Светлый мир (СИ) - "ЙаКотейко"

— Ладно, попробуем твои страхи на монстре. Садись вперед, у тебя с этой скотиной лучше получается.

В несколько движений эльфа вернулась на свое место и припала к лошадиной шее, готовая выслушивать дальнейшие указания.

— И-и, — вместо слов темная завизжала.

— Что?

— Ничего, — хрипло соврала Шиес. Рога монстра пролетели возле самого лошадиного зада, чудом не зацепив мелькавшие ниже ноги. — Правь к туману. Сделай так, чтобы тварь в него влетела, а мы нет.

— А это поможет?

— А какая уже разница?! Не поможет, придется брать меч.

Эльфа промолчала, видно приняла объяснения, а в следующий миг резко отвернула лошадь вправо. Шиес только и успела что почувствовать обнаженной рукой прохладное касание чего-то страшного, запредельного, а в следующий миг уже летела кувырком, не понимая, где небо, где земля, и чьи копыта перед носом мелькнули.

Первой с земли вскочила Шиес. Болело почти все, но Ледяной предел помог не обращать на это внимания. Следующей, отфыркиваясь и тяжело дыша встала лошадь. Поводя боками и подрагивая шкурой, она опасливо осмотрелась. Погони не нашла, но и успокаиваться не спешила, настороженно посматривая на туман.

Удостоверившись, что тварь обратно из белого марева выходить не спешит, Шиес подошла к подозрительно тихой эльфийке. Присела рядом и с затаенным страхом приложила к тонкой шее пальцы. К счастью эльфа была жива, только без сознания.

Ждать, когда она очнется Шиес побоялась. Мало ли тварь очухается и вернется. Или хуже, придет тот, из-за кого она не возвращается. Пришлось затягивать тонкую, но далеко не легкую, эльфу в седло. Лошадь не добавляла радости, не желая стоять спокойно, пока на нее грузят подозрительно неподвижную ношу. Когда Вериорен все же обмякла в седле, навалившись на шею скакуна, Шиес облегченно выдохнула и напоследок обернулась к стене тумана. Ей показалось, белая масса придвинулась ближе, она колыхалась всего в двух шагах от них. Возможно это всего лишь неспокойное животное, пятясь от наездниц, подобралась к туману. Но Шиес предпочла не проверять и, поскорее забравшись в седло, придержала вознамерившуюся вернуться к земле эльфу и пришпорила лошадь. Отдохнуть можно и в более приятном месте. Скотинка была с этим согласна и с большой охотой пошла подальше от тумана.

Очнулась Вериорен только через два часа, когда Шиес уже выбрала место для отдыха и даже устроила удобный лагерь. Вот только ходить или хотя бы подняться самостоятельно эльфа не могла. Помимо головокружения остроухая получила головную же боль и тошноту и изводила Шиес стонами и жалобами, ехать дальше в таком состоянии она явно была не способна. Пришлось на несколько дней обосноваться в приглянувшейся роще и только когда эльфийка смогла твердо стоять на ногах двигаться дальше.

Странный туман двигался. Теперь Шиес была в этом уверена.

Пока Вериорен старательно карабкалась в седло она рассматривала далекую белую стену. Еще вчера ее на том месте не было.

Чтобы это ни было, знакомиться Шиес с ним не хотела и, мрачно нахмурившись, отвернулась от неприятного зрелища. Не слушая ворчаний эльфийки забралась в седло позади нее — очень хотелось оказаться отсюда подальше — и напоследок бросив на марево хмурый взгляд погнала лошадь вперед.

Глава 32

Эльфы не справились. Отец сбежал, уничтожив весь лист. Свет зло стиснул зубы, сцепив руки за спиной и уставив взгляд на восстанавливающийся после бури город

Он совсем слабо улавливал едва ощутимую искру отца. Видел, куда та направляется, но даже представить не мог с кем. Мать? Охрана? Кто еще мог бы идти с ним? Всадники? Хотя, Несущий страх говорил, что они исчезли намного раньше.

Свет медленно глубоко вдохнул и выдохнул сквозь зубы.

«Сколько нужно отправить этих слабаков, чтобы они могли захватить мальчишку? Армию? Или все же достаточно пары листов?»

Резко развернувшись, он неторопливо прошел к креслу. Опустился в него, устроив руки на удобных подлокотниках, и прикрыл глаза. Что рассуждать, все равно нужно что-то предпринимать.

