Шпионка в графском замке - Ольга Куно

Результат заставлял задуматься. Никаких следов хвори магического происхождения. Хотя лёгкое магическое вмешательство всё-таки имело место. Вот только к состоянию здоровья оно отношения не имело. Повернув голову, я обратилась к экономке:

– Проводилось ли магическое воздействие на настроение графини?

– Да, – ничуть не смешавшись, ответила она. – После смерти графа госпожа так сильно горевала, что наш лекарь, Одарённый, немного облегчил её душевные страдания при помощи магии.

– Могу я поговорить с этим лекарем? – осведомилась я.

– Нет. Он уже много месяцев как уехал из города.

Я кивнула, отворачиваясь от экономки. Отчего-то я и не сомневалась в её ответе. Сделала вид, будто со своей стороны уже окончила осмотр. А сама снова призвала искры и потянулась к тому энергетическому каналу, по которому на графиню было совершено воздействие. След старый и очень слабенький. И выглядит вполне невинно. И внимания-то можно не обратить. Вот только если знаешь, что искать… Я не знала. Но догадывалась. И поэтому вскоре нащупала.

Теперь всё становилось понятно. И симптомы болезни, и её развитие, и, главное, это исключительное сочетание характера с бесхарактерностью.

– Ну что ж, – произнёс Кале, складывая свои инструменты обратно в сумку, – благодарю за ваше терпение. Случай действительно непростой. Нам требуется посовещаться и, возможно, проконсультироваться с другими нашими коллегами. Если позволите, мы приедем к вам завтра. Тогда же я привезу и те лекарства, которые мы решим вам назначить.

Мы заранее договорились, что он даст именно такой ответ. Это предоставляло нам возможность приехать в особняк ещё раз, предварительно обсудив результаты первого визита и определившись с дальнейшим образом действий.

– Благодарю вас, господин лекарь, – вежливо кивнула Алэйна. Впрочем, как мне показалось, в её глазах было гораздо больше обречённости, чем благодарности. – И вас, – повернулась она ко мне.

– Пока не за что, госпожа графиня, – ответила я. – Но надеюсь, к тому моменту, когда мы вернёмся, нам будет чем вас порадовать.

Эрл и виконт уже поджидали нас на лестнице. Альберт и Винсент также крутились неподалёку в компании весьма недовольного управляющего. Раймонд с Родригом снова зашли к графине, чтобы проститься с ней, мы же с Кале начали потихоньку спускаться на первый этаж.

Разговоров не заводили до тех пор, пока наша карета не выехала за ворота усадьбы.

– Что скажете, Кале? – спросил Раймонд, когда высокий каменный забор исчез из вида, сменившись чередой пушистых ёлок.

Родриг устремил на лекаря пронзительный взгляд.

– Боюсь, что не смогу быть оригинальным, – развёл руками тот. – Ни одна из известных мне болезней не может давать такую комбинацию симптомов, да ещё и в сочетании с описанной пациенткой динамикой. Даже если взять неизвестные болезни… Признаться, всё, что я знаю о медицинской науке, свидетельствует об одном: такого заболевания просто не может быть.

Я слушала вполуха, лишь для того, чтобы удостовериться в правильности своих предположений.

– Яды? – спросил Родриг.

Кале покачал головой.

– Понимая, что существует такая вероятность, я использовал свои способности, чтобы проверить эту версию. В её организме нет ядов.

– Дьявол! – выругался Родриг. – И как в таком случае прикажете это понимать? Или вы хотите сказать, что она притворяется?

– Совсем не факт, что притворяется, – поспешила высказаться я прежде, чем они начнут всерьёз мусолить эту версию. – Скажите, а вам удалось что-нибудь накопать?

– Удалось, – отозвался Раймонд, – и не так уж мало. Слуги основательно запуганы, но некоторые всё же оказались готовы разговаривать.

– И что же? – заинтересовалась я.

– Управляющий – прохиндей, каких мало. Распоряжается в особняке, практически как хозяин. Имеет право всех возможных подписей и пользуется этим отнюдь не только на благо графского дома. Тратит деньги из наследства графини на собственные нужды. Не так давно приобрёл весьма жирное поместье на юге. Никто ничего толком не знает, но своих денег, достаточных, чтобы такое купить, у него быть не должно. При своём не низком жалованье он всё равно должен был бы их скопить лет эдак за двести.

– А экономка? – осведомилась я.

Мне госпожа Пуатон запуганной не показалась.

– Любовница управляющего, – хмыкнул Раймонд.

– Боже мой, он что, извращенец? – не удержалась я от восклицания, припомнив кислый и чопорный вид экономки.

– Брось, она лучше, чем Жоли! – отмахнулся Раймонд, для которого, кажется, этот образ навсегда остался главным мерилом извращённости.

