Человек из Преисподней: Часть 1. Дом (СИ) - Шабалов Денис

Между ДОТами – треугольные контрфорсы[103] от пола до потолка галереи. На первом и втором уровне за ним, внутри стены, – метры и метры бетона. А вот на третьем оборудованы огневые точки для стрелков. Они и поменьше, и бойницы другой конфигурации, одиночные. Каждый ДОТ – что первого-второго, что третьего уровня – это целая система: боевой и складской казематы, коридоры-переходы между ними, пункт управления. Боевой каземат понятно для чего – здесь бойцы оборону держат, стреляют через амбразуры по наступающему противнику; коридоры – для сообщения, узкие, ломаные, с тупиками-карманами для задержки осколков или гашения ударной волны; в складском же каземате, за многометровой толщей бетона, хранились средства обеспечения: оружие, боеприпас, медицина, противопожарка. Здесь же находились и комнаты отдыха для бойцов. А в пункте управления размещались терминалы, с которых осуществлялось наблюдение и управление системами обороны.

Таково было строение ДОТов стены Внутреннего Периметра.

Но куда больше надежд возлагалось на башни по четырем углам Дома – фактически именно на них и опиралась оборона. Здесь стояли самые тяжелые орудийные системы – автоматические пушки 2А91, пятьдесят седьмой калибр. Могущество их боеприпаса позволяло бороться даже с тяжелобронированными боевыми платформами, не говоря уж о целях помельче. При этом добраться до них непросто: толщина внешней стены башенного боевого каземата – пять метров. Попробуй пробей. Да и в саму бойницу не вдруг попадешь: они узкие, длинные, во весь каземат, и ствол пушки внутрь утоплен, наружу не выпирает. К тому же и сама пушка на месте не стоит – внутри каземата оборудована целая подвижная система, включающая в себя и пушку, и казенную часть с автоматической системой заряжания, и гондолу оператора. Крепясь посредством кронштейнов к рельсам, проложенным поперек всего зала каземата, орудийная система двигалась вправо-влево через весь зал по полукруглой траектории. Нажал на левую педаль – влево уехал, на правую – вправо сместился. Да и сама гондола бронирована, четырнадцатый калибр держит. Три в одном: высокая мобильность, мощность боеприпаса, бронированность. Серьезный противник.

Впрочем, так было только на первом и втором уровне башен. Третий уровень когда-то в незапамятные времена переделали под стрелковку – пушки сняли в запасники, внутреннее пространство разгородили на два зала, выставили противоосколочные бетонные барьеры, в каждом зале оборудовали пять карманов для стрелков, по две амбразуры на каждом. Итого – десять бойниц. С косыми откосами снаружи, чтоб и обзор и стрельбу на сто градусов вести; откосы выполнены ступеньками, для защиты от рикошетов, вместо подоконника – сетка из толстых стальных прутьев с крупными ячейками: пуля пройдет, а выстрел РПГ или подствольника хоть частично, но задержит. Каждый карман максимально изолирован – опущен ниже уровня основного зала, накрыт бетонной плитой, поставлены противоосколочные перегородки, узкий лаз выхода с лесенкой запирается люком. Если все же влетит выстрел РПГ в бойницу – противоосколочные стенки и люк хотя бы взрывную волну ослабят. Понятно, все, кто внутри кармана, – в кашу… но такова она, война. Редко когда потерь избежать удается.

И именно здесь, в ДОТе третьего уровня юго-западной башни, находился боевой пост группы.

Посоветовавшись с Наставником, Серега раскидал ребят. Решил так. Боевых казематов в башне два: западный, на Парк, и южный, на армейский тренировочный центр. В группе – двадцать человек, он двадцать первый. Значит, по десять человек на каземат. При этом, чтоб пацаны не мешали друг другу, одного бойца на карман будет достаточно. Этим заодно обеспечивается и оперативное перемещение от бойницы к бойнице, и минимизируются потери в случае поражения кармана из РПГ. Итого – единовременно задействовано пятеро бойцов. Остальные пятеро в это время либо магазины снаряжают, либо на отдыхе. А уж в том, что отдыхать необходимость будет, он не сомневался: иногда воевать приходилось сутками. И если взрослые к этому привычны, то курсанты воевать в режиме «сутки напролет» были пока не способны.

