Женщина нашего времени - Рози Томас

— Я не могу допустить, чтобы вы самостоятельно бродили по этим дорогам в темноте.

Харриет про себя улыбнулась от мысли о легионах разбойников, притаившихся на ухоженных дорожках Литтл-Шелли в семь часов вечера зимой. Она ничего не сказала, и они пошли вместе. Они молча прошли небольшое расстояние. Под высокими стенами и густыми живыми изгородями раздавались только звуки их неравномерных шагов. Примерно на полпути рука Линды скользнула в руку Харриет. Они дошли до нужных ворот. Робин нажал на звонок и сообщил о том, что ему нужно, в переговорное устройство. Ворота тихо раскрылись.

Перед ними лежала громада другого большого дома. Огонь горел только в двух маленьких окнах наверху. Однако, когда они пересекли какой-то секретный луч поперек дороги, моментально включились прожекторы, осветившие весь фасад здания. Харриет заморгала, стараясь загородить лицо рукой. Парадная дверь открылась, как только они подошли к ней.

Средних лет женщина в твидовой юбке стояла в ярком свете. Она больше походила на секретаря или помощника, чем на такую домашнюю няньку, какой ее представила себе Харриет. За ней то, что было видно внутри дома, выглядело так, как будто обитатели дома находились в процессе въезда или выезда. Повсюду были беспорядочно разбросанные упаковочные ящики с книгами.

— Спасибо, что вы привели ее, — любезно сказала женщина. — Меня, кстати, зовут Вероника Пейдж.

— Папа спит, — сказала ей Линда.

Мисс Пейдж кивнула, ее рот был вытянут в ниточку. Это был явно обычный случай.

— Заходи.

Линда отпустила руку Харриет, вошла и встала рядом с Ронни без всякого энтузиазма.

— Спасибо, — механически сказала она Робину.

А когда она посмотрела на Харриет, ее лицо стало умоляющим и наполнилось тревогой.

— Вы еще придете ко мне, правда? Вы еще придете ко мне в школу?

Харриет подошла и крепко обняла ее, прижав ее голову к своей. Она почувствовала под пальцами ее светлые, шелковые, тонкие волосы.

— Я уверена, что мы еще встретимся.

Они отпустили девочку с мисс Пейдж и направились к воротам. Вслед за ними вновь включился сигнальный свет.

В темноте на дорожке Харриет спросила Робина:

— Как все это было, когда ты был маленьким, в возрасте Линды?

После секундного раздумья он ответил:

— Беззаботность. Удобство.

— Ты общался с другими маленькими мальчиками?

— Мало. Здесь был только я. Я проводил массу времени со взрослыми.

— Да, — произнесла Харриет.

Сейчас Робин казался старше своих лет, был ли необходим такой контроль для него, когда он был ребенком. Харриет огорчилась за него, но еще больше — за Линду Дженсен.

Робин и Харриет отказались от приглашения Аннунзиаты остаться на обед и вместе встретить Новый год.

— Каким отвратительным был этот день для вас, — сказала она скорее Робину, чем Харриет, — но всегда есть что-то хорошее, что можно ожидать в следующий раз.

Потом она повернулась к Харриет.

— У нас не было времени поговорить. Вы ведь приедете еще, не так ли?

— Обязательно, — солгала Харриет.

Мартин проводил их до порша. Он сказал Харриет:

— Я очень рад, что вы и Робин испытываете что-то друг к другу.

Харриет вспомнила свое ощущение, когда ее изучили, а затем отвергли в пользу сына. Она до сих пор не знала, Мартин просто оценивает женщин в своей холеной голове или продолжает свои исследования глубже. Однако встретив его жену, она не смогла бы упрекнуть его, если бы он провел все возможные исследования.

Порш пролетел по узкой дороге, потом повернул на более широкую, а затем вышел на автомагистраль. Настроение у Харриет поднималось, как воздушный шар.

— Я сожалею, если ты не получила удовольствия, — сказал Робин.

Харриет было интересно, сознательно ли он повторил ее собственные слова, сказанные ему, когда они возвращались от Джейн.

— Я получила удовольствие, — ответила она.

В известном смысле, это была правда. День прошел не зря, в этом она была уверена.

Через секунду она добавила:

— У нас не будет больших успехов, не правда ли, в объединении наших отдельных миров?

Реакция Робина была экспансивной:

— Меня не волнуют никакие миры. Меня интересуют только ты и я, — он снял руку с руля и положил ей на ногу. — Счастливого нового года, — сказал он потеплевшим голосом.

