Муссолини - Джаспер Ридли

В то время как Эфиопии по-прежнему не давали права покупать оружие, а британское и французское правительства не предпринимали никаких шагов против Муссолини, британские банки прекратили предоставление кредитов итальянским заводам. Это причинило Муссолини некоторые неудобства и вызвало его тревогу. 13 августа он пожаловался на данное обстоятельство французскому послу и предупредил его, что, если Англия и Франция сделают какие-то шаги, которые могут серьезно угрожать Италии, он от отчаяния, не колеблясь, объявит им войну.

В течение августа итальянские транспортные корабли перевозили войска по Суэцкому каналу. Шло наращивание военной силы. У Де Боно, командующего войсками в Эритрее, и генерала Родольфо Грациани, на юго-востоке Итальянского Сомали, находилось под командованием 150 000 человек. 24 августа сыновья Муссолини — Витторио и Бруно — отправились в Восточную Африку. Витторио было 18 лет, и он поступил в авиацию. Это был минимальный возраст для поступления в воздушные силы, поэтому Бруно, которому едва исполнилось 16, сделать этого не мог. Однако Муссолини поддержал его просьбу о призыве в армию, и мальчика зачислили. Бруно был далеко не единственным фашистским подростком, кому удалось записаться в армию до совершеннолетия. Галиаццо Чиано, вернувшийся с Эддой и всей семьей из Шанхая, также записался добровольцем в авиацию и отбыл в Восточную Африку.

28 августа Муссолини председательствовал на заседании кабинета. После заседания было выпущено сообщение для прессы, в котором разъяснялась позиция правительства. Эфиопия — государство дикарей, не заслуживающее, чтобы с ним обращались как с цивилизованной нацией или принимали во внимание в международных вопросах. Цели Италии в Эфиопии никоим образом не ущемляют британские интересы, поэтому нет никаких оправданий попыткам Британии настроить против Италии Лигу Наций.

В начале сентября в Женеве собрался Совет Лиги Наций. На нем были заслушаны аргументы итальянской и эфиопской сторон. Эфиопию представлял несколько напыщенный адвокат-француз, и, как только он начал говорить, Алоизи, согласно инструкциям Муссолини, вышел из зала. Совет Лиги перенес обсуждение на заседание Комитета пяти (Британии, Франции, Польши, Турции и Испании). Комитет Пяти предложил Италии еще большие концессии в Эфиопии, но Муссолини снова отверг это предложение.

В кабинете министров Британии Идеи и Чемберлен стояли за жесткие меры против Италии. Но Болдуин, Хоар, Макдональд и Саймон хотели идти на уступки Муссолини, а Лаваль настаивал на уступках еще резче. Он меньше боялся бы озлобить Муссолини, если бы мог быть уверен, что Британия поддержит Францию в случае германской агрессии. Но визит Саймона к Гитлеру, британское осуждение франко-советского пакта и морской договор Британии с Германией подорвали веру французов в альянс с британцами и утвердили их в важности альянса с Италией.

Британская партия лейбористов и либералы проявляли все большее недоверие к искренности правительства, когда оно провозглашало, что поддержит Лигу Наций и остановит Муссолини. Блестящий поэт-сатирик Сагиттариус, публиковавшаяся в лондонском левом журнале «Нью стейтсмен», великолепно описала отношение Лиги Наций к абиссинскому кризису:

Впились в глаза друг другу Хоар и Лаваль:«Что лучше — санкции или закрыть Канал?»И Пятеро из Лиги с тонким тактомБлуждают между соглашением и пактом;Меж тем министры упоенно восклицают:«Спешить не будем, времени хватает!»

11 сентября в Женеве Хоар обратился к Генеральной Ассамблее Лиги Наций. Он произнес на удивление сильную речь в поддержку Лиги и пообещал, что Британия присоединится к любым санкциям, которые будут введены против Италии. Бельгийский делегат, Поль Гиманс, прослушав речь Хоара, заметил: «Британцы решили остановить Муссолини, даже если для этого потребуется применить силу». На следующий день Лаваль вызвал еще большее удивление, выступив почти столь же резко, как и Хоар, в поддержку санкций. Неужели Лига, Британия и Франция наконец решились предпринять действенные шаги, чтобы остановить агрессию Муссолини против Эфиопии?

Но за день до этих выступлений на Генеральной Ассамблее состоялись две личные беседы между Хоаром и Л авалем. Они сошлись на том, что должны попытаться удержать Италию на стороне союзников и сохранить достигнутое в Стрезе единство. Ни при каких обстоятельствах они не станут воевать с Италией. Хоар сказал, что британское правительство имеет в виду всего лишь запрещение импорта некоторых итальянских товаров, а это никто не может расценивать как военные действия. Лаваль передал эту ободряющую новость Алоизи. Он сообщил ему, что ни он, ни британское правительство не рассматривают даже возможность закрытия Суэцкого канала и что он не думает, будто Муссолини станет серьезно возражать, если англичане решат не покупать кьянти.

