Эпитафия шпиону. Причина для тревоги - Эрик Эмблер

— Андреас, ты говорил…

Он взмахнул рукой.

— Обсудим все после еды. На кухню, Тамара!

Она покачала головой и исчезла за дверью.

Залесхофф усмехнулся.

— Хотите выпить, Марлоу?

— Да, спасибо.

— Виски? Я специально оставил бутылку.

— Очень предусмотрительно с вашей стороны.

Он достал стаканы из книжного шкафа.

— Ничто не может удивить человека, способного целый вечер терпеть Вагаса.

— А, значит, вы его знаете!

Залесхофф погрозил мне пальцем.

— Я знаю о нем. Скажите, когда хватит.

— Хватит!

— Готов поспорить, он предостерегал вас, чтобы вы не общались со мной.

— Примерно так.

— Ну, ваше здоровье.

— Будьте здоровы.

В комнату вошла девушка с подносом, в центре которого помещалась большая медная кастрюля.

— Будете настоящий гуляш с паприкой, господин Марлоу?

— С удовольствием.

— Отлично, потому что я приготовила гуляш.

— Любопытно, — проворчал Залесхофф, — что бы ты делала, ответь он, что не переваривает гуляш. Наверное, открыла бы другую банку…

Трапеза продолжалась под перекрестным огнем шутливой перебранки. Совершенно очевидно, спектакль разыгрывался в мою честь, однако постепенно я начал получать от него удовольствие. Гуляш был вкусный. Общество Залесхоффа и его сестры приятно возбуждало. Впервые после отъезда из Англии окружающая обстановка не вызывала у меня раздражения. Согретый заполнившим желудок гуляшом, я вкратце рассказал о вечере, проведенном с генералом и мадам Вагас. Нас можно было принять за трех добрых знакомых, обсуждающих четвертого. Затем атмосфера внезапно изменилась. Причем в худшую сторону.

Я непринужденно подшучивал над Риккардо и ладаном. Хозяева смеялись. Потом небрежно упомянул о записке, вложенной мне в руку мадам Вагас, и поделился своими соображениями о психическом состоянии женщины.

Эффект от моих слов превзошел все ожидания. В комнате воцарилась тишина, словно кто-то выключил громко оравшее радио.

— Как вы сказали, что там было в записке? — Голос Залесхоффа звучал неестественно спокойно. Девушка не отрывала взгляда от тарелки.

— Она у меня в кармане, можете взглянуть, если хотите. Но зачем? Что случилось? Неужели вы воспринимаете ее всерьез?

Залесхофф молча прочел записку и, пожав плечами, вернул мне.

— Нет, я не воспринимаю ее всерьез. Выходка злобной женщины. Я вообще не обратил бы на нее внимания, если бы не одна деталь.

— Какая?

— Утверждение очень близко к истине.

Я смотрел на него во все глаза.

— Но Фернинг попал под машину!

— Фернинга, — твердо сказал Залесхофф, — убили.

— О чем вы, черт возьми?

— О Фернинге.

Я встал из-за стола.

— Послушайте, Залесхофф, вы угостили меня вкусным ужином, и до сих пор я получал удовольствие. Но должен вам честно признаться…

Он не дал мне закончить:

— Сядьте, Марлоу. Пора нам с вами немного поговорить по душам.

— Я не…

— Сядьте! — Залесхофф повысил голос.

— Да, господин Марлоу, — сказала девушка, — садитесь, пожалуйста. А то заработаете несварение желудка. Выпейте еще виски.

— Я не хочу виски, спасибо, и я не сяду. — От раздражения меня пробирала дрожь.

— Отлично! — прорычал Залесхофф. — Можете стоять. Главное, выслушайте меня.

— Слушаю.

— Хорошо. Я не знаю, то ли у вас на глазах шоры, то ли вы просто глупы. Но позвольте вам заметить, что итальянскому представителю станкостроительной компании «Спартак» из Вулвергемптона пора бы уже задать себе кое-какие вопросы.

— Например?

— Проклятие! — взорвался он. — Послушайте, вы тут уже десять дней. У вас отобрали паспорт и обязали еженедельно являться в полицию, как освобожденного условно преступника. Вам это не кажется немного странным? Вашу почту вскрывают, а ваш помощник Беллинетти следит за вами с момента приезда. Я знаю, потому что наблюдал за ним. Вам это ни о чем не говорит? Более того, человек, называющий себя югославским генералом, сделал вам в высшей степени сомнительное предложение. И, зная все это, вы собираетесь уйти? — Его подбородок выдвинулся вперед, словно таран. — От меня! Единственного, кто в состоянии вам объяснить, что все это значит.

Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга.

— Ну? — спросил я. — И что все это значит?

Залесхофф хлопнул в ладоши.

— Ага, уже лучше. Теперь, ради всего святого, выпейте еще.

