Очень долгое путешествие, или Инь и Ян. Авалон (СИ) - Яна Соловьева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В комнате посветлело. По другую сторону от кровати стояли у шкафа мои мечи и арбалет. Дверца шкафа была приоткрыта, и в нём я отыскала сложенную вычищенную одежду. Рубашка была порвана и заляпана неотстиравшимися кровавыми пятнами. Тут же была и сумка, которую, видать, принесли из пещеры под водопадами. На полке повыше лежал пояс, и в нём не было ни единого пузырька с эликсирами. Я смутно вспомнила, что пояс сорвали с меня, прежде чем дробить пальцы. На миг подступил ужас, макнул в тот момент. Вернул шум в ушах, голоса, вывернутые руки, дикую боль, и снова пришлось дышать.
Отыскав запасную рубашку, я оделась. Запас эликсиров в ведьмачьей сумке тоже оставлял желать лучшего. Слёзы жён по нулям — ну и чёрт с ними, напиваться я не собиралась. Ласточка в порядке, а вот Иволги на четверть пузырька да и Белый мёд на исходе, а он нужен для смеси с любым эликсиром.
— Ты можешь воспользоваться моей лабораторией, — раздался за спиной голос, каким сирены могли бы нашёптывать морякам сладкие обещания.
Застыв над сумкой, я справилась с тем, чтобы не дёрнуться от неожиданности, и чертыхнулась только мысленно.
— Спасибо, я с радостью приму предложение, — повернулась я к Иде с лёгким поклоном.
На чародейке было платье из многослойного полупрозрачного шифона нежных оттенков от жёлтого лютикового до мятно-зелёного. Гладкие огненные волосы шелковистой волной стекали до пояса. Когда она скользнула от двери лёгким облаком, будто лесная фея, на миг почудилось, что по комнате побежали блики солнца, пробивающегося сквозь шелестящую на ветерке листву.
Она взяла кувшин, из которого Мона наливала воду, и наполнила доверху графин с лекарством. Приложила к графину ладони, и солнечные искры замерцали в воде. Я открыла было рот, чтобы спросить про лекарство, но Ида тихонько шикнула, чтобы я не мешала, и прикрыла глаза. Искры погасли.
— Так и есть, это просто вода и щепотка сырой необработанной магии, — улыбнувшись, Ида повернулась ко мне. — Таким раствором лечат чародеев, которые не рассчитали силу заклинания и получили магическое истощение.
Она отодвинула стул с гнутыми ножками от столика у окна, опустилась на него, выпрямив спину, и внимательно посмотрела мне в лицо. Я присела на кровать и так же внимательно вглядывалась в зелёные русалочьи глаза, которые помнила в мельчайших деталях. Они были непроницаемыми, без дна, и вместе с тем, как в лесные озёра с прозрачной тёмной водой, в них хотелось погрузиться с головой.
— И уж точно так не лечат ни эльфов, не являющихся чародеями, ни ведьмаков, ведь в них так мало магии, — продолжила она.
— Так почему ты выбрала такое лекарство? — спросила я, догадываясь, что именно этого вопроса Ида и ждала.
— Потому что кроме магического истощения у вас двоих не было ничего, что стоило лечить, — с готовностью ответила она. — Кости целы, внутренние органы целы. О пытках свидетельствовала разве что кровь, но не было ран, из которой она вытекла. Вы лежали белые, один подле другого, взявшись за руки…
Ида замолчала и многозначительно приподняла брови.
— Иорвет помогал мне встать! Подать руку тому, кто упал, это что-то удивительное? — я вложила в голос искреннее удивление.
— Меня не интересуют ни ваши руки, ни кто на ком лежал, — с серьёзным видом сказала Ида. — Меня интересует феномен мгновенного излечения. Говоря по правде, даже заряжённая магией вода была не нужна, без неё восстановление лишь тянулось бы гораздо дольше. Не могу сказать, что таких случаев не было в истории — нам известно искусственное погружение в подобную кому с помощью токсина, уложение в хрустальный гроб и пробуждение от поцелуя любви.
Ида задумалась, глядя в окно, и я не могла понять, есть ли в её словах второе дно или нет.
— Да… Поцелуй принца сработал бы даже лучше моего снадобья, — она вновь посмотрела на меня и на этот раз улыбнулась. — Но принцев под рукой не оказалось, и я использовала то, что было.
Я лихорадочно соображала — из слов Иды следовало, что за то время, что мы провели на изнанке, свежие раны на наших телах исцелились, а взамен мы получили магическое истощение. Было так же похоже, что Иорвет не дал чародейке ответа на её вопрос, а значит и от меня она его не добьётся.
— Аэлирэнн, — сказала я. — Уверена, что это была Аэлирэнн. Она подошла попрощаться, и последнее, что помню, как я падала. Возможно, так она отблагодарила за то, что я несла её розу.
Ида поднялась, отвернулась к окну, и снова я не смогла распознать, поверила ли она мне.
— Про розу я тоже хотела расспросить. Поговорим в лаборатории, у нас будет время… — она смотрела в замерший сад. Потом развернулась и, не глядя на меня, направилась к двери. — Я должна идти — теперь я единственная чародейка в Дол Блатанна. Не всем повезло быть излеченными самой Аэлирэнн.
— Ида! — остановила я, несмотря на то что в последней фразе чародейка пропустила в голос точно отмеренную дозу сарказма, и задала вопрос, который не давал покоя: — Ты ведь знала, с самого начала знала, что так будет? Знала о том, что забьет Cerbin, о том, что я несу розу Францеске.
— Я же Знающая, — Ида обернулась. — Знающие… Они знают.
Она таинственно и холодно улыбнулась своей шутке, и вновь меня накрыла уверенность, что знала она гораздо больше, чем пыталась показать.
— Ты видишь будущее? — спросила я.
Ида вернулась к окну и взяла в руки серебряную ложечку.
— Мы знаем «что», но
