Ученик некроманта. Игры Проклятых - Александр Гуров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но сны. Сны не давали покоя…
* * *Небо было чистым, словно морская гладь. Редкие облака, будто барашки волн, медленно плыли по лазурным просторам, на доли мгновений закрывая солнце, словно заставляя всевидящее око моргать. А огненное светило, день за днем, век за веком дарившее миру свои любовь и ласку, мягким теплом стелилась по серой бугристой земле.
Их было двое. Они скрылись от жгучего, пусть и осеннего, солнца в тени плакучей ивы. И, словно перебирая настроение вечной плакальщицы, вели печальный разговор.
– Аарон, мальчик мой, твой путь вместе с нами подходит к концу. Дальше ты пойдешь своей стезей. Но помни: первое, что ты должен сделать, – спасти смертельно раненного воина, который в одиночку пойдет против целого войска.
– Наставница, но какого воина, и где? – развел руками целитель.
– Пусть тебя ведет сердце.
– Но сердце велит мне оставаться с вами.
– Это не сердце велит, а ты ему. Я учила тебя делать людям добро. Ты его делал, будучи со мной рядом. Теперь должен доказать, на что способен без моих уроков и присмотра. С этого дня я посвящаю тебя в сан и наставляю на путь паломника. – Вёльве тяжело давалось расставание, но она знала: иначе быть не может. – Иди же, пилигрим Света.
– А как же Назарин? – мялся Аарон.
– Ты готов к путешествию, он – нет. Назарин многому может научиться, но все еще борется со знанием, словно с проказой. Поэтому ему нужен наставник. Я не могу его бросить сейчас. А тебе уже пора.
– Попрощаться бы с братом…
– Он знает, что ты уйдешь, и знает, как ты уйдешь. Не медли, мальчик мой, иди, и пусть скатертью стелится твой путь.
Аарон посмотрел на наставницу. Ему не хотелось уходить: его жизнь обрела рядом с Вёльвой смысл – он нашел себя в лечении людей, а прорицательница стала и матерью, и наставницей. Он знал, что момент расставания наступит, хоть и хотел оттянуть его на как можно дальнее время. Но жизнь не стоит на месте, и люди на месте стоять не должны. Ему надо идти, не зная дороги, не зная направления, но руководствуясь велением сердца.
– Я пойду, – решился-таки Аарон. И чтобы не передумать, пока решение крепкo, взял котомку в руки, перекинул ее за спину и, порываясь уйти, развернулся и медленно побрел в никуда.
– Аарон! – окликнула Вельва. Паломник обернулся и сразу попал в объятия своей наставницы, которая никогда ранее не проявляла столь теплой, почти материнской нежности: – Пусть Симиона хранит тебя. Я буду молиться, молиться каждый день, чтобы с тобой ничего не случилось.
– Спасибо, матушка, – коротко кивнул Аарон, не показывая своих истинных чувств, запирая нахлынувшие эмоции под замок, чтобы расставание для Вёльвы не было еще больнее.
Аарон шел медленно, путаясь в траве и… в мыслях. И если с надоедливыми растениями он справился, выйдя на торную дорогу, то с душевными раздумьями он не смог так просто совладать. Всю жизнь он был рядом с братом, но ушел, даже не попрощавшись. Так требовали пророчества, с которыми Аарон не мог спорить, так требовала Вёльва, которую он не мог ослушаться. Она была слишком дорога, чтобы не слушать ее: Вёльва стала для Аарона матерью, которой тот никогда не знал, но теперь он ушел и от нее.
Одиночество.
Он не ощущал ничего, кроме одиночества, хоть и знал, что иначе быть не может. Знания не спасали…
– Целитель! Целитель! – услышал он голос за спиной и обернулся. К нему подбежал мальчишка лет десяти. Видно было, что малец взволнован и ему с трудом даются слова. Но Аарон знал, зачем его позвали, поэтому без промедлений, сказав лишь «Веди!», помчался вслед за мальцом.
– Матери плохо, – сказал чуть позже мальчишка.
Аарону вспомнилась Вёльва. Теперь его нет рядом, и он не сможет помочь, если плохо будет ей…
– Ушел? – спросил не открывая глаз Назарин, когда услышал рядом с собой шорох шагов.
– Ушел. – Голос Вёльвы был тихим, приглушенным, плаксивым.
– Чего плачешь? Сама ж хотела меня с ним разлучить. Даже распрощаться не дала.
– Восемь лет назад я говорила с твоей матерью…
– Нет у меня матери! Циркач-метатель ножей промахнулся – не важно, что по велению отца, – и матери моей не стало.
– Я говорила с твоей названной матерью…
– И такой у меня нет. Никто мне в матери не назывался.
– Зачем ты так, Назарин? Ливия любила тебя самой чистой любовью.
– А, так ты о ней! – расхохотался Назарин и только сейчас, приподнимаясь на локте, открыл глаза и посмотрел на наставницу: – Ты меня с кем-то перепутала. Может, с Аароном? Ливия – его мать, но не моя.
– Считай, как знаешь, – сдалась Вёльва. Она смотрела в темно-голубые, почти черные глаза своего ученика и чувствовала холод и злобу, которые в этих глазах поселились. – Я говорила с Ливией и рассказала о том, как вы с братом умрете, что оба погибнете от руки темного мага. Но я не сказала, что темным магом окажешься ты! Если ты будешь так же упорен в своем нежелании идти по стопам Симионы, то Тьма убьет тебя, забрав душу, и от твоей собственной руки погибнет кровный брат.
– Докажи, – брезгливо бросил Назарин. Вёльва не нашла, что сказать, и ученик, выждав короткую паузу, продолжил: – Я не мальчик, чтобы верить тебе на слово. Ты множество раз говорила ложные прорицания, зная, что им не суждено сбыться. И делала это только для того, чтобы события сложились так, как тебе надо.
– Я делала это во благо…
– Постой! Ты же знаешь, что Аарон не сможет выполнить возложенной на него миссии. Нет, сможет, но сделает это ценой своей собственной жизни… Нет! Молчи! Я знаю, что ты хочешь сказать: «Для достижения поставленной цели, глобальной и единственно правильной, надо научиться жертвовать». Так пожертвуй же собой! Но не моим братом! Нет, молчи. Я знаю, ты любишь его, и тебе тяжело отдавать его в руки смерти. Но, только послав его на верную гибель, ты не дашь своему пророчеству исполниться: я не убью брата – ведь к двадцати годам некого будет убивать, – а значит, и не уйду на сторону Тьмы. Ты все рассчитала правильно, но не учла одного – я не дам брату умереть, не дам ему пожертвовать собой… Молчи! Я все сказал, а слушать твою ложь и убеждения не намерен…
Вёльва смотрела, как Назарин собирается, и не знала, что сказать. Впервые за ее долгую жизнь все шло не по намеченному пути. Она воспитала хорошего Видящего – настолько хорошего, что он оказался сильнее учителя.
– Прощай, наставница! – забросив за спину котомку, попрощался Назарин и, не дожидаясь ответа, пошел вслед за братом, точно зная, куда идти.
Вёльва стояла молча. Исконные планы рушились, но она знала – нет ничего неисправимого. Она все изменит, но на этот раз сделает все правильно, учтет, что ведет игру с равным ей противником.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});