Знать и помнить - А Самсонов

"Открытое письмо" писателя И. Стаднюка академику А. Самсонову глубоко затронуло мои чувства. Попытаюсь высказать ряд соображений, не поддаваясь чувствам.

Прежде всего абсолютно не согласен с тоном обвинений Ивана Стаднюка в адрес А. Самсонова в том, что тот в брошюре "У стен Сталинграда" (Воениздат, 1952 г.) и в журнале "Вопросы истории" в 1950 году называл И. Сталина "гениальным полководцем" и "великим вождем", а впоследствии, мол, изменил свои оценки.

И писатели, и историки писали в конце 40 - начале 50-х годов в условиях ужасных репрессий. Вспомним хотя бы "ленинградское дело", так называемую "борьбу против космополитизма", аресты врачей, преследования генетиков.

Все это я помню смутно - тогда был школьником. Но, может быть, товарищ Стаднюк - участник событий того времени - назовет фамилию хотя бы одного историка, который, описывая вчерашнюю войну, не называл тогда Сталина гениальным полководцем? Этично ли теперь, спустя почти 40 лет, в столь резкой форме напоминать людям, что они писали о Сталине при жизни Сталина? Тем более что сам А. Самсонов справедливо пишет о "смягчающих обстоятельствах" у историков:

"Слишком долго нас заставляли писать не то, что было, а то, что нужно к соответствующему событию жизни.

И слишком суровые кары обрушивались на тех, кто отступал от шаблона в исторических работах, пытался высказывать в них свое мнение, активно и деятельно стремился показать подлинную историческую правду".

Полезно поднять центральные газеты периода конца 40 - начала 50-х годов, обратить внимание хотя бы на многочисленные статьи наших крупнейших писателей. Вот выдержки из концовки одной из них:

"Кто вернее всех и лучше всех знает мысли рабочего?

Сталин. Кто чувствует все помыслы крестьянина, борющегося за урожай? Сталин. Кто лучше всех понимает мысли и думы народные? Сталин... Если ты, встретив трудности в борьбе или работе, вдруг усомнился в своих силах подумай о нем, о Сталине, и ты обретешь нужную уверепность. Если ты почувствовал усталость в час, когда ее не должно быть, - подумай о нем, о Сталине, - и усталость уйдет от тебя. Если ты замыслил нечто большое, нужное народу дело, - подумай о нем, о Сталине, - и работа пойдет споро. Если ты ищешь верное решение - подумай о нем, о Сталине, - и ты найдешь это решение..."

Обожествление личности Сталина достигало тогда такой степени, что никого не удивляли предложения другого крупнейшего писателя связать день рождения Сталина - 21 декабря 1879 года - с датой начала нового летосчисления: "День Благодарности... и положат внуки в основу завтрашнего летосчисления, чтобы окончательно закрепить новый стиль общественного устройства. В этот День Благодарности, - напишет летописец, - труженики всех стран воздали приветствия великому вождю".

И я не согласен с Вами, Иван Фотиевич, в том, что подобные публикации должны обязательно выражать "непоколебимые убеждения" их авторов на последующие годы, не говоря уже о том, что спустя десятки лет автор не имеет якобы права отойти от позиции, выраженной в публикациях начала 50-х годов.

На моей памяти - как учили мы в школе наизусть стихи Константина Симонова, восхвалявшие Сталина. Но в то же время не вызывают у меня никакого сомнения в искренности мысли К. Симонова относительно тоста, который произнес Сталин в мае 1945 года ("За здоровье русского народа") : "Сталин своим тостом отнюдь не призывал других людей, в том числе историков, к правдивым и критическим оценкам хода войны. Наоборот, сам, как высший судия, оценив этот этап истории, в том числе и свои отношения с русским народом, так, как он их понимал, он как бы ставил точку на самой возможности существования каких бы то ни было критических оценок в дальнейшем. Слова этого тоста как будто призывали людей говорить о прошлом суровую правду, а на деле за этими словами стояло твердое намерение раз и навсегда подвести черту под прошлым, не допуская его дальнейшего анализа. И нетрудно себе представить, какая судьба ждала бы при жизни Сталина человека, который, вооружившись цитатами из этого знаменитого тоста, попробовал бы на конкретном историческом материале развивать слова Сталина о том, что у правительства было немало ошибок, или как свидетель и участник войны проиллюстрировал бы эти слова личными воспоминаниями" (Симонов К. Уроки истории и долг писателя. - Наука и жизнь, 1987, No 6).

