Багровый океан - Алеш Обровски

Бернс схватил агента за грудки и швырнул через одну из многочисленных приборных панелей. Лоуренс, перевалившись через стойку, мешком приземлился на противоположной стороне. Капитан прыгнул следом, но слегка замешкался, не обнаружив агента – на его месте был кто-то другой.

Бернс готов был поклясться, что секунду назад дрался с Дэном. Тот действовал по какому-то указанию свыше, либо просто спятил, – так думал капитан. Но теперь он понял, что заблуждался – это был не Лоуренс, а кто-то похожий на него… или, совсем не похожий.

Из оцепенения Бернса вывел удар в живот и следующий за ним хруст позвонков собственной шеи. За мгновение до смерти капитан услышал звуки взламываемой двери, ведущей на мостик, и в связи с этим упокоился с твердой уверенностью, что «обидчика» ждет неминуемое возмездие.

Хьюстон отбросил мертвое тело капитана и, несмотря на шум, доносившийся от дверей, сосредоточился на управлении корабля. Скоро среди офицеров найдется тот, у кого имеется пропуск на мостик, и тогда Хэнсу конец.

Он сел за штурвал. Отключил дублирование, полностью переведя контроль на себя, и увеличил тягу до максимума. На этом его познания в летном деле закончились, но проделанного было достаточно. «Гидора» резко ускорился.

С трудом преодолевая возрастающую силу инерции, Хьюстон выбрался из кресла и направился к панели прокладки курса, перед которой возвышался странного вида прибор, служащий своеобразной «указкой» для составления маршрутной карты. Точного названия этого агрегата Хэнс не знал, но назначение его понял правильно.

Подойдя ближе, он попытался разобраться в управлении.

Подвижный, имеющий максимум степеней свободы манипулятор венчался крохотным кристаллом, завязанным на всей навигационной системе корабля. Кристалл этот располагался над полусферой голографической карты, изображающей поверхность Гайгана со всеми стратегически важными объектами, и служил некоей точкой в системе координат, задающей направление вектора движения. Иными словами, куда показывал манипулятор, туда и двигался корабль.

Все просто.

Вот только агрегат этот содержал еще один, весьма полезный элемент – стеклянный купол, накрывающий голографическую полусферу. Купол был подвижный и мог изменять свою высоту над картой Гайгана. Четыре стойки, располагающиеся по краям «навигатора», предназначались не только для считывания данных с кристалла и вычисления его положения в пространстве, но и служили своеобразными «рельсами», по которым мог двигаться купол.

Эта прозрачная «крышка» являлась ничем иным, как ограничителем высоты минимальной орбиты, на которой «Гидора» мог удержаться. Направить корабль ниже вручную, без помощи автоматики, было невозможно. Купол находился в постоянном движении, то поднимаясь, то опускаясь над картой в зависимости от скорости корабля.

Звук резака вывел Хьюстона из раздумий.

«Зачем резать дверь? Ведь можно найти этого же генерала Паркера и воспользоваться его пропуском. Или Гаррет где-то прячется, прикрываясь заботами о ходе сражения?»

Сила инерции угасла. Корабль набрал максимальную скорость, допустимую для ручного управления. Хьюстон не знал, в каком направлении движется звездолет просто потому, что ни черта не понимал в расставленных по мостику приборах и графиках, чертившихся на мониторах.

Из дверного проема полетели искры. Скоро солдаты проникнут внутрь.

Где же Лоуренс? Почему не объявляет об эвакуации? Надо было прикончить агента, по крайней мере, не приходилось бы на него рассчитывать.

– Внимание! Объявляется общая эвакуация, – проговорил все тот же женский голос. – Спасательные отсеки открыты. Модули готовы к старту.

«Молодец Дэн, – подумал Хэнс. – Я рассчитывал на твое здравомыслие».

Хьюстон схватил манипулятор, понимая, что это единственное, что он может сделать, и, размахнувшись, пробил им тонкое стекло.

Купол со звоном рассыпался.

Хэнс погрузил кристалл как можно глубже в недра голографической карты, в тот самый участок суши, за который в последние дни так отчаянно грызлись Федерация и Сообщество – остров Доле.

Пол под Хьюстоном «провалился». Появилось ощущение невесомости – корабль пошел к планете. Заревела сирена. Возня за дверьми мгновенно прекратилась. Раздался негромкий хлопок воздуха. Створки шлюза, ведущие к спасательной капсуле капитана, разъехались в стороны.

