Ангелы по совместительству - Ирина Владимировна Сыромятникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я тебе не пастырь, — накачивал себя Су’Ралек. — Меня ты своей пальцовкой не разведешь!
Кусок штукатурки чуть выше его головы лопнул с сердитым треском, и решимость черного рассыпалась пылью.
— Да ну? — в проходе стоял Чатах, и тень его Силы злобно дрожала в амулетах.
Никар едва не рассмеялся. Правильно! Какой смысл беспокоиться о чистоте хранителей, если они все равно собираются их снимать? И изгоняющий, не таясь, призвал Источник.
— Вон пошли, ур-роды!
И уроды отвалили. Потому что заставить огонь плясать в небе Чатах с Никаром, может, и не могли, но им и меньшего хватило бы, а что б противостоять колдунам на равных пришлось бы самим преступить закон. Какой смысл тогда нарываться? Ученики, воспользовавшись минуткой, выбили дверь и высыпали наружу вопящей гурьбой. Ничто так не вселяет в черных энтузиазм, как прямая демонстрация силы!
— Так-то! — ухмыльнулся Чатах, поморщился и растер плечо. — Я с этими мешками верней калекой стану. Так. Шмотки подняли и понесли, быстро!
Ученики наперегонки помчались вперед, старшие — к наставникам, младшие — в теплые объятья укротителей. Никар хмыкнул и пожелал помощникам Шарга удачи.
Тем временем, большинство беглецов уже распределились по фургонам. Никара рядом с повозкой ждали Анишу и Лахим, Лахим привел с собой девицу.
— Командир, с собой — возьмем?
Никар окинул взглядом молодку, кутающуюся в платок из небеленого полотна. Дикая, Источник отбит поздновато — в глазах так и остались навсегда бесовские искорки. Зато ныть в дороге не будет и вести хозяйство обучена.
— Возьмем, — решился Никар.
Колонна беглецов приобрела полное сходство с табором.
Дальше загрузка фургонов пошла с невероятной скоростью. Недоброжелатели испарились. Толпа печатных не одолела еще и трети склона, когда повозки, под гомон седоков и храп встревоженных коней, покатились в сторону развалин Школы.
К побегу присоединилось всего около полутора сотен горожан, включая учеников и женщин, остальные предпочли положиться на милость Наместника. Слишком слабые, слишком послушные, неуверенные в себе или надеющиеся выиграть после ухода конкурентов, ларешцы решили продемонстрировать верность имперским идеалам. А может, они так и не поняли, что империя — все? Да кому это интересно!
Шарг был прав — сил пастырей оказалось недостаточно, чтобы остановить такое количество целей, по крайней мере, с безопасного расстояния (откровенно говоря, Никар вообще ни одного пастыря на своем пути не увидел). Заполонившие город печатные дальше Лареша не пошли — им не давали команду кого-то преследовать (если они вообще поняли, что стряслось). Когда на место подоспели гвардейские офицеры, беглецов уже след простыл. К вечеру весь Тусуан ходил на бровях, войска Наместника перекрыли брод, пристани, дорогу на побережье и тракт в сторону Суроби-хуссо, всюду метались патрули. Тем временем мятежники по безымянному проселку выбрались к Тималао ниже порогов, дружно утопили хранители в реке и отправились через правобережную степь без дороги, напрямик.
Бегство изгоняющих стало для светлорожденных последним ударом. Наместник рвал и метал, обещая всем немыслимые кары, но недолго — тем же вечером кто-то поднес ему яду в вине. Долина вскипела безумием войны всех против всех, победителем из которой предсказуемо вышел Сайк’Малут — первый черный владыка Тусуана. Не успевших сбежать пастырей и слишком борзых печатных безжалостно истребили (своим места не хватает!), да и свободных граждан проредили весьма и весьма. Невредимыми остались только женщины, которых бывший изгоняющий собрал себе целый гарем.
Подумывали, было, назвать Тусуан империей, но решили порченным именем духов не привлекать.
Глаз за глаз
Часть шестая
Нет ничего пластичнее отношения человека к действительности, и нет ничего более субъективного, чем его ответ на брошенный судьбою вызов. Хорошей метафорой жизненных испытаний может служить младенец, после рождения нуждающийся в наивысшей степени комфорта, но, по прошествии лет, способный стать как ничтожнейшим из сущих, так и повелителем всего.
Глава 22
Есть в Суэссоне особый сезон, когда вездесущая глина уже перестает быть размокшим от дождей месивом, но еще не превращается в тонкую, оседающую на любой поверхности пыль. Проклюнувшиеся из скудной почвы побеги достигают максимального роста (где-то по колено) и приятно разнообразят железисто-красный пейзаж бело-желто-зелеными пятнами. Вся земля словно сжимается: дорога, зимой требовавшая два часа, теперь занимает минут пятнадцать… И кое-кого этот странный топографический выверт конкретно забодал.
Три десятка смуглых, улыбчивых людей трудились, не покладая рук: прорыть канавы и уплотнить насыпь способны были большие машины, но уложить гранитные плиты так, чтобы они лежали веками, мог только человек. Максур взирал на результаты своих трудов с гордостью: серая лента дорожного полотна рассекала поросшее чахлой растительностью пространство и где-то за горизонтом соединялась с невидимым уже Королевским трактом. Новую трассу местные уже окрестили «имперской». Так далекий И’Са-Орио-Т все-таки немножечко вторгся в Ингернику.
— Жара! — вздохнул руководивший работой мастер.
На взгляд Максура, солнце, не способное за два часа снять с человека кожу, тянуло только на большой фонарь. Но слов, чтобы донести до ингернийца простую истину, не хватало, приходилось, молча, улыбаться.
Раздался гудок подъехавшей по проселку машины и рабочие начали складывать инструмент на козлы — рабочий день считался оконченным. Недовольным этим обстоятельством оставался только старый Харун — он считал, что трудиться следует от рассвета до заката и спать тут же, на голой земле. Удобства ослабляют дух! А теплый душ и простыни для землекопов — вообще очевидная ересь. Из уважения (такого каменщика пойди, поищи) со стариком не спорили. Мастер проверил инструмент (не нужна ли где замена?) и последним залез в кузов. Машина покатила в лагерь, до которого, по-хорошему, можно было и пешком дойти — всего километра три.
Тряска делала болтовню невозможной и мысли невольно улетали вперед, к чистой одежде, плотному ужину и мягкому матрасу.
Подумать только, а Максур, когда нанимался на строительство дорог, извелся весь — больно уж безумными выглядели условия. Еда, одежда, жилье, подвоз к месту работы, да еще и деньги потом какие-то дадут! Но выбора не оставалось — во всех других случаях ему нужно было сказать, чем он занимался до сих пор (то, что свое прежнее ремесло следует держать в тайне, Максур понимал без подсказок), а в дорожники брали всех.
То есть, действительно — всех.
Выпрыгнув из кузова, Максур быстро осмотрелся и невольно поморщился. Рядом со столовой уже суетились
