Мечи против колдовства. Сага о Фафхрде и Сером Мышелове. Книга 1 - Фриц Ройтер Лейбер

Камень все лучше и лучше поддавался давлению лома. Скоро его можно будет зацепить как следует и вытащить из стены.

Между тем у Мышелова начало появляться новое чувство, и это был не страх, а чисто физическое отвращение. Воздух, которым он дышал, начал казаться ему густым и мерзким. Ему стала противна липкая смесь, извлекаемая из трещин и теперь напоминавшая чисто воображаемые вещества, такие как драконий навоз или застывшая рвота бегемота. Он старался не прикасаться к ней пальцами и отшвыривал ногой падавшие на пол кусочки. Отвратительное, тошнотворное ощущение стало невыносимым.

Мышелов пытался ему сопротивляться, но с таким же успехом он мог бы пытаться подавить приступ морской болезни, на которую, кстати сказать, новое ощущение было чем-то похоже. У него появилась неприятная дурнота. Рот был полон слюны. На лбу выступили капельки пота, предшественника тошноты. Фафхрд, похоже, ничего не испытывал, и Мышелову не хотелось говорить ему о своих ощущениях – они были нелепы и неуместны, тем более что не сопровождались страхом или испугом. В конце концов те же чувства стал вызывать в нем и камень, наполняя его, казалось, беспричинным, но тем не менее нестерпимым отвращением. Больше он вынести не мог. С извиняющимся видом слегка кивнув Фафхрду, Мышелов подошел к низкому окну глотнуть свежего воздуха.

Это мало чему помогло. Мышелов высунул голову из окошка и глубоко вдохнул. Из-за невероятной дурноты его разум воспринимал все отстраненно, окружающее казалось ему очень далеким. Поэтому, когда Мышелов увидел стоящую посреди поляны крестьянскую девочку, до него далеко не сразу дошло, насколько это важно. А когда он осознал это, дурнота частично прошла, во всяком случае он сумел подавить ее и с растущим любопытством стал смотреть на девочку.

Лицо ее было белым, кулачки сжаты, руки висели вдоль тела. Даже с такого расстояния Мышелов смог различить ужас и вместе с тем решимость, с которыми она уставилась на дверь сокровищницы. Она явно заставляла себя приблизиться к ней, делая один судорожный шажок за другим, словно ей всякий раз приходилось собираться с духом. Внезапно Мышелов испугался, но не за себя, а за девчушку. Она явно испытывала невыразимый ужас и все же шла, бросая вызов ее «непонятному страшному серому великану», – и все это ради него и Фафхрда. Любой ценой, подумал Мышелов, ей нужно помешать приблизиться к сокровищнице. Нельзя, чтобы девочка еще хоть миг испытывала столь сильный страх.

От невероятной дурноты голова у Мышелова работала неважно, но он знал, что должен сделать. На трясущихся ногах он бросился к лестнице, махнув Фафхрду рукой. Покидая комнату, он случайно поднял взгляд и отметил, что с потолком происходит нечто необычное. Но что это такое, понял далеко не сразу.

Фафхрд не обращал внимания ни на перемещения Мышелова, ни тем более на его жесты. Камень постепенно поддавался его усилиям. Чуть раньше Фафхрд тоже почувствовал легкую дурноту, но, по-видимому, благодаря его сосредоточенности она ему особенно не докучала. А теперь все свое внимание он сконцентрировал на камне. Непрестанно работая ломом, он уже вытащил его из стены на ширину ладони. Потом, сжав камень своими мощными руками, он принялся раскачивать его из стороны в сторону и одновременно тянуть на себя. Темное липкое вещество держало крепко, однако с каждым рывком камень немного подавался.

Борясь с головокружением, Мышелов бросился вниз по лестнице. На бегу задел ногой кости скелета, и они отлетели к стене. Что же все-таки он заметил на потолке? Похоже, это имеет какое-то значение. Но он должен увести девочку с поляны. Ей нельзя подходить ближе. Нельзя входить в дом.

Фафхрд уже начал ощущать вес камня и понял, что дело движется к концу. Камень был страшно тяжелый – примерно в фут толщиной. Два осторожных движения довершили дело. Камень начал падать. Фафхрд проворно отскочил назад, и камень с грохотом рухнул на пол. Пустота за ним засверкала всеми цветами радуги. Фафхрд нетерпеливо сунул голову в отверстие.

Мышелов, пошатываясь, шел к входной двери. Он вспомнил: на потолке была кровавая полоса. И как раз над трупом монаха. Но почему? Старика ведь размозжило об пол, разве не так? Неужели кровь после удара брызнула на потолок? Но почему тогда полоса, а не капли? Не важно. Главное, девочка. Он должен добраться до девочки. Обязан. Вот она, уже почти у входа. Он ее уже видит. Мышелов почувствовал, что каменный пол чуть дрожит у него под ногами. Но это, должно быть, головокружение, что ж еще?

Фафхрд тоже ощутил, что пол подрагивает. Но все, что он мог бы по этому поводу подумать, растворилось в изумлении перед увиденным. Тайник почти вровень с краями был заполнен тяжелой металлического вида жидкостью, напоминавшей ртуть, но только совершенно черной. А на поверхности жидкости покоились самые удивительные драгоценные камни, о каких Фафхрд мог только мечтать.

В центре лежал громадный бриллиант, сверкавший множеством граней причудливой формы. Его как бы опоясывали две неправильные окружности; внутренняя была выложена из двенадцати десятигранных рубинов, внешняя – из семнадцати изумрудов, каждый в форме неправильного восьмигранника. Между ними были беспорядочно разбросаны тонкие и хрупкие на вид брусочки хрусталя, янтаря, зеленоватого турмалина и желтой меди. Все они не плавали в металлической жидкости, а скорее лежали на ней, выдавливая своим весом углубления на гладкой поверхности – одни круглые, другие продолговатые. Брусочки слабо мерцали, а камни искрились светом, который Фафхрду почему-то показался похожим на отраженный свет звезд.

Переведя взгляд на тяжелую жидкость, вспучившуюся между драгоценностями, Фафхрд увидел искаженные отражения знакомых звезд и созвездий, которые, если бы не яркое солнце, были бы видны сейчас на небе. Его охватило трепетное изумление, и он снова взглянул на драгоценности. В их замысловатом расположении явно скрывался какой-то важный смысл, какие-то неведомые символы, выражающие ослепительную истину. Более того, казалось, что в них происходит внутреннее движение, что-то вроде неторопливого мыслительного процесса. С виду это напоминало картину, какую видишь, когда ночью закроешь глаза, – не абсолютный мрак, а множество разноцветных движущихся точек. Чувствуя, что он совершает святотатство и вторгается в самую сердцевину мыслящего мозга, Фафхрд схватил правой рукой бриллиант величиною с человеческий череп.

Мышелов чуть ли не на ощупь отыскал дверь и вышел из дома.

Теперь никаких сомнений не оставалось. Плотно пригнанные камни дрожали. А кровавая полоса – это или потолок упал на старика и раздавил его, или пол подскочил вверх. Но совсем недалеко стоит девочка, ее широко раскрытые от ужаса глаза прикованы к нему, она хочет что-то крикнуть, но