Sindroma unicuma. Finalizi (СИ) - Хол Блэки

      Горнист снова покачал головой.

      - Нам запрещено провозить посторонние предметы. Мы уезжаем с тем же, с чем приехали сюда.

      - А Марат уехал?

      - Да.

      - Потом ваша очередь?

      - Нет, - снова улыбнулся Агнаил. - Через три месяца уезжает Стась. Я передам ему вашу просьбу.

      - Спасибо! Мне казалось, на побережье все знают друг друга. Один большой город.

      - Типичное заблуждение, - негромко рассмеялся парень, и смех у него был дробным, но приятным. - На территории побережья имеется пять больших поселений по числу округов, не считая множества мелких. Моя семья живет на хуторе в три двора, а в шести километрах от нас - небольшая деревня.

      Я завороженно слушала, уставившись на рассказчика.

      - Расскажите еще, пожалуйста!

      - У нас пять округов. Официально поселениям не присваивают названий, только номера. Чем мельче населенный пункт, тем длиннее число. Мой шифроадрес состоит из пяти цифр. Первая цифра - тройка. Это номер округа. Но между собой мы называем его Русалочьим, потому что в нашем краю много озер.

      - Русалочий... - повторила я зачарованно, и воображение тут же взлетело, преподнеся с высоты птичьего полета голубые чаши с неровными краями, окаймленные лесами, и облака, купающиеся в прозрачной воде. - Расскажите еще, пожалуйста!

      И Агнаил рассказал о своей родине, о местах, где родился и вырос, и его непримечательное лицо стало необычайно красивым, озарившись внутренним светом. Он поведал о волнующемся на ветру ковыльном просторе; о горных речках, превращающихся в смертоносные потоки во время летнего таяния ледников и пересыхающих до жалких ручейков ближе к осени; о сосновых борах и березовых рощах; о болотистых топях; об островах на реке Беленькой, оборачивающихся по весне кораблями с белокипенными парусами цветущей черемухи; о сухом камыше, растрепленном птичками ремезами для новых гнезд; о пологих холмах, усеянных клубникой, тающей на языке.

      Кроме Русалочьего, на западном побережье были еще четыре округа: Березянка, Родниковое, Магнитная и Няша-Марь*. Не безликие номерные административные единицы, а открытые пространства, пропахшие запахом скошенных трав, соленым морским ветром и болотной трясиной. И где-то там, в одном из округов, жила моя мама. Наверняка она не сидит, сложа руки. Моя мама трудолюбива. Чем она занимается? Кем работает?

      - Еще, пожалуйста, - в который раз попросила Агнаила, жадно впитав его рассказ.

      - С удовольствием, но мне нужно идти, - сказал горнист. - Время не ждет.

      Только сейчас я заметила его серьезное лицо, давно растерявшее улыбку, и только сейчас поняла, что он стал говорить медленнее, растягивая слова, будто настороженно прислушивался к чему-то.

      Агнаила звал горн.

      - Мне пора. Простите, - сказал юноша извиняющимся тоном.

      - Это вы простите, что заболтала! А можно еще встретиться? Вы красиво рассказываете.

      - Хорошо. Оставьте записку, и мы договоримся о встрече.

      - Спасибо вам! - поблагодарила от души, взглянув мимоходом в чердачное окно. Институтский парк показался мне дешевым и безвкусным заменителем безбрежных просторов западного побережья.

      Выбрав на телефоне номер Мэла, я не успела открыть рта, как парень сказал кратко: "Иду" и рассоединился. На середине спуска по лестнице меня подхватили и помогли слезть со ступенек. Возлюбленный завхозши ловко и бесшумно спустился следом.

      - Егор, - протянул ладонь Мэл, в то время как второй рукой крепко прижал меня к себе.

      Горнист помедлил и ответил на рукопожатие, улыбнувшись. Как на чердаке, так и спустившись вниз, он избегал поворачиваться к нам спиной.

      - Агнаил. Очень приятно.

      - Взаимно, - кивнул вежливо и корректно Мэл.

      - До свидания, - попрощался юноша и исчез в боковом коридоре.

      - Его тянет к горну, - пояснила Мэлу. - Скоро должен быть звонок.

      - Не замерзла?

      - Употела. Куртка греет как печка. И пахнет тобой.

      Куртка действительно пропиталась запахом той знаменательной туалетной воды, которой Мэл напрыскался в день нашей первой встречи.

      - Отметим окончание дел, - хмыкнул он и поцеловал меня - затяжно, по-хозяйски; придержав за затылок, чтобы не вздумала отстраниться. А я и не собиралась.

      Его губы пахли кофе и карамелью. Сколько же банок "Энергетика" Мэл выдул за вечер?

      Целовался парень отлично, этого умения ему было не занимать. Из головы вылетели разом все мысли, осталась лишь одна: чтобы он не останавливался. Хорошо, что я успела ухватиться за Мэла, а то не устояла бы на ногах.

      - Пойдем? - спросил кто-то над ухом, и с большим торможением я сообразила, что ко мне обращался Мэл.

      Нет, нет, слишком рано!

      Потянулась к нему, но он отстранился.

      - Продолжим у меня? - спросил, и от чувственного тона по коже пробежали мурашки.

      Да, да, продолжим! - завопило сердце. Эй, а как же сессия? - напомнил здравый смысл.

      - Я должна готовиться к экзамену! - простонала с досадой, и меня затопила волна вселенского огорчения.

      - Ладно. Но ты ведь подумаешь, как обещала? - продолжал мучить проникновенным голосом Мэл. - Подумаешь и согласишься, да?

      - Да... - выдохнула и облизала губы. - Чуть-чуть подумаю... и завтра скажу.

      - Ладно, - кивнул он и, приобняв меня, повел вниз.

      Лишь в холле к ногам вернулась прежняя твердость, а походка обрела равновесие, и я вспомнила о разговоре с горнистом, содержание которого улетучилось из головы стараниями Мэла. К этому времени зал с зеркалами опустел, лишь Монтеморт, распластав тушу на полу, положил голову на мощные лапы и дремал.

      Мэл помог мне надеть куртку, взятую из раздевалки, и, не забыв о сумке, препроводил к выходу. Я начала привыкать к комфорту, коим он окружил меня. Мэл открыл дверь, пропуская вперед, галантно подал руку, помогая сойти по ступенькам с крыльца, и поддержал за локоть, упреждая случайное падение на аллее.

      Мы сходили за пакетами, оставшимися в машине, и моя голова окончательно проветрилась от приступа хочи по терминологии Вивы.

      - Спасибо, очень приятно, - поблагодарила Мэла, когда он открыл калитку. - За мной еще никто не ухаживал.