Записки солдата - Иван Багмут

— Товарищи, — сказал он, — внимание!

Рабочие-рыбаки обернулись, а Федор Тарасович погрузил сачок и оставил его в воде.

— Товарищи! Мы знали, что краснуха распространилась на ваш район, и я привез с собой лекарство от этой страшной болезни. Это лекарство — левомицетин. Он дает чудесные результаты при лечении людей. Левомицетин излечивает брюшной и сыпной тиф, дизентерию, холеру, туляремию и множество других болезней. Доказано, что вирус краснухи тоже боится левомицетина. Вводя левомицетин карпу, мы помогаем ему бороться с болезнью. Сейчас мы приступим к лечению. Давайте больного на операционный стол! — обратился профессор к Косте. — Зонд!

Костя вытащил из бадейки трехкилограммового карпа, Катерина Остаповна подала зонд, а долговязая лаборантка — ампулу с левомицетином. Профессор наполнил зонд лекарством, всунул его в рот рыбине и, опорожнив, вытащил.

— Следующего! Зонд! Ампулу! — командовал он и, быстро закончив несложную операцию, повторял снова: — Дальше! Зонд! Ампулу!

Федор поднял руку, как школьник, и сказал:

— Товарищ профессор, разрешите спросить.

— Пожалуйста.

— У нас в прудах не менее миллиона годовалых карпов, десять тысяч двухгодовалых, четыре тысячи трехгодовалых и шестьсот еще постарше. Если больна только четвертая часть рыбы, так и то сколько ж ее! Неужели каждой раскрывать рот, вливать лекарство?

Профессор приостановил работу.

— Мы будем лечить только карпов, предназначенных на нерест, тех, от кого ждем потомства…

— А остальные?

— А остальные?.. — Профессор вздохнул. — Прошу продолжать работу.

Он снова принялся вводить левомицетин, рыбаки — опорожнять бредень, откидывая в садки отдельно больную рыбу, отдельно здоровую. Не подумайте, что садки — это где растут деревья. Нет, это большой сетчатый мешок, его погружают в воду и держат в нем пойманную рыбу.

— А зачем мы пускаем в садок больную рыбу? — спросил один из рабочих. — Ведь все равно придется ее закапывать.

Все, в том числе и профессор, посмотрели на Костю — это он приказал держать и больную рыбу в садке.

— Иван Иванович, вчера вечером вы говорили, что краснуха распространена в прудах, а карпы, живущие в реках, краснухой не болеют, — сказал Костя.

— Говорил, — ответил профессор, не понимая, куда клонит директор рыбхоза.

— Я хочу проделать эксперимент… — Костя задумался, и все с интересом ждали, что он скажет. — Мне ясно, что больных мальков карпа у нас будет не меньше миллиона. Осенью это был бы миллион килограммов рыбы! Стоимость ее около миллиона рублей… По инструкции, я должен закопать, уничтожить этот миллион рублей… Уничтожить миллион, чтобы сохранить десятки миллионов! Если не уничтожать больную рыбу, краснуха распространится на все водоемы, истребит всех карпов! Я предлагаю эксперимент. Вот рядом канал, по которому отводят речную воду в Днепровское море. Бросим больных карпов туда, может быть, они выздоровеют в проточной воде.

Профессор подумал с минуту, потом улыбнулся и поднял вверх палец.

— А это, знаете, идея! — сказал он. — Только… Только… мы ведь заразим канал?..

— Вода из канала идет в Днепровское море, а оно уже заражено краснухой.

— Так, так… но… Мы знаем, в проточной воде карп краснухой не болеет, но у науки нет доказательств, что больной карп выздоровеет, если перенести его в проточную воду. Уважаемый Константин Иванович, я не могу поручиться за успех нашего эксперимента…

— Это мы и выясним, пустив больную рыбу в проточную воду.

Я не понимал, почему профессор колеблется. Ведь дело было совершенно ясное: больная рыба подлежит уничтожению, отчего же не использовать — пусть даже и ненадежный — способ спасти ее? Я громко высказал свою мысль, и все посмотрели на меня.

— Вот обжора! — крикнул палач, подумав, что я прошу еще рыбы.

— А может, у него живот заболел? — обеспокоилась жена директора.

— О, вы еще не знаете этого кота! — с гордостью проговорил профессор, и я так и запрыгал от радости, что меня поняли. — Он может слопать два кило жареной свинины и не заболеет, а тут какие-то жалкие полкило…

«Вот так понял, а еще профессор…» — обиделся я и печально опустил хвост.

Только Костя ничего не ответил и, напряженно думая, молча смотрел на меня, да так внимательно, что мне стало неловко. И вдруг он сказал:

— Иван Иванович, почему, собственно, вы колеблетесь? — И дальше повторил слово в слово то, что говорил я.

