Мандаринка на Новый год - Дарья Александровна Волкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не слушать?
– Не слушай!
– Жаль. А мне Нина Гавриловна про тебя такие замечательные вещи говорила.
– Да?
– Угу, – серьезно кивает Люба.
– Знаешь, а я думал… Ну, я боялся… как бы она тебя не обидела…
– Солнышко моё. – Люба берет жениха под руку. – Меня не так-то просто обидеть. Пойдём?
* * *
– Ник, как ты думаешь…
– М-м-м?..
– Боль может быть возбуждающей?
– Внезапный вопрос. Откуда такой интерес?
– Мы просто на работе одну книгу обсуждали. О субкультуре БДСМ.
– Слушай, ты вроде бы в приличном месте работаешь. А говорите там о всякой ереси.
– Это бестселлер, между прочим!
– Да мало ли… Говорят, бумага всё стерпит. Мне сегодня мама моего пациента Гриши рассказывала, что собственными глазами видела в павильоне детской литературы книжку под названием «Приключения какашки».
– Ты шутишь!
– За что купил, за то и продаю. Гришина мама клялась и божилась, что видела.
– Нет, ну правда. Шут с ним, с приключениями какашки. Но вот сам факт того, что боль может возбуждать… Ты думаешь, это правда?
– Боль – это боль, как ее ты не назови. Боль – это страх, там, где страх, места нет любви, – безбожно фальшивя, пропел Ник.
– Перестань паясничать! Я серьёзно!
– Да ерунда это всё, Люб. Помнишь наш первый раз? И второй? Насколько я помню, тебе было больно. Очень больно. Ну и как? Это тебя возбуждало? Заводило? Мне вот показалось, что не особо.
– Ну… да. Но если не по-настоящему. Так, чуть-чуть. Знаешь, отшлёпать там. Или еще что-то…
– Хочешь попробовать?
– Ну-у-у…
Тяжёлая мужская ладонь без предупреждения звонко и хлёстко опускается на идеально-круглую женскую ягодицу.
– Ай! С ума сошёл? Больно же!
– Так и должно быть больно. Ну как? Ты возбуждаешься? Или еще добавить?
– Идиот! Мне больно!
– Правда?
– Правда! – Она отвернулась обиженно.
– Ну-ка, дай посмотрю. – Он перевернул брыкающуюся Любу на живот. – Ого… Что-то я погорячился…
На белой коже алеет след от ладони.
– Очень больно?
– Очень больно! Сделай что-нибудь.
– Подуть? Поцеловать?
– Всё сразу!
– Сейчас… – Он усмехнулся. – Слушай, а неплохо смотрится. Может, на другой половинке… для симметрии?
– Только попробуй!
– Неважная из тебя… бэдээсэмщица.
– Целуй давай!
– Вот так всегда. – Он наклонился и подул на алый след. – В голову пришли всякие идиотские мысли, а отдувается за это попа. Бедная, бедная попа…
– А с чего ты вообще взял, что если БДСМ – то в подчинении обязательно женщина? – Люба вышла из душа, одно полотенце вокруг тела, другим промокает волосы.
Ник приподнялся на локте.
– Продолжаем дискуссию? Слушай, надо будет купить тебе «Приключения какашки» – уж лучше это обсуждать. Всё-таки о познании глубокого внутреннего мира книга, судя по названию.
– Не уходи от темы! Не можешь представить себя в подчиненном положении?
– Честно говоря, слабо.
– А я бы, знаешь, посмотрела на тебя… стоящего на коленях…
– Хочешь увидеть меня на коленях?
Она уже точно знает, что этот взгляд означает готовящийся контрудар. И тем не менее отвечает:
– Да.
– Нет ничего проще.
– Это как?
– Хочешь увидеть меня на коленях перед собой – раздвинь ноги.
Она так и знала! Что он скажет что-нибудь… этакое. И тем не менее румянец окрасил щеки. Да сколько же можно это спускать ему с рук?
Люба отбросила в сторону одно полотенце. А затем и другое. А затем… затем исполнила его просьбу – поставила ногу на пуфик. Но глаза всё же на секунду прикрыла. А потом посмотрела ему прямо в лицо.
– Ну, Самойлов. На колени! Я жду.
Не поймёшь, кто кого переиграл. Он на коленях. Ее не держат ноги. И она стонет:
– Ник, пожалуйста…
– Нет уж, ты просила…
– Я сейчас упаду…
– Не упадёшь.
Но потом он все же позволяет ей упасть – на край кровати, а сам остаётся по-прежнему на коленях. При этом полностью контролируя ее всю, ее наслаждение, ее дрожь и стоны.
– Ты фанатик орального секса… – сказала она утомлённо и томно.
Ник хмыкнул, а потом и вовсе смеётся.
– От фобии до фанатика. Я крут, что тут скажешь.
– Фобии?
– Ну… Я, кроме тебя, ни с кем это не практиковал.
– Да?
– Да. Я тебе говорил об этом, между прочим. Когда мы… когда я тебя в первый раз… поцеловал… там.
– О… Ну, слушай, я тогда тоже… в первый раз же и… Наверное, забыла.
– Вот так открываешь человеку душу, а он даже не помнит.
– Бедненький. Но как же ты лишал своих предыдущих самого сладкого?
– Ну вот так.
– Слушай, а вообще это несправедливо. Ты меня можешь сравнивать с другими.
– Я тебя ни с кем не сравниваю! Ты самая лучшая!
– И тем не менее. А я вынуждена верить на слово, что ты самый лучший. У меня возможности сравнить не было. Может быть, ты дашь мне возможность… шанс… сравнить?
– Ты очень не смешно шутишь.
– То есть ты даже не допускаешь возможности?
– А ты допускаешь такую возможность? Что я с кем-то смогу? После тебя?
– При чем тут ты? Речь шла обо мне.
– Люба, мать твою! Возможно, идею с поркой не стоило так сразу отвергать.
– Ну что ты так завёлся? Это шутка.
– Повторяю – не смешно!
– Нервный какой.
– Люб, не трепли мне нервы. Ты же знаешь, как… как это важно для меня, что ты только моя. Любава… – Он обнял ее, прижал к себе. – Ну, всё уже сложилось у меня как-то. До тебя. Какая разница, что там было до тебя. Это не важно.
– А откуда я знаю, что там было до меня? Ты никогда не рассказывал.
– И не собираюсь.
– Почему?
– Потому что до тебя никого не было.
– Опачки… Подозреваемый путается в показаниях. А мне говорил, что не девственник. Обманул?
– Люб, – Ник вздыхает. – Ну к чему эти разговоры? Я даже не помню… Почти не помню ничего – ни имен, ни внешности. Так, какое-то смутное пятно. Ну, было. Как, с кем… Знаешь, словно это было не по-настоящему. Так, просто удовлетворение потребности тела. И всё. Словно… ну, я не знаю. Не с живым человеком, а с куклой резиновой. Или… просто по необходимости. Не знаю, как объяснить. С тобой всё совсем иначе.
– Так, погоди. Кукла? У тебя был секс с резиновой куклой?
– Люба! Это просто сравнение! Ты допросишься!
– Такой грозный… Слушай, ну я просто в печали… Если ты не делал своим бывшим так приятно, как мне… Если ты к ним так относился. Коленька, какие же у них остались о тебе воспоминания?
– Мне как-то всё равно.
– А мне – нет! Я переживаю за твою репутацию. Надо порыться
