Левантевски, шприц! - Радомира Берсень
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хотела бы я знать где сейчас эта ваша знахарица, которая так замечательно его вылечила, — проворчала Лиза, — вот найду ее — и буду пинать по жопе, пока оттуда руки обратно не вывалятся. Левантевски! А если тут все как надо вылечить — приступы прекратятся?
— Нууу, — протянул он и принялся осторожно снимать рубашку с неподвижного Фелиссандра, чтобы лучше осмотреть повреждения, — скорее всего да. Не то чтоб он совсем перестанет излучать энергию, но, по крайней мере, она должна ослабеть. Приступы станут ему подконтрольны — до какой-то степени, разумеется. Видишь вот тут кожа совсем истончилась? А вон там даже полопалась. Это создает пути для естественного выхода энергии. Но она такая мощная, что скоро совсем поразрывает эти места к … темным праотцам, короче.
— Шрамы тянут кожу и заставляют ее рваться, — Лиза снова стояла на четвереньках, чуть ли не уткнувшись носом в грудь Фелиссандра, — стало быть выходы энергии — это некий аналог кровотечения?
— Ну да.
— А может мы его сейчас быстренько подлатаем и мир будет спасен?
Лиза и Левантевски взглянули друг на друга, стоя по разные стороны от неподвижного тела.
— Это если он еще живой, — спокойно ответил Левантевски.
— Живой, — кивнула Лиза, — пульс, правда, слабоват, но в наличии. Я думаю он в глубоком обмороке.
— Еще бы! Надо полагать это больно. Особенно когда на твои горящие раны кто-то падает сверху, — фельдшер искоса глянул на Лизу и улыбнулся, — о, гляди, он приходит в себя!
Она ласково шлепнула совершенно одуревшего Фелиссандра по щеке.
— Ну и кто у нас тут глазенками лупает? — Преувеличенно добреньким голосом спросила знахарица. — Кто это у нас тут взял и не умер, а?
— Я … видимо, — хрипло ответил Фелиссандр и потеряно огляделся, — а что … а где …?
Тут к нему сунулся Левантевски.
— Не знаю, не знаю, Альзи, — озабоченно забормотал он, притрагиваясь к шрамам и тут же отдергивая пальцы, — ух, жжет! Как ты его лечить собираешься, такого горячего? Во время приступа делать операцию опасно — можно спровоцировать еще более мощный выброс энергии.
— Какую еще операцию? — С подозрением спросил Фелиссандр, мигом пришедший в себя. Он подобрал ноги, пытаясь усесться. — Зачем мне операция? Я в порядке. Не надо никаких операций.
— Что значит — не надо? Доктор сказал надо, значит надо! — Поучительно сказала Лиза, навалившись ему на плечо, не позволяя подняться. — Левантевски! Артефакт крови, артефакт видений, зелье регенерации, дым обеззараживания и … что-то еще я хотела сказать. Что я забыла?
— Перчатки? — Подсказал тот, напряженно ловя каждое слово, не переставая при этом прижимать пыхтящего Фелиссандра к полу с другой стороны.
— Это само собой. А! Скальпель!
— Что такое скапель? — Осторожно спросил Левантевски. — Я про такое не слышал. Даже в старых книгах.
— Все время забываю, что вы тут на магии заморочены, — Лиза досадливо наморщила нос и ожесточенно почесала его, — тогда нож! Острый, острее самого острого в мире предмета! Найди где хочешь, заточи как хочешь, хоть собственными зубами. Только быстро!
— Понял! — Левантевски пружинкой подпрыгнул и метнулся в соседнее помещение.
— Не-ет! — Засипел Фелиссандр и в ужасе распахнул глаза. — Помогите! Убивают! Режут!
— Ну-ну, милый, пока еще не режут. — Лиза склонилась над слабо трепыхающимся мужчиной и резко надавила ему на плечи. — Не нервируй знахаря, понял? Нервный знахарь — горе в семье. В твоей, причем. Так что лежи спокойно, сейчас мы тебя полечим, будешь как огурчик с помидорчиками.
— Не на-адаа-а! — Тихо взвыл тот, подергиваясь будто его уже зарезали. — Оставь себе проклятый артефакт! Уйди! Оставь меня!
— Альзи, глянь! — Предовольная конопатая рожица фельдшера нависла прямо над перекошенным от ужаса лицом пациента. — Пойдет такой?
— Ну-у …, — Лиза вынула у него из рук огромный нож, Фелиссандр проводил его взглядом и вдруг почувствовал слабость — здоровенный как орудие убийства великана. — Великоват, но в целом пойдет. Нам придется иссекать довольно большие участки. Перехвачу поближе к кончику. Хорошо, что тут ручка отломана — не будет перевешивать.
— Нет, не надо, — застонал ослабевший Фелиссандр и сделал отчаянную попытку сесть, но на него, будто два бандита, навалились знахарица и фельдшер, прижав его к полу.
— Короче, выбора все равно нет. Так, ты обработай тут пространство вокруг и пациента.
— Ты чемоданы не подтянешь? Я их там, у порога оставил. — Деловито попросил Левантевски, вскинув свои тонкие руки. — Альзи, я сейчас сотворю пространственный пузырь, в нем проще будет поддерживать стерильность. Но он долго не продержится — у меня не очень много магических сил.
— Ничего, — кивнула Лиза, — нам в любом случае придется действовать в темпе.
— За что … за что ты меня так ненавидишь? — Яростно сверкая глазами прохрипел Фелиссандр. — Ты меня и в первый раз чуть не убила! Изуродовала! Украла артефакт! За что?
Медики переглянулись.
— Левантевски, думаю тут нужна сильно могучая анестезия.
— Могу спеть колыбельную, — с готовностью проговорил он и Лиза укоризненно засопела.
— Очень смешно, парень! Как ты это себе представляешь? Баю-баюшки-баю, всех зарежу, всех убью!
— Глупая ты! — Не выдержал Левантевски и отвернулся, обидевшись. — Я имею в виду магическую песню, с помощью которой погружают в бесчувственный сон раненых и тяжелобольных. Кстати, имей в виду, в знахарской академии этому не учат, это магия моего народа.
— Насколько глубок этот сон? — Спросила Лиза, зачем-то обшаривая свои карманы. Фелиссандр прикрыл глаза, не слушая этот бред и пытаясь смириться с тем, что он вот-вот умрет. Приступ вымотал его настолько, что для сопротивления у него сил уже не осталось.
— На грани со смертью, — доверительно понизив голос ответил Левантевски, — это колыбельная тишины. Если ее допеть до конца — то все, кирдык.
— Вы не знахари, вы — убийцы, — пробормотал Фелиссандр, не размыкая век, — пусть моя кровь вам до конца жизни руки жжет!
— Левантевски? — Лиза ухмыльнулась.
— Шприц?
— Нет, лучше какую-нибудь колотушку. Мягенькую. Чтоб больному в лоб дать. Кажется, его пора обезбредить. Ну или спой ему свою арию тишины.
— Колыбельную! — Занудным голосом поправил ее Левантевски. — А ты чего такое делаешь?
Лиза выкопала откуда-то из глубин своей униформы косметический карандаш для бровей и старательно вычерчивала на груди Фелиссандра бесформенные кляксы, несколько отступив от шрамов.
— Как хорошо, что ты такой гладенький, — она одобрительно провела ладонью по коже, — хоть брить не нужно.
Фелиссандр лишь зашипел сквозь плотно сомкнутые губы.
— В общем смотри. Я рисую контур иссечения. Резать придется по здоровой ткани. Я делаю надрез, подсекаю снизу, отслаиваю, аккуратно снимаю — ты тут