Итальянская пресса начала бурную кампанию против Британии. Журналисты писали, что все проблемы с Эфиопией и Лигой возникают из-за англичан, преследующих свои цели. Они напоминали о тридцати тысячах бурских женщин и детей, погибших в британских концентрационных лагерях в Южной Африке во время Англо-бурской войны. Они вспоминали о резне в Амритсаре в Индии в 1919 году. Однако британское министерство иностранных дел использовало, правда не всегда успешно, свое влияние на прессу, чтобы воспрепятствовать критике Италии и Муссолини. Всякий раз, когда «Джорнале д'Италиа» обвинял Британию в том, что та планирует войну с Италией, британское правительство поспешно уверяло публику, что не имеет подобных намерений.

Однако Болдуин позволил Идену и Ванситтарту уговорить себя усилить британский флот на Средиземном море. В Гибралтар, на Мальту и в Александрию были посланы пять крейсеров, два из них линейные, и несколько кораблей меньшего водоизмещения, которые дополнили базирующиеся в Средиземном море четыре линкора, два авианосца, сорок эскадренных миноносцев и одиннадцать подводных лодок. Итальянская пресса злобно поносила британцев, и в Риме каждую минуту ждали объявления войны, но Муссолини не терял выдержки.

Драммонд был встревожен. 17 сентября он писал Хоару, что не сомневается: начав войну, Муссолини не удовлетворится меньшим, чем покорение всей Эфиопии или по крайней мере триумфальный вход итальянской армии в Аддис-Абебу. Разве что негус капитулирует безоговорочно. Драммонд докладывал, что большинство итальянского народа, особенно молодежь, восторженно поддерживают Муссолини. Так что в нынешнем настроении и Муссолини, и итальянский народ скорее пойдут на самоубийство, чем повернут назад. Итальянская пресса предлагала объявить войну Британии и хвалилась, что итальянской авиации не составит большого труда разбомбить Мальту и уничтожить британский флот. Болдуин решил, что безопаснее будет перевести флот в Александрию. Муссолини откликнулся на это посылкой войск из Италии в Ливию, откуда им будет сподручнее вторгнуться в Египет.

Раффаэле Гуарилья был отозван с должности посла в Мадриде и стал главой министерства иностранных дел. Он организовал высокоэффективную шпионскую сеть в Лондоне, Париже и Женеве. Однажды ему даже удалось заполучить экземпляр совершенно секретного доклада британского представителя в Лиге Наций, посланного в Лондон, в министерство иностранных дел. Он сообщил Муссолини, что если Италия вторгнется в Эфиопию, британцы станут настаиватьна введении против нее экономических санкций, на что Франция неохотно согласится, но для ослабления их действенности сделает все, что в ее силах, чтобы приостановить применение этих санкций. Кроме того, ни Британия, ни Франция не станут воевать с Италией из-за Эфиопии или предлагать закрытие Суэцкого канала.

Муссолини запросил британское правительство, означают ли передвижения английского флота, что Британия собирается напасть на Италию или закрыть Суэцкий канал. 23 сентября лорд Хоар дал указание Драммонду довести до сведения Муссолини «личное послание министра иностранных дел, одновременно являющегося консерватором и старинным другом Италии». Драммонд должен был сообщить Муссолини, что утверждения, будто британское правительство хочет уничтожить итальянский флот, — неправда. Британия хочет «видеть Италию сильной и процветающей, а правительство ее — стабильным, каким оно пребывает уже многие годы… Я должен избегать слова «санкции» и сказать, что вопрос о закрытии канала или военных санкциях даже не обсуждался». Однако если Лига решится на коллективные действия, Британия исполнит свою роль, как верный член Лиги Наций. Этого Муссолини было достаточно. Он рискнет начать военные действия.

29 сентября он направляет Де Боно приказ: «Никакого объявления войны. Приказываю: начать наступление рано утром 3. Повторяю: 3 октября». Вечером 2 октября он обращается к толпе с балкона Палаццо Венеция. «Чернорубашечники революции!.. В этот торжественный час истории нашей страны двадцать миллионов человек вышли на площади по всей Италии», чтобы показать миру силу Италии и фашизма в 1935 году, XII году фашистской эры. «Пролетарская и фашистская Италия, Италия Витторио-Венето и нашей революции, восстань! Пусть небеса услышат твои крики ободрения нашим солдатам, ожидающим в Африке. Пусть их услышат наши друзья и наши враги во всех краях земли. Это крик во имя справедливости! Это крик победы!»