Неизвестный Кожедуб - Иван Кожедуб

И еще об одном примере боевой выдержки рассказал нам командир полка:

— Летчик Шебеко повел однажды группу на боевое задание. Истребители пролетали над окруженной вражеской группировкой. У летчика Геращенко как раз в эту минуту отказал мотор. Он вынужден был произвести посадку. Сообщает об этом по радио Шебеко. Тот развернул машину и вместе с группой стал прикрывать посадку Геращенко до самой земли — отгонять немцев, пока Геращенко не добежал до окопов и не скрылся в них. Тогда только наша группа улетела. Геращенко нам потом рассказывал: «В окопах лежал плотный наст льда. Я заметил довольно большую трещину, заглянул — вижу, на дне вода, а между нею и ледяным настом свободное пространство. Я спрыгнул в воду и скрылся под ледяную крышу. Слышу, идут немцы. Они меня ищут, шагают прямо над моей головой, кричат, ругаются. Долго искали, но так я не нашли: им и в голову не пришло, что я сижу в ледяной воде». Так он просидел до темноты, а ночью вылез, дошел до деревни. Какая-то старушка дала ему одежду. Он несколько недель скрывался, наконец перешел линию фронта и вернулся в часть…

Да, крепкие летчики были в этом полку, испытанные и закаленные в боях.

Передо мной поставлена задача: вылетать на свободную «охоту». Внимательно присматриваюсь к товарищам, которые уже имели опыт в этой новой для меня области боевой деятельности. Когда я выполнял задания по прикрытию наземных войск, мне не приходилось долго искать врага, он сам направлялся к полю боя, применяя различные уловки, и мы своей группой должны были его уничтожать, охранять от него наши наземные войска, переправы. «Охотникам» же отводился район «охоты», где производился свободный поиск воздушного противника. «Охотник» должен был знать не только воздушную обстановку, но и действия наземных войск. Тогда он легче и быстрее находил врага, как бы определяя замысел врага в зависимости от обстановки на земле. «Охотники» вели поиск не только воздушного противника — они уходили далеко в тыл врага, за десятки километров от линии фронта, и «охотились» за вражескими автомашинами, эшелонами, уничтожали живую силу и технику противника.

Искусство свободной воздушной «охоты» трудно и увлекательно. Искать врага нелегко. Но если будешь искать — найдешь. Умение искать врага у меня выработалось, когда я охранял наземные войска. Тогда, чувствуя свою огромную ответственность за них, я всматривался в даль, чтобы заранее разглядеть вражеские самолеты, выиграть время, отыскать врага до его подхода к советским наземным войскам и нанести наибольшее поражение противнику.

«Охота» потому и называется свободной, что летчик свободен выбрать цель и время атаки. Воздушный «охотник» должен бить наверняка. Когда я прикрывал наземные войска, то первым атаковал немцев, в каких бы условиях ни находился. Так надо было: в любых условиях* вступать в бой, любой ценой отогнать врага от наших наземных войск. Воздушный «охотник» не должен атаковать, если положение для него невыгодно, — он внезапно наносит удар и внезапно выходит из боя. Все основано на воле, опыте, расчете. Когда летишь на «охоту», то стараешься пересечь линию фронта в самом «тихом» месте, смотришь вперед, используя метеорологическую обстановку, фон земли. Прощупывая в воздухе все «этажи», наконец находишь цель — вражеские истребители; они или прикрывают важные объекты противника, или возвращаются с задания. Потом снижаешься на поиск немецких бомбардировщиков и транспортных самолетов. Если воздушного противника нет, то атакуешь наземные цели. «Охотник» должен построить правильный маневр, атаку производить внезапно и своей внезапностью ошеломить врага, а главное — поразить его, уничтожить. В этом цель воздушной «охоты».

В те дни, когда в моем старом полку шла напряженная боевая работа, когда войска 2-го Украинского фронта вели бои на подступах к Бухаресту, на нашем участке продолжалось затишье. Мы готовились к предстоящим большим, напряженным боям.

В воздушном бою многое зависит от личных качеств летчика, от его готовности к риску и самопожертвованию, от его воли к победе. «…Но смелость и отвага — это только одна сторона героизма. Другая сторона — не менее важная — это умение. Смелость, говорят, города берет. Но это только тогда, когда смелость, отвага, готовность к риску сочетаются с отличными знаниями». Эти слова, сказанные товарищем Сталиным на приеме летчиков-героев Чкалова, Байдукова и Белякова после их перелета через Северный полюс, призывали нас настойчиво учиться и готовиться к грядущим боям. Рассчитывать только на свою смелость, бесстрашие и даже на старый опыт мы не могли. Надо было искать новые тактические приемы, вдумчиво изучать поведение противника.

Мне хочется поскорее начать боевую деятельность в новом полку, дать боевое крещение моему новому самолету. Но пока я веду теоретические занятия с молодыми летчиками, слежу за тренировкой пар, тренируюсь сам, веду разборы полетов.

Молодые летчики прислушивались к каждому слову опытных пилотов. Это заставило меня еще старательнее готовиться к занятиям, анализировать собственный опыт, решать, что из этого опыта в первую очередь следует передать молодежи. Я следовал своему старому правилу: учил и учился сам.

Хорошо занимались растущие, способные летчики Стеценко, Громаковский, Орлов, Кромаренко. С Громаковским, храбрым, скромным и знающим летчиком, у нас быстро установилась дружба. Мне нравилось, что он много работал над собой. Стеценко на занятиях был внимателен, а на отдыхе весел. Он очень любил летать. Бывало «обивает» порог командного пункта и просит «Товарищ командир, разрешите полететь». Кромаренко за несколько дней до моего прибытия вернулся из госпиталя. И он и Орлов были отважными, грамотными летчиками. Все они упорно совершенствовали технику пилотирования.

Командир, человек вдумчивый и наблюдательный, сказал мне как-то:

— Вы замечали, что если коллектив хороший, то те, кто похуже, подтягиваются? Мне иногда встречались летчики, которые говорили: «Он хорошо сделал, а я бы сделал еще лучше». В боях — а в них проверяются все качества летчика — выяснялось, что это пустые слова. Такие летчики сторонятся опыта других и не делятся своим. Они сами не растут и не помогают расти другим. Таких и надо подтягивать.

Я внимательно наблюдал за своими товарищами, изучая каждого.

По душе мне пришелся юный ординарец Давид Хайт. Он был очень заботлив: никогда не приходилось ни о чем просить его — Давид сам все замечал и все помнил, и я чувствовал, что он привязался ко мне.

Не знаю, когда он успевал незаметно для меня пришить мне воротничок, почистить обмундирование, то есть позаботиться о всех тех мелочах, на которые, казалось, ему некогда обращать внимание, потому что нагрузок у него было немало. Он был посыльным на КП, и ему часто давали поручения. Исполнял он их быстро и четко. Целый день бывало носится по аэродрому или возится у самолета лейтенанта Васько. Давид был активным комсомольцем и принимал деятельное участие во всех мероприятиях, проводимых комсомольской организацией нашей части. Он очень любил технику, все схватывал на лету.