Харриет повторила за ним те же слова. Его прикосновение на этот раз не оказало такого сильного воздействия, как обычно.

Это было все, за исключением того, что через два дня большая продолговатая коробка была доставлена Харриет в «Пикокс». Внутри развернутой бумаги она обнаружила целлофановую коробку, а внутри целлофана лежал букет орхидей. Лепестки высокомерных цветов были синевато-пурпурными, ярко-зелеными и бархатно-коричневыми, покрытыми крапинками и пятнышками, пушистыми, как маленькие экзотические животные. Харриет подняла цветы. Они еще были влажными, как будто только что прилетели с востока или откуда-нибудь еще, где в январе цветут орхидеи.

На карточке, вложенной в цветы, было написано: «Искренние, от всей души, извинения. Возможно, я смогу исправиться, когда вернусь в Англию. Спасибо вам за заботу о моей дочери. Каспар Дженсен».

Харриет было интересно, как он нашел адрес ее офиса. Возможно, что, в конце концов, он выяснил, кто она такая.

Она не взяла цветы в Хэмпстед, где Робин мог их увидеть, а держала на своем рабочем столе. Когда же в конце концов они завяли, лепестки стали опадать и ложиться на ее бумаги, как кусочки кожи, она вынула их из вазы и выбросила в мусорную корзину.

Она больше не думала о них, да и не намного больше о том, кто их послал.

Глава 12

Харриет села за большой овальный стол. Рядом с экземпляром проекта объявления о выпуске акций фирмы «Пикокс», который также лежал перед каждым, она положила чистый блокнот и ручку с золотым пером, которую Кэт подарила ей на Рождество.

Харриет была единственной женщиной в комнате. Шесть мужчин занимали свои места справа и слева от нее, раскладывали свои бумаги и блокноты в деловой тишине. Харриет сложила руки на коленях и ждала. Под столом, вне поля зрения шести мужчин, она вдавила ноги в ковер зала заседаний совета директоров. Она нажала еще сильнее, пока не почувствовала судороги в подъеме ноги, но не могла унять дрожь в ногах.

После почти шести месяцев подготовки, досконального осмотра компании и работы бухгалтеров, банкиров, брокеров и юристов на этой встрече должны были быть подведены все итоги. Юрист Харриет, Пирс Мейхью, сидел слева от нее, а Джереми Крайтон, бухгалтер, — справа. Они обратились в фирму «Аллардайс», являющуюся коммерческим банком, чтобы получить оценку деятельности ее компании и сумму, на которую, как они полагают, в течение первых шести дней должны выйти на рынок акции «Пикокс».

Харриет пришла услышать, какую цену они дают за ее детище. После многомесячной работы «Пикокс» была готова к выпуску акций. Харриет предстояло стать главой официально котирующейся компании.

День этой встречи был назначен много недель назад. Все необходимые процедуры были завершены согласно правилам Сити, но теперь, когда пришел час встречи, Харриет не могла унять дрожь. Она боялась, однако, была увлечена и чувствовала себя на такой высоте, как будто ее вены были наполнены героином.

Она украдкой взглянула вправо. Полное, как луна, лицо Пирса Мейхью было бесстрастным под тяжелой оправой очков. Его белые руки были совершенно спокойны, когда он доставал документы из портфеля. По другую сторону Харриет видела, что скульптурные черты лица Джереми искажались только непроизвольным подергиванием угла рта. Харриет взглянула на одни из часов, висящих на стене напротив нее, на те, на которых было написано Лондон. «Скорей же, пожалуйста, скорей», — умоляла она про себя, в то время, как черная тонкая секундная стрелка приближалась по циферблату к трем часам.

— Господа, — значительно произнес Джеймс Хэмилтон, старший член правления банка.

Мгновенно все собравшиеся преисполнились внимания.

Хэмилтон начал свою подготовленную речь. Харриет и ее помощники подались вперед в своих креслах, чтобы лучше расслышать. Харриет была слишком увлечена, чтобы заметить это, но ее ноги перестали дрожать. Она сама выбрала этих людей. «А.Р. Аллардайс» и «Маговерн Коупер», брокеры, которые вместе с ними работали. Несколько месяцев назад Харриет и Пирс встречались с коммерческими банками, которые были готовы выступить в качестве эмиссионного дома для выхода ее компании на фондовую биржу. Особенно ей было приятно посетить банк Мортона, хотя она и не увидела на встрече трех умных обезьян. Процесс проверки интересующихся ими банков был похож на конкурс красоты, и в результате этого конкурса Харриет и Пирс выбрали банк «Аллардайс» за его энтузиазм и высокую оценку «Пикокс».