Я никогда не была спокойна - Амедео Ла Маттина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Анна слышала, что Анжелика находится в городе, но она ни за что не пошла бы к ней, если бы не узнала, что одна из задач сестры-большевички – мобилизация молодых людей в Красную армию. Со слезами на глазах Анна говорит, что готова терпеть голод и всевозможные лишения, только бы ее сына не мобилизовали. Она просит Анжелику спасти племянника. Из зала раздаются нетерпеливые крики: товарища Балабанову зовут на сцену. Анжелика не знает, что делать. Она просит старшую сестру прийти к ней на следующий день, Анна появляется в шесть утра, дрожащая, вся в слезах. И так она ходит каждый день, рассказывая о жизни своей семьи, вынужденной ютиться в одной комнате, без света и отопления. Однажды Анжелика отправляется в гости к родственникам. Зять, он же двоюродный брат, который тоже носит фамилию Балабанов, – сломлен морально и физически. Племянница, выросшая в роскоши, люто ненавидит большевиков. Племянник, который младше Анжелики всего на пять лет, сделал неплохую карьеру, тетя-коммунистка с одобрением слушает его историю. Он вынужден был оставить научную работу и совсем не интересовался политикой. Однако во время войны он стал секретарем министра финансов. За эту должность после Октябрьской революции его арестовали и при очной ставке на вопрос, не состоит ли он в родстве с Анжеликой Балабановой, молодой ученый ответил отрицательно. Он не хотел никаких знаков уважения. В словах племянника нет и следа упрека, он не ждет сочувствия: он ведет себя с достоинством и не приемлет коммунизм, который, по его мнению, разрушил Россию. Он просит не о спасении, а о возможности продолжать работу за рубежом.
Анжелика качает головой, обводит всех взглядом и говорит: «Как я могу призывать крестьянских и рабочих матерей посылать своих сыновей на смерть ради спасения революции, а потом просить за своего племянника?» Год спустя она услышала, что ее родственникам удалось бежать в Турцию. Несколькими годами позже Балабанова встретится с племянником в Париже и узнает, что ее сестра и зять умерли от голода в Константинополе[454].
В украинскую «мясорубку» ЧК вербует одного лжебразильского посла, некоего графа Пирро, он как магнит притягивает всех желающих вырваться из этого ада. Получить выездную визу не так-то просто, нужно заплатить немалую сумму. Анжелика старается помочь уехать многим людям. Она протягивает руку помощи любому, но особое внимание уделяет итальянцам. Однако визы подписывает не она, а председатель Народных комиссаров, ее друг Раковский, с которым она общается на французском языке. Однажды она просит его подписать разрешение для группы «итальянских пролетариев». «Pour vous, – замечает Раковский, – tous les italiens sont proletaires»[455]. В другой раз упрашивает его разрешить оказать материальную помощь другим итальянцам. «Mais, Angelica, vous ruinez la Russie avec vos secours aux Italiens»[456].
Но чего Анжелика не знает, так это того, что ее друг прикрывает все грязные операции чекиста Лациса, и прежде всего дела Пирро. Этот лжепосол Бразилии на Украине, утверждая, что он ярый противник большевиков, выдает бразильские паспорта направо и налево. В его кабинеты стекаются тысячи людей, страстно желающих уехать. Но это ловушка: списки фамилий передаются в политическую полицию, которая начинает облавы. Многих отправляют в концлагеря, других расстреливают. Анжелика, ничего не понимая, просит у Лациса объяснений: почему Пирро не арестован? Она не получает убедительного ответа: «Мы о нем позаботимся…» Вернувшись в Москву, Балабанова напрямую обращается к Дзержинскому, и тот сообщает ей, что Пирро на самом деле – агент секретных служб: его используют, чтобы выяснить, кто хочет бежать или готов перейти на сторону врага. Сильно возмутившись такой жестокостью, испытывая отвращение к подобным методам, она вновь обращается к Ленину. Она старается сохранять спокойствие перед Владимиром Ильичом. Он смотрит на нее с состраданием.
– Товарищ Анжелика, – сказал он, – неужели вас жизнь ничему не научила?
В его тоне не было и намека на превосходство или упрек. Он говорил как отец с ребенком, у которого недостает некоторых качеств, чтобы добиться успеха, нет понимания того, что жизнь навязывает компромиссы и необходимость приспосабливаться – в данном случае это условия и методы, унаследованные от прежней власти. Он был осмотрительным и не пытался убедить меня, что я ошибаюсь, и после беседы с ним я ушла в состоянии глубокой подавленности. Для меня были неприемлемы эти методы не только потому, что я считала их недостойными социалистической власти, но и потому, что я знала: они со временем развратят тех, кто их использует[457].
И еще:
Это было для меня откровением, я и по сей день причисляю его к самым страшным в моей жизни. Класс, призванный возвысить и преобразовать общество, прибегал к тем же отвратительным средствам, которые использовал режим, с которым он боролся. Казалось, какой-то заклятый враг ослепил Ленина именно в том, что требовало от него величайшей проницательности. В самом деле, он не видел или не хотел видеть, что, прибегая к незаконным средствам, он тем самым сокращает число творцов, способных принести человечеству обновление, которое требует прежде всего чистоты намерений и абсолютной честности[458].
У Анжелики появляются первые сомнения, но она подавляет их: нужно сомкнуть ряды, чтобы противостоять нападкам внутренних и внешних врагов революции. Она никому не рассказывает о своих разногласиях с российским руководством, не говорит о дурноте, которую испытывает, наблюдая метаморфозу, происходящую с революционерами и новыми тюремщиками, худшими, чем царские. В статье, написанной для газеты Avanti! она сочиняет несколько лицемерных заявлений. По ее заметкам видно, что она не имеет представления о том, что происходит в России: «Чудо великой перестройки старой и дряхлой системы, которую могут возродить только новые свежие силы». Она напоминает о бойкоте России и «вере в человеческие силы и божественную силу Идеала». Последствия войны ощущаются в России меньше, чем в других странах: «При любом другом режиме эти последствия привели бы к уничтожению классов, менее способных к сопротивлению, здесь же они поддерживаются и разделяются справедливым образом». Своих итальянских товарищей она убеждает не верить лжи, которую рассказывают о преступлениях красного террора:
Когда вам говорят, что мы живем в ужасных условиях,
