Те, кто выжил - Андрей Круз

– Ты стрелял?

Я даже не сразу услышал, как Вим вызывает меня по рации. Вцепился в тангенту, переключился, сказал:

– Я, я стрелял. Машина прорывалась со стороны Каага, все под контролем. Имею одного пленного, он ранен.

– Я понял, – откликнулся ротмистр. – Если ты на улице – не маячь, скройся в доме, скоро подойдет техника.

Действительно, что-то я совсем осторожность потерял, надо в кучу собираться опять, пока кружащие в небе атакующие вертолеты не прошлись огнем по любой неплановой активности на земле. То есть по мне. Расслабился, обрадовался.

Схватив раненого за воротник кожаной куртки, потащил его к дому, попутно вспомнив, что растяжка с двери никуда не делась. Поэтому просто затолкал его в то самое окно, из которого выскочил, перевалив его как мешок через низкий подоконник. И уже там, внутри, отключив ПНВ и светя себе фонариком, осмотрел его ногу.

Попало в бедро, дважды, кровит сильно, уже на пол немалая лужица накапала, но явно не из артерии течет, жить будет. Можно перевязать, но мне, по большому счету, на сохранность его ноги плевать, я ему не «скорая помощь». Поэтому я жестоко затянул раненому бедро жгутом, а затем связал ему руки за спиной, тоже без лишней сердобольности. И уже потом, достав из разгрузки ИПП, распорол штанину и начал бинтовать ему ногу.

Затем, сдернув с него жгут, стянул им щиколотки: так надежней будет. По ходу перевязки он начал приходить в себя, стонать и охать, но я не обращал на это внимания.

– Ты тут полежи, а я отойду на минутку.

Растяжка на двери. Если кто из голландцев ко мне подъедет, то может нарваться. Ничего сложного даже для меня – чуть подвытащенная чека, намотанная проволока… а точно так? Точно, не вижу никаких хитростей. Но снимать все равно не буду, только замок отопру…

Аккуратно, стараясь даже не дышать, отпер дверь. Затем выбрался из дома через окно, на ручку двери накинул шнур, дернул, укрывшись за углом. Через несколько секунд грохнуло. Вот так оно надежней будет – я не сапер, чтобы раз в жизни ошибаться.

Обратно в дом, уже через дверь, разнесенную в щепки, через облако вонючего тротилового дыма, от которого сразу кисло во рту делается. Вот он, трофей мой, лежит на полу, на меня уставился. Не испуганно смотрит, кстати, но это исправимо, а у меня настроение вдохновенное перед началом беседы – он просто пока этого не понял.

Подхватил стул, уселся задом наперед, сложив руки на спинке. Посмотрел ему в глаза внимательно, посветив фонариком. Затем спросил:

– По-английски понимаешь?

Молчание.

– Если не понимаешь, то мне все равно, – сказал я спокойно. – Тогда разговаривать не будем, а я начну думать над тем, как тебя убить. Ну так, чтобы всем запомнилось.

– Чего ты хочешь?

Акцент сильный, но говорит все же на языке Уильяма Шекспира и Гомера Симпсона.

– Кто ты такой?

Пауза, затем ответ:

– У меня в кармане водительские права, можешь прочитать имя.

– Имя мне не нужно, – покачал я головой. – Кем ты был в Кааге? Ты не один из всех, это сразу видно. Кто-то из старших? Главный?

Вновь пауза…

– Зачем тебе?

Я пожал плечами:

– Тогда не убью – обменяю. Мне один человек из ваших нужен.

– Кто?

Это уже без паузы: похоже, интерес к жизни опять прорезался.

– Дитмир. Молодой, симпатичный, недавно ездил от вас в Антверпен. Знаешь такого?

Молчание.

– Я тебя сейчас буду пинать по больной ноге. Если не поможет и ты минут за десять не расскажешь ничего, увезу туда, – я махнул рукой куда-то в темноту за окном, – и там подвешу в деревне с мертвецами. За ноги подвешу. Как свиной окорок в коптильне.