– Жоли хотя бы хорошенькая, – не согласилась я.

– Кто хорошенькая, Жоли хорошенькая?! – воззрился на меня Раймонд.

– Чёрт возьми, вам не кажется, что мы здесь для того, чтобы обсудить что-то другое?! – взорвался Родриг.

Мы с Раймондом пристыженно притихли.

– Дениза, у тебя возникли какие-то предположения? – обратился ко мне виконт.

И как он всё замечает? Наверное, ест много рыбы.

– Возникли, – кивнула я. – Но я хотела бы их додумать.

– Потом будешь додумывать, – категорично возразил виконт. – Выкладывай.

– Не могу. Мы уже приехали.

Карета действительно медленно въезжала во двор маркиза и вскоре остановилась. Обсуждать темы, подобные нашей, на лестницах и в коридорах дворца по меньшей мере неразумно. Мы прошли в покои Раймонда, расположились в его (уже почти можно сказать, нашей) спальне и только там продолжили разговор. По дороге я успела докрутить в голове остававшиеся под сомнением детали.

– Итак, Дениза, – настойчиво произнёс виконт, – ты что-то рвалась нам всем сообщить.

– Не сообщить, а поделиться предположениями, – поправила я. Но, увидев, как гневно сверкнули глаза Родрига, решила больше его терпение не испытывать. – Я думаю, господин Кале подтвердит, что перечисленные графиней симптомы никак не связаны между собой и не могут быть результатом одной и той же болезни. – Лекарь согласно кивнул. – Однако кое-что объединяющее эти симптомы всё-таки есть.

– Что именно? – нахмурился Кале.

– Они проявляются у одного и того же человека, – улыбнулась я.

– Ты именно это потрясающее открытие хотела нам сообщить? – гневно спросил Родриг.

– Почти, – ответила я. – Эти симптомы связывает то, что за их появление отвечает один и тот же мозг.

– Хочешь сказать, что графиня не больна и только придумывает все эти хвори? – уточнил Раймонд.

– Она действительно не больна, – ответила я. – И хвори в некотором смысле придумывает. Но неосознанно. Хвори придумывает её собственный мозг и заставляет её испытывать соответствующие симптомы. Так что она действительно страдает. И действительно не знает, в чём причина. Хотя никаких болезней, которые можно было бы обнаружить в ходе проверки, у неё и нет.

– Нервная система? – задумчиво спросил лекарь.

Я энергично кивнула.

– Отчего задыхается человек, не страдающий астмой? В чём причина болей в животе, если пациент не отравлен и не болен? Мозг способен воспроизвести любые симптомы. И мучиться человек от них будет в полной мере.

– Но с какой стати чей бы то ни было мозг станет выкидывать такие шутки? – нахмурился Раймонд.

– Ну, во-первых, просто мозг человека со слабой нервной системой, – пожала плечами я, оглядываясь за подтверждением на лекаря. – Или… – я умышленно сделала небольшую паузу, – мозг человека, которого убедили в том, что он болен.

– А вот отсюда давай поподробнее, – распорядился Раймонд.

– В сущности, я уже всё сказала. Графине внушили, что она тяжело больна. Не знаю, с чего это началось, зато знаю когда: после того как умер её отец. Возможно, от горя у неё действительно случилось нервное расстройство, а домашние поспешили услужливо записать его проявление в признак серьёзной болезни. А может, на первых порах они слегка «помогли» ей, подпаивая какими-нибудь средствами, от которых, к примеру, у неё начиналась резь в животе. А дальше всё это стало не нужно. Любой человек, если его как следует убедить в собственной тяжёлой болезни, почувствует себя плохо. Добавьте к этому соответствующий образ жизни: постоянное пребывание в четырёх стенах, без свежего воздуха и солнечного света, нехватку общения, полное отсутствие физических нагрузок, наверняка ещё какую-нибудь идиотскую диету, навязанную заботливыми домашними якобы с подачи врачей. От всего этого человек не умирает, но самочувствие его хорошим быть не может. А ведь господину управляющему с его обворожительной сожительницей больше ничего и не нужно. Убивать графиню не в их интересах. Уж не знаю, кто станет её наследником, но этот человек наверняка приведёт с собой собственных слуг, таким образом согнав управляющего с насиженного места. А новый управляющий ещё и проведёт проверку, которая быстро покажет нечистоплотность предшественника. Нет, этот человек заинтересован, чтобы графиня оставалась жива и формально продолжала управлять своими владениями. Но при этом пребывала бы в таком физическом и душевном состоянии, чтобы ей просто-напросто было не до решения финансовых и прочих деловых вопросов. Нервное расстройство подходит для этих целей идеально. С этим недугом человек может жить очень долго и при этом мучиться от него всю жизнь.