Хьюстон подождал, стоя на мостике, пока зеленая сфера Гайгана не заполнит весь обзорный экран, потом направился к модулю.

Капсула имела несколько посадочных мест. Усевшись в кресло и пристегнувшись. Хьюстон дал команду к отстыковке. Капсула мягко отделилась от звездолета.

Громадная туша «Гидоры» пронеслась мимо иллюминатора, слегка сбив отделившийся модуль с курса реактивными струями, вырывавшимися из сопел.

Хэнс внес корректировочные данные. Нужно приземлиться на Доле, только так он сможет встретиться с Джимом.

К моменту посадки звездолет уже достигнет поверхности планеты, и все разрушительные последствия его падения уже должны будут сойти на нет.

Хьюстон посмотрел сквозь обзорное стекло. Еще десяток спасательных капсул отделились от корабля. «Гидора» был уже далеко и светился слабым светом. Это значило, что корабль уже достиг атмосферы, и вернуть его уже не под силу никому.

Звездолет вошел в плотные слои атмосферы Гайгана практически под прямым углом. Его тело раскалилось за счет трения о воздух, как бы нелепо это не звучало, и начало гореть. Антенны, надстройки и прочие выступающие части корпуса отваливались и тут же испарялись. Та же участь ждала и поврежденные участки обшивки.

Несколько поворотных сопел так же потерялись, вспыхнув ярким светом. Прогоревший топливопровод какое-то время коптил, оставляя за кораблем длинный черный след, потом взорвался, придав звездолету вращение.

Вкручиваясь в атмосферу, «Гидора» превратился в огненное копье, пронзившее слои облаков и вонзившееся точно в центр крупнейшей фабрики клонирования, не так давно вышедшей на полную мощность производства.

Волны тектонических возмущений, словно круги на воде, разошлись во все стороны от эпицентра падения. Близлежащие строения просто превратились в труху. Несколько заводских труб, находившихся в десятке километров от фабрики, упали, подмяв под себя постройки.

Вектор удара достиг центра планеты. Проснулись несколько вулканов, располагавшихся по разлому литосферных плит. Многочисленные землетрясения стали причиной разрушительных цунами.

Весь Гайган содрогнулся. Потревоженные звери, птицы, согнанные с насиженных мест, подняли крик, сравнимый по силе с тем грохотом, что вызвала туша «Гидоры», врезавшись в планету.

Пылевое облако, поднятое в воздух при падении звездолета, закрыло солнце и поползло во все стороны, постепенно укутывая планету в серое непроницаемое покрывало.

Глава 8. Бог войны

Хьюстон шел по высокой пожелтевшей траве к месту предстоящей встречи. До точки назначения, как он предполагал, оставалась какая-то пара километров, хотя точных координат он не знал и мог ориентироваться только по тому описанию, что дал ему Джим в начале задания.

Эткинсон, скорее всего, был уже в курсе, что челнок, доставлявший Хэнса на Доле, разбился, а экипаж погиб. Но после падения «Гидоры» Джим должен был понять, что Хьюстон все-таки выжил и будет ждать в указанном месте.

Глупо было предполагать, что Эткинсон сдержит слово и заберет своего «подопечного». Тем более сейчас, когда заданий больше не осталось – так думал Хэнс. Ведь Джим обещал, что эта миссия – последняя.

Однако Хьюстон знал слишком многое из того, что простому смертному знать не положено, а, следовательно, сон его «работодателя» однажды мог быть нарушен представителями Федерального комитета, пришедшими «задать несколько вопросов». Чтобы этого не произошло, Джиму придется кого-то прислать и избавиться от Хьюстона, дабы полностью замести следы и спать спокойно.

Хэнс это прекрасно понимал, поэтому ждал встречи, чтобы выяснить все раз и навсегда, а заодно и прикончить Эткинсона и его приближенных, ради сохранения уже собственного покоя.

Где-то в глубине души он надеялся, что Джим отпустит его, но знал, что шансы на это очень малы. Еще он хотел забрать Дарну. Она была его «пропуском» в другую жизнь. Без нее смысла стремиться к иной форме бытия как такового – не было, и Хьюстон мог просто остаться здесь, потеряться на этой войне среди других солдат, для которых не существует иных желаний, кроме как пережить следующий день.

Эта перспектива как-то не особо радовала. Здесь, на Гайгане вся его жизнь состояла в стремлении к той зыбкой цели, образ которой сформировался вокруг единственной женщины, что он встретил после собственного воскрешения. Потерять эту цель, означало снова вернуться на войну, а это, в свою очередь – скорая и почти неминуемая смерть.