Исповедь Мотылька (СИ) - Субботина Айя

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Я никогда не вернусь в ту квартиру, — говорит Ви в тот момент, когда я именно это и собираюсь предложить.

Бесполезно ее уговаривать.

Я могу в лепешку расшибиться, но любая попытка снова навязать свои правила, приведет лишь к тому, что стена между нами станет еще шире и прочнее. Хотя что-то мне подсказывает, что в ближайшее время пробиться к Эвелине будет сложнее, чем попасть в противоядерный бункер.

— Хорошо, я могу вызвать тебе такси.

— Да. Хорошо.

Ее односложные ответы настолько не вяжутся с образом говорливой девчонки, у которой при виде меня никогда не закрывался рот, что сердце снова режет ржавое и тупое лезвие вины. Этого всего не было бы, расскажи я раньше всю предысторию нашей с Мариной неприязни друг к другу. Тем более, что судьба постоянно подкидывала шансы, которые я упрямо игнорировал. Но если бы я рассказал правду — вчерашней ночи никогда бы не было.

Блять, ну и эгоист же ты, Игнатов.

— Тот тест отец делала потому что… — Эвелина снова обхватывает себя дрожащими руками, не решаясь произнести еще одну страшную правду, как будто от этого результат теста ДНК перестанет быть положительным.

— Да, — не продлеваю ее мучения.

— Я должна была догадаться, — шмыгает носом она. — Все же так очевидно. Мама… она от одного твоего имени всегда становилась такой странной. А на самом деле она просто вспоминала о тебе как о мужчине, которого… любила.

— Ви, послушай…

— Замолчи, Игнатов, — неожиданно грубо перебивает Ви и отворачивается, показывая мне упрямый затылок под наспех собранными заколкой волосами.

— Даже приговоренным к смерти дают право на последнее желание, — пытаюсь хоть немного разрядить обстановку шуткой, но это все равно, что тушить костер бензином.

— Это правда, что мы с ней так сильно похожи?

— Не заметил.

— Врешь!

Конечно, вру. Они похожи как две капли воды, и сейчас даже не могу взять в толк, почему не увидел это сходство сразу, в ту минуту, когда она поднялась в ВИП-зону ночного клуба. Если бы оторвал взгляд от разглядывания ее коленей и талии, переходящей в круглые бедра, то был бы более зрячим, но уже в ту минуту я был одержим желанием познакомиться с ней отнюдь не в разговоре о возвышенном.

— Не имеет значения, похожи вы или нет. — Вздыхаю, потому что в легких резко заканчивается кислород. — Мне нужна ты. Всегда была нужна именно ты. И вчера я провел самую охуенную ночь в своей жизни именно с тобой.

Она даже плечом не ведет.

И только сейчас я по-настоящему осознаю, какую боль ей причинил, потому что еще час назад в моих объятиях она проснулась розовой от смущения и немного помятой от моего сексуального напора влюбленной маленькой женщиной, а сейчас от всего этого осталась лишь бледная оболочка.

Такси притормаживает у обочины и Ви стремительно бросается к машине, лишая меня возможности даже открыть ей дверь. Запрыгивает на заднее сиденье, диктует адрес. Я ловлю название улицы и неразборчиво — дом. Этого достаточно, чтобы дать кому нужно координаты и выяснить, где она может быть. Куда в таких случаях обычно едут женщины, если на них только халат и босые пятки, а поехать к родителям — абсолютно не вариант? Наверняка к какой-то из своих подружек. Значит, я как минимум не выпущу ее из виду.

— Я люблю тебя, Ви.

Ее профиль за стеклом абсолютно неподвижный. Скулы окаменели от напряжения.

Если она и слышит мое запоздалое и абсолютно уже неуместное признание, то не подает виду. И мне остается только смотреть вслед машине, которая увозит от меня то единственное, что мне по настоящему дорого.

Глава сорок вторая: Эвелина

— Точно не хочешь ничего рассказать? — в который раз за утро пристает Ирка, наблюдая за тем, как я пытаюсь не утопиться в ее джинсах и свитере.

