Миг бытия так краток - Роджер Желязны

— Чума на этих сопляков, — выругался старец. — Они день ото дня становятся все более злобными.

— Почему же вы, старшие, не завинтите гайки?

— Они гибки, а мы медленны на ногу. И беспокойство это совсем новое, в моей молодости такой наглости не ведали.

— Полиция?..

— Ба! — прогромыхал древний замшелец. — У нас нет никакой полиции, достойной этого названия, да мы и не нуждались в ней до недавнего времени.

— Чем же это вызвано?

— Они нашли вожаков. Этот спекуль, Слок, один из них. И, боюсь, что они замышляют зло, — он показал на окно. — Они идут, и с ними мягкотелый.

Сунув камеру в карман, Ретиф выглянул в окно. Какой-то гроак, с бледным лицом и украшенным сложным орнаментом гребнем, стоял вместе с юнцами, которые смотрели на хибарку, что-то обсуждая, а потом тронулись к ней.

— Ба! Да это же военный атташе гроакского посольства, — опознал гроака Ретиф. — Интересно, какую кашу он заваривает на этот раз?

— Ничего, служащего хорошим предзнаменованием для достоинства Замшела, — прогромыхал старец. — Беги, гибкий, пока я займу их внимание.

— Я как раз собирался уйти, — сказал Ретиф. — Где выход?

— Через заднюю дверь, — показал короткой поленообразной рукой замшелец. — Хорошего тебе отдыха, чужой на этих берегах, — пожелал он на прощание, степенно двигаясь к входу.

— И вам того же, папаша, — отозвался Ретиф. — И спасибо.

Он пролез через узкий задний ход, подождал, пока голоса в передней части сарая не стали громче, а затем прогулялся к воротам.

Шел уже первый час второй тьмы третьего цикла, когда Ретиф покинул техническую библиотеку посольства и прошел через коридор в свой кабинет. Включив свет, он обнаружил засунутую под пресс-папье записку:

«Ретиф, я буду ожидать вашего присутствия на обеде MAC в первой тьме четвертого цикла. Будет краткая, но, надеюсь, впечатляющая церемония проведения финансирования союза ПОГРОМ, с полным освещением в прессе, организацию которой я сумел завершить, несмотря на вашу непреклонность».

Ретиф фыркнул себе под нос и посмотрел на часы: оставалось меньше трех часов. Времени как раз хватит доползти домой на вагоне-платформе, облачиться в церемониальное обмундирование и приползти обратно.

Выйдя из посольства, он проголосовал автоплатформе, расположился, забравшись туда, в углу и наблюдал, как желтое солнце — Бета — восходит над низким горизонтом. На близком отовсюду море сейчас как раз начался прилив, вызванный притяжением большого солнца вкупе с тремя лунами, и свежий ветер нес туман из соленых брызг. Спасаясь от сырости, Ретиф поднял воротник. Всего через полчаса он будет потеть под вертикальными лучами первополуденного солнца, но даже эта мысль не оградила его от пронизывающего холода.

Между тем на движущуюся платформу влезли двое юнцов и целеустремленно направились к Ретифу. Тот отошел от перил, следя за ними, и сбалансировал свой вес.

— Вы подошли достаточно близко, ребята, — сказал он. — На этой шаланде места много, так что незачем так тесниться.

— Есть некие пленки, — пробурчал державшийся впереди замшелец. Голос у него был необычайно низок для юнца. Он кутался в тяжелый плащ и двигался несколько неуклюже. Его отрочество явно близится к закату, догадался Ретиф.

— Я уже вам сказал, — повторил дипломат. — Не устраивайте тут толкотню.

Парочка угрожающе шагнула ближе, гневно щелкая щелеобразными ртами. Ретиф выставил ногу вперед, зацепил стопой сзади чешуйчатую ногу перезрелого подростка и кинул весь свой вес на прикрытую плащом грудь. Неловкий замшелец покачнулся, а затем тяжело рухнул. Землянин проскочил мимо него и спрыгнул с вагона-платформы, прежде чем второй юнец завершил свой бесполезный бросок на занимаемое Ретифом место. Ретиф весело помахал парочке, вскочил на борт другой машины и с удовольствием смотрел, как горе-террористы, тяжело ступая, слезли со своего вагона-платформы и ковыляли, вертя крошечными головками, с бессильной злобой следя за его удаляющейся фигурой.

«Так, значит, им понадобились пленки?» — размышлял Ретиф, кое-как раскурив сигару. Они немного опоздали. Он уже запрятал ее в хранилище посольства, предварительно сняв копию для справочной картотеки. И сравнение чертежей со схемами устаревшего боевого крейсера модели XXXV, использовавшегося двести лет назад Военным Флотом Метрополии, показало, что они почти полностью идентичны — орудийные платформы и все такое. А устаревший — понятие относительное: корабль, вышедший из употребления в арсеналах Галактических держав, мог все же с успехом быть грозой околотка в Восточном Рукаве.