Лично я не знаю ни одного историка, на каких бы позициях он ни стоял в оценке культа личности Сталина, который хоть в какой-то мере согласился бы с утверждением И. Стаднюка, будто "глубинный смысл необоснованных репрессий тридцать седьмого и последующих годов заключался во вздорных обвинениях, состряпанных затаившимися врагами Октябрьской революции, которые мечтали о возврате старых порядков и обретении утерянных богатств". Глубинный смысл репрессий в другом, он раскрыт в докладе М. С. Горбачева "Октябрь и перестройка: революция продолжается". В борьбе за единоличную власть Сталин механически перенес методы, диктуемые периодом борьбы с враждебным сопротивлением эксплуататорских классов, на период мирного социалистического строительства, когда условия изменились кардинальным образом.

Целиком и полностью разделяю с И. Стаднюком заключительную мысль из его "Открытого письма": "Но, к великому счастью истории, неодолимы те силы, которые защищают истину".

Моя позиция предельно проста - сохранить за академиком Самсоновым право выражать сегодня собственное мнение, даже если оно не совпадает с мнением Стаднюка или Черчилля, Гарри Гопкинса или Гарримана.

4 ноября 1987 г.

Думаю, что читателю небезынтересны будут и несколько небольших материалов, начало которым положило письмо известного советского писателя Виктора Астафьева. Эти материалы объединены общей идеей с этой книгой и дают новую пищу для размышлений о роли ученых и писателей в освещении нашей истории.

"ИСТОВО" И "НЕИСТОВО"

Уважаемая редакция!

Прочитавши в No 13 "Московских новостей" полемику "историков" Василия Морозова и Александра Самсоиова, хотел бы сказать, что советские историки в большинстве своем, а редакторы и сочинители "Истории Отечественной войны" в частности, давно потеряли право прикасаться к святому слову "правда", ибо от прикосновения нечистых рук, грязных помыслов и крючкотворного пера оно - и без того изрядно у нас выпачканное и искривленное - пачкается и искажается еще больше.

Вся 12-томная "история" создана, с позволения сказать, "учеными" для того, чтобы исказить историю войны, спрятать "концы в воду", держать и далее наш народ в неведении относительно наших потерь и хода всей войны, особенно начального ее периода. И премию составители "истории"

получили "за ловкость рук", за приспособленчество, за лжесвидетельство, словом, за то, что особенно высоко ценилось да и сейчас еще ценится теми, кто кормился и кормится ложью.

Творцы "истории" сделали большое упущение - не догадались исправить карты военных лет и достаточно взглянуть на них, как сразу же видно сделается разительное расхождение между картами и текстом, "объясняющим", что за картой следует.

Из 12 томов "истории", из хитромудро состряпанных книг наш народ так и не узнает, что стоит за словами "более двадцати миллионов", как и не узнает и того, что произошло под Харьковом, где гитлеровцы обещали нам устроить "второй Сталинград"; что кроется за словами "крымский позор", и как весной 1944-го два фронта "доблестно" били и не добили 1-ю танковую армию противника - это не для наших "историков", это для тех, кто за морем пишет о войне все, что знает и что бог на душу положит. Таким образом, существуют две "правды" о прошлой войне: одна "ихняя" и одна "наша". Но все эти "правды"

очень далеки от истины, и полемики, подобные той, какую затеяли ловкачи Морозов и Самсонов, споры по частностям, мелочам и ложно многозначительным, амбициозным претензиям друг другу - еще одна плохо замаскированная попытка крючкотворов увести в сторону, в словесный бурьян от горьких истин и вопросов нашего и без того замороченного читателя, наш не единожды обманутый, недоумевающий народ.

Не удивлюсь, если "историкам" В. Морозову и А. Самсонову присудят еще одну какую-нибудь премию при помощи тайного голосования.

Если единожды солгавший не может не врать, то каково-то становится творцам аж 12 томов ловко замаскированной кривды!

Виктор Астафьев, писатель,

инвалид Великой Отечественной войны

Такое вот письмо... Попробуем снова перечитать его, стараясь не поддаваться естественному чувству неловкости, которое возникает, когда в разговор вдруг ворвется брань.

Сделать это нелегко, но во имя важности затронутого в письме вопроса нужно.

Да, согласимся мы в таком случае с Виктором Астафьевым, история Великой Отечественной войны испещрена "белыми пятнами". Предстоит возвратиться к ее изучению, осмыслению, начиная, пожалуй, с самого начала - исследования причин прихода фашистов к власти в Германии и факторов, способствовавших этому. Что касается собственно военных операций, то к перечню, приведенному в письме, можно добавить и Киевскую оборонительную операцию 1941 года. Тогда, вопреки настойчивым предупреждениям Жукова о необходимости своевременно отвести наши войска на левый берег Днепра, Сталин и смертельно боявшийся его Шапошников запретили такой отход, что привело к окружению и гибели нескольких наших армий... Именно эта ошибка Сталина вскоре поставила Москву перед смертельной опасностью.