.

— Никакой больницы.

— Но…

Я посмотрел на ее лицо в зеркало заднего вида, и она покачала головой.

— Нет. Я только что взорвала дом… убила Алексу и двух мужчин. Олаф. Этот мерзкий сукин сын все еще жив. Если мы попадем в больницу и там появится отчет… он узнает, что мы живы. Лучше всего надеяться, что он думает, что мы все погибли в том пожаре.

— Хорошо. — Вот дерьмо. Не было никаких сомнений, что этот Олаф будет разбираться в случившемся. — Хорошо, мы поедем на ферму.

Я увидела, как она кивнула, а затем откинулась на сиденье, положив голову Рема себе на колени. На секунду взглянув в зеркало, я увидела, как холодное, жесткое выражение ее лица пошатнулось, когда она посмотрела на него. У меня возникло ощущение, что сестра, которую Рем когда-то знал, умерла в той больнице, а эта женщина… та, которая даже не вздрогнула, когда убила трех человек… она больше не была его ангелочком.

Мы подъехали к ферме, и я посигналил на подъездной дорожке. К тому времени как я остановила машину, Логан, Эмили, Крайзис и Кайт уже были там. Они не задавали вопросов о том, кто такая Хейвен, что случилось и где я была почти два дня. Думаю, слова были излишни, когда они увидели спину Рема.

Логан и Кайт вынесли его из машины, а Эмили заключила меня в крепкие объятия.

— Когда Джорджи появилась в галерее, а тебя там не было… А потом Рем исчез… Джорджи наконец связался с Деком. Он сейчас летит сюда. — Слезы Эмили впитались в футболку Рема, которая все еще была на мне.

— Рем. Мне нужно увидеть Рема. — Я не хотела сейчас ни о чем говорить; все, чего я хотела — это обнять Рема.

Эмили отстранилась.

— Да. О боже, конечно.

Мы направились к дому, когда дверь машины захлопнулась. Хейвен. Черт.

Она прислонилась к боку машины, ее тело было жестким и неподатливым, кровь испачкала ее белое платье. Она держала пистолет, зажатый в руке у бока, сузив глаза на Крайзиса, который стоял перед ней и смотрел.

— Черт, ты его близнец. Ты — Хейвен.

Крайзис знала о ней? Я ждала ее реакции, если она вообще собиралась реагировать. Ее пронзительные серые глаза встретились с глазами Крайзиса, и она уставилась на него.

Затем ее жесткое выражение дрогнуло, пистолет выпал из ее рук, и она рухнула на землю.

Эпилог

Два месяца спустя

— Детка, тащи свою задницу сюда. — В руках у Рема была потрепанная желтая веревка.

Я закатила глаза, потом выгнула бедро и положила на него руку.

— Тыковка. — Он ненавидел, когда я так его называла. — Я не буду этого делать. Я же тебе говорила. Но ты можешь подойти и поцеловать меня в задницу.

Рем рассмеялся. Это был настоящий смех, который начинался глубоко в животе и с глубокой вибрацией поднимался по груди. Я прикусила нижнюю губу, наблюдая за ним, желая сказать: «К черту все, беги в коттедж, пока все здесь, и сделай больше, чем просто поцелуй в зад.»

— Он выглядит… расслабленным, — наклонившись ко мне, прошептала Эмили. — В нем всегда было что-то такое… не знаю, грустное и мрачное. Я никогда не могла понять, что это. — Эмили кивнула на Хейвен, которая прислонилась к дереву, скрестив руки, и смотрела вдаль. Она не хотела идти с нами, но Рем сказал ей, что если она не пойдет, то он останется, а если он останется, то никто не сможет пойти. Она согласилась. — Эта девушка серьезно пострадала.

Я кивнула. Она очнулась через три дня после того, как упала в обморок на дороге. Дек нашел нам врача, готового хранить молчание, разумеется, за деньги. С ней все было в порядке — истощение. Рему же пришлось неделями менять повязки и принимать два курса антибиотиков.

Как и мне, ему предстояло жить со шрамами от Алексы и ее безумия, но это сделало нас только сильнее. Она бы разозлилась, узнав об этом.

— Я не могу заставить ее говорить. Рем столько раз пытался, но она просто… она как будто смотрит сквозь него, даже не вникая в то, что он говорит. — Когда-то у Рема был такой взгляд, и теперь я знала, откуда он взялся. Он с самого начала говорил мне, что у него было поганое прошлое, но поганым его не назовешь.

— Я уверена, что терапевт, к которому я ходила, был бы рад ее видеть. Она была очень милой, не давила на меня.

Я кивнула. Но подозревала, что Хейвен не примет никакой предложенной помощи. Возможно, еще долгое время… если вообще когда-нибудь.

Логан и Эмили переехали на новое место — «гнездышко для потрахушек», площадью десять акров, как любил называть его Крайзис. Оно было причудливым, со старым домом восемнадцатого века на холме с видом на пруд. Он находился вдали от дороги и имел железные ворота на подъездной дорожке. Логан установил систему безопасности, самую современную, с камерами по всему участку. На прошлой неделе Эмили вернулась домой со щенком немецкой овчарки, на что Логан ответил: «Ни за что». Щенка назвали Слеза. Эмили сказала, что его назвали в честь группы. Логан сказал, что это потому, что собака разрывает все на куски. Пока мы были здесь, Слеза был на ферме с Хэнком.