У нас не очень большая разница в объемах, но значительная разница в росте, из-за чего рукава ее и без того свободного свитера болтаются на моих руках в лучших традициях Пьеро. Но я благодарна за любую помощь, тем более, что своего у меня нет абсолютно ничего. В буквальном смысле слова, даже обуви.

Пока я провела всю ночь в пограничном состоянии между истерикой и полным равнодушием, перебирала в голове все, что у меня есть и пришла к неутешительному выводы, что моя единственная законная собственность была в том белом халате, который я без сожаления и невзирая на все протесты Ирки, свернула в пакет и отнесла на мойку. От него слишком сильно пахло тем утром, когда я проснулась счастливой и когда вся моя жизнь рухнула. Если бы в этом была еще хотя бы капля спасения, я бы к чертовой матери обрилась налысо, потому что сои волосы даже после двух моек головы все равно сохранили дыхание Олега, которое я чувствовала всю ночь.

— Просто начинаю новую жизнь, — бросаю как можно беззаботнее, подкатываю рукава и штанины, чтобы выглядеть хоть немного не так кукольно. Хотя, кого я обманываю? Вид у меня как у иллюстрации к Незнайке, где у всего маленького народа почему-то была непропорционально объемная одежда.

— Да кончай придуриваться, — обижается подруга, — как будто я не слышала как ты всю ночь сопли гоняла.

— Простыла, наверное, — стою на своем.

— Что случилось-то?

Я еще раз смотрю на себя в зеркало, беру одолженный у подруги рюкзак и проверяю, чтобы те пара купюр, которые она дала мне на проезд и мелкие расходы, были во внутреннем кармане.

— Я все верну, Ира, честное слово. Доберусь до банка, сниму то, что там есть и все верну с процентами.

— Совсем крыша поехала?! Нафиг мне твои проценты! Ты же вроде картины собиралась продавать, — напоминает Ира тот мой восторженный бред, когда я узнала, что на выставке прилично заработала. — Ви, я могу чем-то помочь? Ну я не знаю, может…

Она разводит руками, имея ввиду как будто буквально любую просьбу.

— Ты дала мне крышу над головой, одежду и деньги. И еще — телефон! — Верчу в руках ее старенький смартфон с паутиной трещин на экране. — Когда я стану богатой и знаменитой, то обязательно буду упоминать тебя в каждом интервью.

Ирка фыркает и я, воспользовавшись моментом, выскальзываю за порог.

На сегодня куча дел. Я нарочно загрузила день так, чтобы не осталось ни одной свободной минуты думать об Олеге, но он все равно просачивается в мою голову постоянно, стоит отвлечься и внезапно вспомнить, как он до меня дотрагивался, как пахла его кожа, когда притрагивалась к ней губами, и где были его руки.

Я встряхиваюсь, прыгаю в метро и схожу на ближайшей к галерее Лебо станции. Со всеми этими «делами» совершенно забыла, что так и не разобралась с картинами, которые, по-хорошему, давно пора было вывезти. Рядом можно арендовать бокс для хранения, что я и делаю. Хорошо, что хозяин уже ждет на месте и получив задаток, передает мне ключ. Теперь можно и в Галерею. Картины буду хранить в ячейке пока не сниму жилье. А потом… будет видно. Встреча с риелтором у меня во второй половине дня, но я планирую все успеть и даже перекусить, хотя от послевкусие вчерашней правды, до сих пор тошнит от одной мысли о еде.

До последнего надеясь, что не придется столкнуться с Лебо нос к носу, прохожу в небольшое складское помещение, где все мои картины неопрятно свалены в кучу. Их даже не потрудились переложить тряпками или хотя бы бумагой. За несколько минут перекладываю эту огромную кучу на несколько поменьше, перевязываю веревками так, чтобы было удобно нести. Хорошо, что три самых больших и громоздких картины купил мой личный анонимный шейх, иначе мой «переезд» занял бы гораздо больше времени и сил.

Но когда я, мысленно ликуя, что не столкнулась с женой Олега, продвигаюсь к выходу, дорогу загораживает Лебо. Сотрудница галереи за ее спиной маячит с таким видом, что сразу понятно, кто проинформировал хозяйку о моем визите.

— Не думала, что после сего случившегося тебе хватит наглости сунуть сюда свой мерзкий нос, — бросает Лебо, наворачивая вокруг меня круги.