Библиотека современной фантастики. Том 9. Айзек Азимов - Айзек Азимов

Перспектива такого будущего, как кошмар, преследовала известного английского писателя Олдоса Хаксли в последние годы его жизни. Незадолго перед смертью он писал, что «технический прогресс ущемляет маленького человека и помогает Большому Человеку» почти во всех сферах общественной деятельности. Эрих Фромм, один из наиболее популярных на Западе философов, в своих книгах и статьях постоянно предостерегает об опасности такого общества, где «человек строит машины, действующие как люди, и создает людей, действующих как машины». Эту цивилизацию кондиционированного воздуха и кондиционированного сознания обличает в романе «451° по Фаренгейту» знаменитый фантаст Рэй Брэдбери.

Азимов рассматривает социальные последствия научно-технической революции несравненно дальновиднее большинства философов и социологов на Западе. Для него всевластие технократической олигархии — это не фатальный исход, а лишь одно из возможных последствий научного прогресса в том случае, если его плодами завладеет в своекорыстных интересах привилегированное меньшинство, «высшая каста», каково бы ни было ее происхождение.

Как герой романа, так и его читатель приходят к осознанию этой опасности постепенно, убеждаются в ней ходом событий. Вначале Харлан не подвергает сомнению ни разумность установленных в Вечности порядков, ни право Вечных по своему усмотрению кроить и перекраивать историю человечества. Больше того, этот порядок кажется ему единственно справедливым, а деятельность Вечных — продиктованной исключительно заботой о благополучии человеческого рода. Постоянное вмешательство их в судьбы людей воспринимается им как тяжелое, но добровольно возложенное Вечными на себя бремя ради счастья всех прошлых, настоящих и будущих поколений. «Вечность, — поучает он, — не забава и не развлечение для скучающих особ. Мы работаем дни и ночи. Мы осуществляем величайшую миссию. Мы изучаем до мельчайших подробностей все Времена с основания Вечности и до последних дней рода человеческого и рассчитываем неосуществленные возможности, а число их бесконечно, но среди них нам надо отыскать самые лучшие, а затем мы ищем момент Времени, когда ничтожное действие превратит эту возможность в действительность, но и лучшая действительность не предел, и мы снова ищем новые возможности, и так без конца…»

Под влиянием различных обстоятельств Харлан, однако, начинает колебаться в своих убеждениях, внушенных ему в процессе обучения и воспитания. Его все больше возмущает иерархический строй с его «высшими» и «низшими» кастами, где на социальном дне находятся обычные люди — «времяне», похищаемые из реальности для обслуживания Вечных. Он узнает об интригах среди Вечных, об использовании ими аппаратов для подслушивания и слежки, об утонченных методах расправы с нарушителями установленных порядков. В конце концов он обнаруживает, что сама Вечность больше похожа не на идеализированный средневековый монастырь, а на полицейское государство. Ему нечего возразить на обвинения, брошенные ему в лицо Нойс; Вечность предстает перед ним «такой, какой она была в действительности — клоакой закоренелых психопатов, спутанным клубком человеческих жизней, беспощадно вырванных из своей среды».

В ходе драматических столкновений с действительностью, в процессе личных переживаний Харлан пересматривает моральные ценности, которыми руководствовался прежде. Его уверенность в правоте и непогрешимости Вечных по отношению к обитателям Времени поколеблена репликой Нойс: «Но ведь это же преступление!.. Как вы смеете? Кто позволил Вечным распоряжаться нашей судьбой?» Раздражение, которое у него первоначально вызывали сожаления окружающих об отдельных последствиях вмешательства в реальность, перерастает в сомнения в необходимости всей деятельности Вечных вообще.

С незаурядным художественным мастерством и психологическим тактом писатель показывает, как в душе его героя, наделенного обостренным чувством социальной справедливости, нарастает протест. Побуждаемый сначала стремлением лишь реформировать, усовершенствовать социальный строй внутри Вечности, Харлан приходит к решению уничтожить Вечность.

В «Конце Вечности» Азимов обращается к «вечной» философской и моральной проблеме — к конфликту между целью и средствами ее достижения в человеческой деятельности. Эта проблема, над решением которой бились целые поколения мыслителей в прошлом, приобрела исключительную остроту в нашу эпоху, когда развитие науки и техники вложило в руки людей ни с чем не сравнимые средства разрушения и созидания, поставив человечество перед дилеммой: во имя каких целей они будут употреблены. Решение, которое предлагает Азимов, глубже и убедительнее, чем в подавляющем большинстве философских трактатов и моральных нравоучений на эту тему. Его роман содержит в себе опровержение знаменитого иезуитского принципа «цель оправдывает средства», которым обосновывались самые ужасные преступления в истории.

Азимов не останавливается на том сравнительно элементарном и очевидном для каждого случае, когда благородные цели лицемерно провозглашаются для маскировки эгоистических, корыстных интересов отдельных лиц или же привилегированных слоев. Его занимают гораздо более сложные ситуации, когда люди искренне убеждены в благородстве поставленных ими перед собой целей и когда эти цели в самом деле благородны. Могут ли вообще люди искать оправдания своим поступкам в тех целях, которыми они руководствуются? Во имя чего, например, можно без зазрения совести принести в жертву 50 миллиардов людей? Отвечая на этот вопрос, Азимов прежде всего показывает, что за благородными целями могут скрываться совершенно иные мотивы и побуждения, в которых люди не отдают себе отчета. На первый взгляд Вечные в романе ставят перед собой «только одну цель — улучшение реальности, увеличение суммы человеческого счастья». Они искренне верят в это. Однако затем оказывается, что вмешательство Вечных в жизнь людей могло подсознательно быть продиктовано им просто стремлением увековечить свое господство над человечеством. И даже Твиссел, председатель Совета Времени, делится с Харланом своими сомнениями на этот счет: «А вдруг мы, несмотря на все наши самые честные и благородные намерения, остановили эволюцию человека, потому что боялись встретиться со сверхлюдьми?»

Идея путешествия во Времени, воплощенная в романе, позволяет писателю поставить проблему цели и средств в масштабе человеческой истории в целом. Как узнать, в самом деле, в чем состоит наибольшее благо, наивысшая цель с точки зрения всего человеческого рода? В эпилоге романа Азимов вкладывает в уста Нойс собственные размышления о месте и призвании человечества во вселенной: «Наивысшего блага?.. А что это такое? Кто отвечает на этот вопрос? Ваши счетные машины, ваши анализаторы, ваш Кибермозг?» Трудность, связанная с ответом на эти вопросы, как считает Азимов, состоит, однако, не в том, чтобы найти формулу человеческого счастья, равно пригодную для всех времен и народов. Даже если бы подобная формула была найдена, оказалось бы, что ее невозможно применить.