Сам он, забрав Одноглазого с его СВД, занял позицию номер один, в южном каземате, – крайний левый карман, откуда открывался наиболее выгодный обзор на Галерею и южный УР. С высоты третьего уровня все пространство галереи лежало как на ладони. Полоса препятствия и «тропа разведчика» по периметру; тактическое поле по центру, с выдолбленными в бетоне окопами и траншеями, искусственно насыпанными холмами, имитационными укрепами и даже небольшим озерцом; тут же по центру – и тренажерная площадка со зданием БСК. БСК, пожалуй, единственное крупное препятствие, за которым могли укрыться тяжелые механизмы. Все остальное – мелковато, разве для четырехсотых-пятисотых подойдет. Правда, укрытием для механизмов мог стать сам южный УР, торчащий тремя ДОТами напротив внешних ворот – но так его еще взломать нужно…

То же самое – отсутствие укрытий – и в западной, и восточной Галереях. И только в северной обстояло не так: там находились Фермы, ряды однотипных крытых загонов со свинками и теплицы с частью посевов – бетонный лабиринт, где случалось иногда и поблуждать. Однако на этом направлении атак бывало почему-то гораздо меньше – при том, что средств поражения больше сосредоточено. Фермы – один из источников продовольствия. И лишиться его хотя бы на время значило перегрузить Плантации. И тогда как бы не полетел к чертовой матери годами выстраиваемый пищевой баланс. А сидеть на рыбе с рисом, разбавляя их иногда индивидуальными рационами, – тоже удовольствие сомнительное…

Едва заняли позиции – тут же открыл файл, сброшенный майором. Первым делом отыскал единую частоту, доложился о готовности. Здесь, в каземате, благодаря открытым амбразурам бой слышался куда явственнее, разом превратившись из смутного тревожного гула в явственный рокот – и по приглушенному стуку крупного калибра, по далеким хлопкам разрывов, доносящимся из ворот южной и западной транзитных галерей, было понятно, что внешних КПП пока еще держались. Наверняка там уже ждали команду на отступление – но отходить начнут не раньше, чем займут свои позиции защитники. Поэтому с докладом медлить – преступно!

Пробежав глазами огневую карточку, ничего нового Серега не увидел. Стандартно для этой позиции: для южного каземата сектор начинался от ДОТов юго-западного УРа напротив башни – и тянулся до самых ворот Внешнего Периметра, включая и их; для западного каземата – то же самое, только в зеркальном отражении. Размечены и расстояния до разных точек галереи – это чтоб на глаз не прикидывать, а сразу поправки для прицела выбирать. Таблицы превышений[104] каждый курсант знает как Отче наш; прикинув, выставил прицел на сто метров – контрóллеры сначала в ворота полезут, здесь их и нужно принимать. А уж потом, когда рассредоточатся по тактическому полю, – будем подстраивать… Оглянувшись на Макса, который, поставив сошки своей винтовки на бетонный подоконник второй амбразуры, глядел в оптический прицел, покручивая колесико резкости, Серега позволил себе слегка позавидовать – с самого начала, еще на первом курсе, Одноглазый показал себя приличным стрелком, на голову выше остальных, и за ним немедленно же была закреплена СВД. На двести метров винтовка прилично кладет; хотя по ТТХ и заявлен один МОА[105] – все же на практике больше: в круг восемь-десять сантиметров уложит пулю. Значит, есть приличный шанс даже пятисотого скопытить. А если по объективам камер поработать – то и двухтоннику попортить кровушки. Ослепить его таким калибром непросто – но хотя бы триплекс побить. Сколы, трещины… Уже плюс, уже видеть мешает. А с Серегиным калашом на двести метров… да без оптики… да еще вниз!.. только по грудной и стрелять. Это значит, что цели его – КШР-400 или кадавры. Серега вздохнул – скорей бы накопилось прилично часов, ствол хороший взять с обвесом! Вон у спецуры какие автоматы: там тебе и пламегасы, и тактические рукояти, и фонари, и подствольники, и оптики какой хошь, прицелы, ПНВ да тепловизоры… А ты сиди здесь с казенным калашом. Он вдруг ухмыльнулся от вскочившей внезапно в голову мысли – сам-то он о крутом автомате мечтает, Одноглазому хоть и слегка, но завидует… А Макс? Что думает, интересно?..