На «свиной», похоже, оскорбился. Да и хрен с ним, я его действительно зомбякам скормлю, если Дитмира не получу. Кстати, может быть, я его убил уже? Черт его знает, я там половину в лицо не видел.

Кстати, что за револьвер такой я с него взял? Вытащил длинный ствол из кобуры, присмотрелся. «Смит-вессон», шестидюймовый ствол, прицел «льюпольд»… откинул барабан… во как, десять камор. Двадцать второй калибр, мелкашка. А что? Он тихий, как с глушителем, а с таким прицелом и таким стволом еще и метким должен быть.

Вскинул оружие, выстрелил в стену над головой пленного. В помещении получилось все равно довольно громко. Тот дернулся, вскрикнул от неожиданности, затем выругался по-своему.

– Ну что, надумал?

На этот раз я прицелился ему в ногу.

– Знаю я Дитмира.

– Где он?

Пленный вздохнул, затем все же сказал:

– Если сейчас не убили, то в деревне.

– А ты все же кто? – спросил я и добавил: – Давай не темни, не хочешь на дерево вверх ногами в компанию мертвецов – говори.

Сработало. Тот опять вздохнул, затем сказал:

– Меня зовут Фехми Гаши, я здесь главный. Был главный.

Главный – это хорошо. Это уже товар. За Дитмира я его отдам, без вопросов. Не он начал то, что с нами случилось, пусть с ним голландцы за заложников разбираются, а у меня свой счет.

– Со мной были двое, – сказал я пленному. – Оба погибли. Женщину я похоронил, труп мужчины остался в деревне. Где он?

Кажется, он только сейчас сообразил, кто я такой. Это я по выражению лица понял: его аж перекосило от злобы. Но сказать он ничего не успел, я его опередил:

– Если собираешься сказать лишнее – хорошо подумай. Очень хорошо, так, чтобы понять, стоит меня злить или все же не стоит.

При этом я прицелился ему в пах из револьвера. Подействовало: промолчал, аж губу закусил. А что, правильно он сообразил – я от такой твари ничего лишнего слушать не хочу. И не стану.

– Где труп моего товарища? – повторил я вопрос.

– Закопали, – хрипло ответил Фехми. – Рядом с деревней, место точно не знаю.

– Не знаешь? – удивился я.

– Зачем мне знать? Боец взял двух рабов с лопатами, отвел куда хотел, показал место, где копать. Я даже не приказываю, это и так всем понятно.

Ну, может, и так. Даже скорее всего так. Буду выяснять. Буду искать Дитмира и тело Сэма. Обязательно буду искать.

14 июня, четверг, раннее утро. Окрестности деревни Кааг

Светлело. Вим вышел на связь и сказал, чтобы я без его команды в сторону Каага не двигался. Вертолеты огневой поддержки, те, что расстреливали посты охраны, ушли, а вот десантные – большие «еврокоптеры», чем-то смахивающие на наш Ми-8, – стояли прямо в поле у деревни. Возле них выставили боевое охранение, я видел солдат в камуфляже.

С Фехми Гаши я больше не разговаривал – не о чем. Спросил только о том, как он умудрился оказаться на дороге, а не в поселке, и выяснил, что он решил посты проверить, вот и оказался между ними. Вроде как повезло, хоть я в этом и сомневаюсь.

Потом он так и валялся на полу, получив от меня укол обезболивающего, чтобы не загнулся, и глядел в потолок мутным взглядом. Я стащил со второго этажа пулемет с запасными лентами, затем слазил в разбитый «рейнджровер», пополнив список трофеев еще двумя «глоками» и двумя М4, только, как выяснилось, сделанными в Канаде – именно они стояли на вооружении у голландцев. На обеих было по отличному коллиматорному «Аймпойнту М3» – почти вечные прицелы, – а в разгрузке нашлось еще два оптических прицела, четырехкратный «Элкан Спектор» и тоже четырехкратный «аког» с питанием подсветки от тритиевого элемента и собирающей свет фибероптики.