— Хорошо.

— И не делайте вид, — раздраженно прибавил он, — будто я предлагаю вам проглотить синильную кислоту.

— Прошу прощения. Только учтите, к разговорам об убийстве я отношусь серьезно.

— Не обращайте на него внимания, — сказала девушка.

— Тихо! — прикрикнул Залесхофф. Потом повернулся ко мне. — А теперь, господин Марлоу, — продолжил он с обезоруживающей любезностью, — вы готовы услышать новые факты?

— Готов.

— Тогда вот вам номер первый. Вчера вечером человек по фамилии Вагас сделал вам предложение. Он сказал, что действует по поручению югославского правительства и что оно готово платить вам за подробную информацию о станках компании «Спартак», поставляемых на итальянские заводы. Так?

— Более или менее.

— Вероятно, он выражался не столь откровенно. Пространно рассуждал о том, что это рутинная разведывательная деятельность и что риска почти никакого. Вы должны всего лишь передавать ему документы, за что будете получать деньги. Правильно?

— Правильно.

— Хорошо. То же самое, Марлоу, он говорил Фернингу девять месяцев назад. Фернинг…

— Минутку! Вам об этом сообщил сам Фернинг?

Залесхофф нетерпеливо покачал головой:

— Я ни разу не разговаривал с Фернингом.

— Но вы сказали…

— Что знал его. Верно. Точно так же, как я знаю президента Соединенных Штатов.

— Тогда откуда вам известно, что говорил Вагас?

— Не важно, откуда я это знаю, — задиристо возразил он. — Важно, что знаю. Слушайте дальше.

— Хорошо.

— Фернингу Вагас предложил то же самое, что и вам. Я пока не знаю, что вы ответили генералу. Но Фернинг, идиот, клюнул. Некоторые парни, похоже, не понимают, что предложение получать деньги просто так — это наживка, к которой обязательно прикреплена леска. К несчастью для Фернинга, леска оказалась стальным тросом. Дело в том, что за свои две тысячи лир в месяц Вагас хотел получить гораздо больше, чем обзор контрактов компании «Спартак». Кстати, история о том, что деятельность «Спартака» в Италии представляет интерес для иностранных держав, вполне правдоподобна; такую информацию все равно нужно где-то собирать. Однако для Вагаса это всего лишь килька, на которую он рассчитывает поймать большую рыбу. — Залесхофф умолк. — Понимаете, Марлоу, насколько ценным для таких людей, как Вагас, может оказаться человек, занимающий вашу должность?

— Понятия не имею, о каких людях вы говорите.

— Конечно! Мы как раз к этому подходим. Дело вот в чем. Половину времени вы с полным правом крутитесь возле крупных итальянских военных заводов. Для иностранного агента вы — золотая жила.

— Не преувеличиваете?

— Ни капельки. Представьте компанию игроков в покер, сидящих за круглым столом. Вы ходите по комнате, курите и раздумываете о том, например, не пора ли поужинать. Вас не интересует ни покер, ни игроки. А теперь предположим, что один из игроков обращается к вам с просьбой: «Послушайте, Марлоу, пока вы все равно бродите по комнате, не могли бы вы глянуть на карты остальных игроков и сообщить мне, а я вас потом отблагодарю? Это совсем нетрудно». Уловили мысль? Вагас — именно такой игрок.

— Он не просил меня об этом.

— Минутку. Вернемся к игрокам в покер. Предположим, вы уже взяли деньги от одного из парней. Однажды этот человек скажет вам: «Послушайте, Марлоу, если вы не расскажете, какие карты пришли к остальным, я сообщу вашему боссу, что вы у меня на жалованье». Что тогда? Что вы будете делать?

— Он не может этого сказать.

— Не может? Именно так он заявил Фернингу. Через месяц или полтора после того, как Фернинг начал брать деньги у Вагаса, генерал сбросил маску. Карты были раскрыты. Господин Фернинг должен воспользоваться своим доступом на военные заводы, чтобы снабжать Вагаса ценной информацией. Если господин Фернинг откажется сотрудничать, то генерал Вагас сообщит обо всем господину Пелчеру из Вулвергемптона. В результате Фернинг сдался. Он по-прежнему получал свои две тысячи в месяц, но за них ему приходилось делать гораздо больше.

— То есть он позволил себя шантажировать? Думаю, Вагас блефовал. В любом случае это лишь его слово против слова Фернинга. Пелчер не дурак.

— Вагас тоже. Словами дело не ограничивалось. У Вагаса имелись доказательства. Если Пелчер ему не поверит, нужно всего лишь отправить ему результаты деятельности Фернинга за первый месяц. Пелчеру останется сравнить версию Вагаса о деятельности фирмы «Спартак» за предыдущий месяц и собственные записи, и он увидит, что генерал прав. Так?