Левантевски, шприц! - Радомира Берсень

— А-а-а! О! — Ошеломленно проговорил Левантевски, помотал головой и взял себя в руки. — Ты где такому научилась?

— Пять лет операционной медсестрой оттарабанила, — Лиза вздохнула, — как там тебя по имени-то, парень? Даже не помню, знакомились мы с тобой или просто спотыкаемся друг о друга время от времени. Ладно, успокойся, дружище. Все в порядке. Мы тебя не зарежем. Просто уберем вот эту проблему. И приступов станет меньше. Хорошо? Ты только расслабься.

Фелиссандр отчаянно дернул шеей и с обреченным видом откинулся на пол. Глаза его были остекленевшими. Слегка помотал головой.

— Ты же не умеешь лечить! — С отчаянием прошептал он. — Ты меня со всеми зельями-артефактами в тот раз изуродовала! А теперь с ножом лезешь! Зачем? Не надо!

— Это была не я, — проговорила Лиза, склонившись прямо к его раскрасневшемуся от усилий лицу, — я потом все объясню. И почему я ничего не помню, и куда твой артефакт делся. А уж верить мне или нет — ты сам решишь. Просто пока поверь, что в прошлый раз тебя лечила не я.

Он взглянул в нежные, широко распахнутые сиренево-голубые глаза: в этот раз они смотрели на него твердо и спокойно. Будто это и впрямь был совершенно другой человек. Мягко очерченные губки больше не дрожали. Они спокойно выговаривали слова утешения. А еще … еще эта девица не металась, не суетилась и не выглядела растерянной, она командовала фельдшером так, будто отчетливо представляла себе все последующие действия. Когда она успела так измениться?

— Я не Альзиенна. — Она склонилась так низко, что Фелиссандр ощутил тепло ее дыхания у себя на щеке. — Меня зовут Лиза. Я врач. В смысле знахарица. И довольно опытна в этом деле. Не бойся. Все будет отлично, обещаю.

Лиза покосилась на фельдшера. Тот скроил озабоченную мордочку, повернулся к ним спиной и принялся что-то нараспев бормотать, творя над всеми большой дрожащий пузырь.

— Я не боюсь, — пробормотал Фелиссандр, хотя вовсе не был уверен в этом — впервые в жизни.

Он закрыл глаза и попытался расслабить тело. Где-то совсем рядом, почти неслышно, фельдшер тянул странный напев. Он скрючился до самого пола и старался посылать звук в ухо пациента, чтобы не зацепить действием заклинания Лизу. Та в это время деликатно позвякивала и постукивала, методично доставая из обоих чемоданов целый ворох всяких необходимых вещей. «Смотри-ка, а она уже вполне ориентируется», — мелькнуло в голове у фельдшера, — «запомнила уже все. Молодец, девочка».

С трудом прервав пение, он, охая, поднялся на ноги и потянулся обеими руками к Лизе, которая уже держала флакон с обеззараживающим дымом.

— Ну что пое … погнали? — Глухо сказала она и фельдшер кивнул. Аккуратно опустившись на колени, они медленно и очень осторожно принялись за дело. Вокруг царила неестественная тишина, будто они работали не в доме, а где-то за гранью жизни. И это было очень удобно — ничто не отвлекало. Левантевски время от времени негромко бормотал разные заклинания. Позвякивали флаконы с зельями. Со зловещей беззвучностью поблескивал нож. То и дело мелькали разные артефакты. Наконец разобравшись со шрамами на груди, Лиза принялась снимать одежду, чтобы выяснить не остались ли шрамы где-то еще. В конце концов, бедняга Фелиссандр оказался раздет донага и уложен на ворох собственной одежды.

— Порядок, — Лиза устало вздохнула и выпрямила болезненно ноющую спину, продолжая стоять на коленях, — фух! Ничего себе мы проводим времечко. Весело и увлекательно. Закончили как-то работать два целителя. Пошли и еще немного поработали. Где-то там наш бедолага Арч?

— Так я его домой отпустил, — Левантевски двумя руками потер себе поясницу, — я ж сразу понял, что за тобой бегать придется там, где нормальное существо жопу не протиснет. Кстати, я так и не понял про какую папку ты так настойчиво говорила.

— Ха! Не про какую, а про какого папку. Которого ты вечно поминаешь, когда я делаю что-то не то, — улыбнулась Лиза, — слушай, а чего ж ты тогда с чемоданами явился, если Арча отпустил? И вообще — а что, так можно было? Отпустить его и идти домой?

— Вообще-то нет, — уныло повесил нос фельдшер, — ух нам за это будет завтра фриздюлей от шефа. Я почему чемоданы взял-то — думал, этот тип тебе … тебя … короче, что тебя спасать-лечить придется. Но на самом деле так тоже нельзя делать: рабочие чемоданы категорически запрещено применять где-то за пределами смены. Мы с тобой упорно напрашиваемся, Альзи. Если кто прознает про это …

— Не прознает, — сухо ответила Лиза и подняла глаза — пузырь, что окружал их, колыхался и шел радужными разводами, — мы с тобой, разумеется, ничего такого никому не скажем. А этот … не думаю, что будет жаловаться. Вон какая красота у него теперь на груди. Не мужчина, а конфетка.

— Вообще может, — угрюмо произнес Левантевски, — мы же вон как навалились, буквально насильно его вылечили … да еще и ножом … да еще и без вызова с его стороны — словом, сплошные нарушения. Альзи! Я тебя убью когда-нибудь!

— Непременно, — подмигнула ему Лиза, — но сначала нас убьет шеф.

В эту минуту пузырь беззвучно лопнул, разлетевшись по всему помещению яркими разноцветными искорками. Лиза ахнула и засмеялась.

Глава 37

— Альзи! Это как понимать?! — Разъяренный эльфомуж без стука ворвался в дом. — Уже позднее время, а ты шатаешься тьма знает где! Я уже в третий раз прихожу сюда, а тебя все нет!

Лизе моментально стало дурно при мысли, что у нее в спальне сейчас отдыхает посторонний человек. Пусть юный, пусть раненый, пусть немного после клинической смерти, но все же посторонний. К тому же, связанный с какими-то дворцовыми интригами.

— И-и как же ты узнал, что меня нет дома? — Осторожно спросила она.

— Ну я же не дурак! — Взревел эльф, будто он был не хрупким существом, а гибридом быка и мегафона. — Свет не горит! Я кричу — никто не откликается! Где ты ходишь в такое время? И не говори мне про свою работу — я там был и знаю, что твоя смена давным-давно уже закончилась! Говори немедленно где ты по ночам ходишь! Это … это же распутство! Это неприлично! — Он задохся, некрасиво покрылся пунцовыми пятнами и замолчал, дыша тяжело, с присвистом, глядя налитыми кровью глазами на Лизу. Та вскинула брови в безмолвном удивлении. Затем покачала головой. Да уж, муженек показал себя так показал.

— Я вроде как взрослая девочка, — спокойно ответила она, — мало ли где и во сколько я могу ходить. Вернулась