***

Кагар зло пнул кресло, метнулся к окну, задернуть шторы, чтобы раздражающе яркое солнце не смело нарушать его ярости. Резкого рывка крепления не выдержали и ткань повисла неопрятной грудой, выбесив еще сильнее. Тихо зарычав, Кагар нырнул в спальню, оглядел диким взглядом единственную на все помещение кровать и выскочил обратно. Задел бедром туалетный столик. Боль захватила разум вспышкой ярости. Кагар одним движением смел со столика все стоящие там пузырьки. В воздух взметнулась пыль и смесь запахов. Особенно выделялся один, сладкое дерево из Кьяля. Пятьдесят золотых за флакончик в полмизинца.

Мысль отрезвила.

Кагар застыл. Лишь грудь тяжело вздымалась и опадала, показывая состояние демона. Да кожа то наливалась синевой, то вновь бледнела почти до белого. Рисунок яркой вязью проявился во всех подробностях.

Кот, расплывшийся в нетронутом кресле, подозрительно посверлил недвижного демона взглядом зеленых глаз. Убедился, что больше бушевать тот не спешит и прижмурился, тихонько заведя внутреннюю тарахтелку.

Кагар открыл глаза, обвел взглядом погром, сделал три шага к сдвинутому креслу и рухнул в него, закрыв лицо руками.

Он никогда бы не подумал, что способен на такое. Удерживать в своих руках власть над всей империей разом. Но, к своему удивлению, никакого удовлетворения от полученного не испытывал и готов был отдать полномочия любому достойному. Он устал до смерти. Он хотел только одного — лечь и не вставать как минимум месяц. Но такой возможности у него не было. По крайней мере, пока.

Кагар с некоторой грустью оглядывался назад, на себя прошлого. Мальчишку, как его называли все, кому не лень, не желавшего лезть в дела за пределами своих обязанностей. До смерти дяди, Всадника, он глупо надеялся всю жизнь простоять у того за спиной, в тепле и сытости. После, когда сам стал Всадником, не желал учиться дипломатии и наивно полагал, что остаток дней просидит в подвале, среди заключенных. Не получилось. И мальчишке пришлось вырасти, преобразиться в настоящего, взрослого демона. Кагар теперь часто ловил себя на сходстве с дядей. Как и говорил Мертвый, он научился улыбаться, какие бы чувства не обуревали в этот момент. Научился отдавать приказы, не оглядываясь на глупые детские идеалы. Научился думать о последствиях тех или иных слов или действий и взвешенно принимать решения.

И все эти умения смог бы показать даже наедине с собой, если бы не проклятый адруг со всем своим племенем.

Кагар не знал, что послужило спуском: настроения в империи, страх перед всеми адругами или явная угроза, исходившая от оставленного одним конкретным послания. Но он решил действовать и отправил на полночь группу воинов. Два своих отряда, два отряда Несущего хаос, которые тот, подумать только, оставил приглядывать за Кагаром.

— Словно за сопливым мальчишкой!

Руки резко опустились, сжав подлокотники. А голову Кагар откинул на спинку, яростно сцепив зубы и зажмурив глаза. Бешенство вспыхнуло новым сметающим разум пламенем, а в глубине глотки родилось вибрирующее рычание.

Кот распахнул глаза, с подозрением оглядев неспокойного жителя уютных покоев. Кагар, почувствовав неприязненный интерес, виновато расслабился.

Остальные шесть отрядов из простых. Да еще пара адругов Мертвого: тот хотел проследить за ситуацией — и многим помог. Именно благодаря его адругам в этих отрядах, слабым, но умелым, удалось спасти тридцать семь воинов.

Шестьдесят три — чистая потеря.

Кагар застонал. А сколько еще убитых у самого племени. Удалось ли уничтожить всех отступников, Кагар не знал, но на всякий случай по Империи разошлись воины, выискивая сбежавших.

«Как еще в такой ситуации не повернуть население Империи против всего племени. Нельзя. Слишком они полезны, особенно в свете последних событий. А как отнесется к произошедшему проклятый Несущий хаос?!»

Кагар и сам хотел отправиться на полночь. Увидеть все собственными глазами, но не в его положении. Он только смог привести в норму атмосферу замка и нового потрясения — отсутствия последнего Всадника — она явно не вынесет.