Я снова запрыгал от радости. Костя, Константин Иванович, уважаемый товарищ директор понял меня! Какой он хороший, этот Костя, умный, смелый, красивый! Я дал себе слово помогать ему всегда и везде, делать для него все, что будет в моих силах.

А профессор, выслушав Костю, пожал плечами и проговорил словно про себя:

— А в самом деле, почему? Почему?.. Рыбу, больную краснухой, всегда уничтожали, закапывая в яму, а из зараженных прудов спускали воду и производили дезинфекцию дна. Я к этому привык. А вы вдруг предлагаете новый способ… И, знаете, — профессор оживился, — мы располагаем исключительно благоприятными условиями для проведения эксперимента! Рядом проточная вода! Проточная вода, которую не страшно заразить краснухой! Дорогой Константин Иванович, у вас великолепная голова! Вы молодец, Константин Иванович! Разрешите называть вас просто Костей…

— Здравствуйте, — вмешался я в разговор. — Вы же и так называли его Костей!

Директор смутился и проговорил:

— Пожалуйста! Я очень рад…

Но профессор, видно, не слушал его.

— Вы понимаете, какие открываются перспективы? Если эксперимент удастся, мы получим колоссальное стадо иммунных карпов. — Профессор посмотрел на усатого Федора Тарасовича и, по привычке все объяснять, продолжал: — Карп, перенесший краснуху, вторично не заболеет этой болезнью. У него иммунитет! Больше того, потомство такого карпа также иммунно. Если хотя бы десятая часть нашего молодняка выздоровеет, мы получим огромный племенной косяк стойких к краснухе карпов. Мы пошлем мальков от этих карпов во все пруды Советского Союза и заселим все пруды рыбой, не боящейся страшной болезни. За работу! За работу, дорогой Костя!

Глубоко тронутый речью профессора, я стал аплодировать, однако меня не поддержали.

— Начнем с ванны, — уже спокойнее попросил профессор.

— Ванну профессору! — приказал Костя.

— Сумасшедшие! — воскликнул я. — Сейчас только начало апреля! Вы простудите нашего профессора!

Но на меня снова не обратили внимания, и рабочие принялись наливать воду в большой брезентовый чан.

Тогда я подбежал к профессору и стал уговаривать его не делать глупостей, но он даже не взглянул на меня, наблюдая, как растворяют в чане соль. Дома профессор купался в ванне без соли. Зачем же ему здесь понадобилась соль? Этот вопрос заставил меня задуматься, и я, успокоившись, решил ждать. Как все же многогранна и разнообразна жизнь! Я живу на свете уже два года и почти каждый день натыкаюсь на какую-нибудь неожиданность. Зачем соль?

Удивлению моему не было пределов, когда в ванну вместо профессора посадили… карпов! Купали рыбу!

— Позвольте! — воскликнул я. — Ведь она и так все время в воде. Зачем же ее купать?

Однако рыбаки, словно не слыша моих криков, бросали в сделанные из сети носилки молодых и взрослых карпов. Потом носилки опускали в бадью и, поболтав там рыбу, вытаскивали ее, полоскали, высыпали в цистерну с надписью «Живорыбная» и принимались купать новую партию. Когда вода загрязнялась, ее осторожно выливали.

Почему осторожно? Это меня тоже интересовало. Ага! Вот оно что! На дне чана, когда вылили из него воду, кое-что осталось. Это были пиявки и еще какие-то отвратительные создания, которых профессор назвал рыбьими вшами. Оказывается, эти паразиты, присосавшись к карпам, пили их кровь. В соленой воде они отваливались от рыбы и теперь шевелились, подымая свои противные щупальца.

На меня иногда нападали блохи, и я знаю, как неприятно, когда из тебя сосут кровь. Но я мог поймать блоху или, по крайней мере, почесаться, если она укусит! А у бедняг карпов нет ни лап, ни рук, ни когтей, ни зубов. Они не могут не только прогнать паразита, но даже почесаться!

Рабочие снова наполнили бадью водой, растворили соль, выкупали новую партию рыбы — и так, пока не опорожнили весь невод. Выкупанную рыбу цистерна отвозила в другие пруды, больших карпов — в рассадные, мальков — в море, а больных — в канал.

Солнце уже поднялось высоко и здорово припекало. А у нас все по-прежнему: вытаскивали невод, отделяли рыбу здоровую от больной, давали больным карпам левомицетин, купали, развозили по прудам или отвозили в море. Мне захотелось спать.

Тайна Петренко

Я уже расположился было на куртке профессора, которую он снял, когда стало жарко, как вдруг на запруде, отделявшей пруд от канала, появился незнакомец.