Вопрос, однако, в том, откуда эти двое узнали о пленке. Там ведь не было никого, кроме него и старика, а Ретиф готов был держать пари, что почтенный замшелец ничего им не сказал… По крайней мере, добровольно.

Ретиф нахмурился, бросил сигару за борт, подождал, пока вагон-платформа не переберется через лужу грязи, а затем перемахнул через перила и направился обратно к верфям.

Дверь с сорванными петлями была кое-как прилажена обратно на место. Ретиф окинул взглядом потрепанное нутро сарая. Старикан не сдался без борьбы.

В пыли, позади здания, остались глубокие борозды, как будто здесь волокли что-то тяжелое. Ретиф последовал вдоль них через двор. Борозды исчезли под стальной дверью склада.

Ретиф огляделся по сторонам. Сейчас, в среднем часу четвертого цикла, рабочие вповалку лежали на краю пруда для освежения, погрузившись в свою сиесту. Достав из кармана Универсальный Инструмент, Ретиф испробовал на замке разные насадки, и тот, щелкнув, открылся. Землянин тихонько приоткрыл дверь ровно настолько, чтобы войти.

Перед ним вырисовывались сваленные в кучу тюки. Включив крошечную лампочку на рукояти УИ, Ретиф осмотрел эту кучу. Один тюк, кажется, не вписывался в общую картину, и на полу перед ним слой пыли имел явные следы нарушения. Он сунул фонарик в карман, взобрался на тюки и заглянул в лежащее за ними кольцо каких-то узлов. В кольце этом лежал пожилой замшелец — на его голову был натянут тяжелый мешок, плотно привязанный веревкой. Ретиф спрыгнул к нему, перепилил прочную веревку и осторожно снял мешок с головы старца.

— Это я, старина, — сказал он. — Любопытный чужеземец. Сожалею, что втравил вас в это.

Старик замолотил узловатыми ногами, слегка покачнулся, а потом упал обратно на спину.

— Проклятье колыбели, что укачивала их во младенчестве, — прогромыхал он. — Только поставь меня на ноги, и я доберусь до этого сопляка Слока, даже если он сбежит в грязь на самом дне моря Страданий.

— Как мне вывести вас отсюда? Может, мне лучше позвать кого-то на помощь?

— Нет. Здесь кругом эти вероломные юнцы, — отверг его предложение старый замшелец. — Это будет стоить тебе жизни.

— Сомневаюсь, что они зайдут так далеко.

— А то нет! — почесал шею замшелец. — Посвети-ка сюда. Если бы не прочность моей шкуры…

Ретиф направил луч света на дубленый загривок. Рваный порез окружало большое пятно густо-пурпурной крови. Старик тихо рассмеялся. Звуки его смеха походили на кашель тюленя.

— Они обозвали меня предателем. Долго они пилили меня — понапрасну. А потом связали и бросили сюда. Они думают вернуться с оружием и завершить свое грязное дело.

— С оружием? Я думал, оно незаконно…

— Их злой гений — мягкотелый, — пояснил замшелец. — Будет снабжать горючим даже Огненного Дьявола.

— Снова гроаки, — призадумался Ретиф. — Хотел бы я знать, что они тут выуживают.

— И должен признаться, я сказал им о тебе — прежде, чем полностью понял их намерения. Я многое могу рассказать тебе об их делах. Но сперва, умоляю: блок и тали.

Ретиф нашел кран-балку там, где указал ему старик; подогнал ее на место и, зацепив край панциря, подтянул вверх огромного замшельца. Тот медленно поднялся, покачался, а затем шлепнулся на грудь. И медленно встал на ноги.

— Меня зовут Шатки, быстроногий, — представился он. — Мои самки — твои самки.

— Спасибо. А я — Ретиф. Мне бы хотелось как-нибудь встретиться с этими девочками, но пока давайте уберемся отсюда.

Шатки навалился всей тушей на гору тюков с бурыми водорослями, сметая их в сторону, словно бульдозер.

— Гневлюсь я медленно, — сказал он, — Но в гневе я неумолим. Берегись, Слок…

— Погоди-ка, — насторожился вдруг Ретиф и принюхался. — Что это за запах?

Он посветил фонариком, водя лучом по сухому пятну на полу.

Опустившись на колени, он тщательно обнюхал это место.

— Что за груз здесь хранился, Шатки? И, главное, где он теперь?

Шатки подумал.

— Тут лежали цилиндрические ящики, — вспомнил он. — Четыре штуки, крайне маленькие и выкрашенные в низкопробный зеленый цвет — собственность мягкотелых, гроаков. Пролежали здесь сутки. В полной тьме первого периода недоростки пришли с грузчиками и погрузили их на баржу «Мшистый Камень».