Елизавета I - Маргарет Джордж

– Начисто лишена мозгов, – закончила я за него. – Поднимайся. Вдруг королева пошлет за тобой?

– Не пошлет, – помотал он головой. – Она никогда за мной не посылает, никогда, никогда…

– Это неправда.

Я взяла его за руку и потянула из постели. И, словно и не было всех этих лет, он снова превратился в маленького мальчика – до тех пор, пока не поднялся и не оказался на голову выше меня.

– У нее снова в любимчиках Рэли с Дрейком, – пробормотал он. – Она выслушивает их грандиозные планы и финансирует, поверив их хвастливым россказням.

– Хвастливым россказням? В случае с Рэли – возможно, но Дрейк, если мне не изменяет память, в самом деле совершил кругосветное путешествие, открыл путь вдоль южной оконечности Америки, именем королевы потребовал для Англии территории на западном побережье Северной Америки, ну и прочие подобные мелочи.

– За последние пять лет он не сделал ничего. У него все в прошлом. – Роберт сунул ноги в теплые туфли и направился к камину. – Он старик. Ему хорошо за пятьдесят. Все свои морские походы он совершил лет пятнадцать-двадцать тому назад.

– Разгром армады не считается?

– Он же не в одиночку ее разгромил. – Роберт застонал. – Ох, матушка, прошу вас! Сейчас еще слишком рано!

Он устроился перед камином и протянул руки к огню:

– Мне нужен эль. Чтобы прояснить голову.

– Сперва эль, чтобы замутить голову, потом эль, чтобы прояснить голову.

Тем не менее я попросила слугу принести ему кувшин. Пока мы ждали, я отдернула занавеси, чтобы впустить в комнату как можно больше тусклого света. Мне показалось или его лицо было все в красных пятнах? Он задрожал и обхватил себя за плечи.

– И как ты собираешься завтра участвовать в турнире? – поинтересовалась я. – Ты же с табуретки того и гляди упадешь.

– Завтра я буду в порядке, – пообещал он.

По крайней мере, ему достался последний день трехдневных празднеств. Со временем церемония переместилась со дня восшествия на престол на День святой Елизаветы. Какое совпадение! Или это был еще один пример необычайного поворота судьбы. Фортуна всегда благоволила ей, как в мелочах, так и по-крупному.

Эль, похоже, и в самом деле пошел Роберту на пользу. Как пожухлый цветок, оживающий после дождя, он на глазах порозовел и воспрянул и вскоре уже как ни в чем не бывало разглагольствовал о своих планах и о том, как все они многократно окупятся в будущем. Я велела ему одеться и прийти ко мне: хотела кое-что ему показать.

Когда он явился, я приказала подать ему обед, и он с аппетитом накинулся на еду, пачкая салфетку сыром и заварным кремом.

– А теперь, когда ты подкрепился, дорогой сын, взгляни-ка вот на это.

Я сдвинула поднос в сторону и положила перед ним книгу в солидном переплете. Она еще пахла свежей краской, будто только что вышла из-под печатного пресса. Он посмотрел на нее и пожал плечами.

– Она тебе знакома?

– Ну да, – отозвался он. – А что?

Я ткнула в заголовок пальцем: «Рассуждение о наследовании английского престола».

– С таким же успехом она могла бы называться «Как закончить свои дни на плахе за государственную измену». Каким образом ты вообще оказался с ней связан? Почему, почему она посвящена тебе?

Ее европейский автор, некий «Р. Долеман, из моей каморки в Амстердаме», благодарил Роберта за неоценимые услуги «друзьям» и утверждал, что Роберт Деверё, граф Эссекс, именно тот человек, который после смерти Елизаветы будет облечен властью решать, кто из претендентов на престол станет править.

– Понятия не имею, – пожал он плечами. – По всей очевидности, это католическая пропаганда, которую тайком привезли в Англию иезуиты. Стиль с головой выдает Роберта Парсонса, самого непримиримого врага Елизаветы в стане католиков. Попытки выдать это за сочинение из Амстердама настолько очевидно шиты белыми нитками, что это просто смехотворно.

Парсонс руководил иезуитами и их миссией в Англии из Испании. Десять лет тому назад он высадился в Англии, но после поимки его сообщников бежал из страны, чтобы продолжить деятельность из безопасного места. Пасквили, слухи и сфабрикованные улики были его излюбленными методами устранения видных протестантов.

– Эта книжонка направлена на то, чтобы очернить тебя лично, – сказала я. – В противном случае зачем было отдельно упоминать твое имя в связи с двумя самыми болезненными для королевы темами – престолонаследием и забравшими слишком много власти подданными?

– Я не знаю, – сказал он. – У меня много врагов. Люди, которые не хотят, чтобы я преуспел; люди, которые распространяют против меня кривотолки; люди, которые наговаривают на меня королеве…

– Ой, только не надо снова про Сесилов. – (В последнее время Роберт вбил себе в голову, что они вознамерились сместить его.) – Не они написали книгу.

– Нет, но они непременно покажут ее королеве.

– Следовательно, ты должен показать книгу первым. Пожаловаться на злокозненных иезуитов. Посетовать вместе с ней на людское коварство. Лишить Сесилов козырей.

Он поднялся и склонил голову набок:

– Именно это я и намеревался сделать. Сразу же после турнира. Но сперва у меня по плану подгонка костюма.

Следовало бы проявить к этой теме интерес, но костюмы и маски наводили на меня скуку. Пусть всем этим восторгается королева. Роберт повернул голову, и его лицо оказалось хорошо освещено. Возможно, я ошибалась; сейчас кожа его выглядела чистой. Но мы с ним так редко оставались наедине, что мне необходимо было поговорить с ним, а не тратить время на пустую болтовню о костюмах.

– Роберт, сдается мне… матери подмечают подобные вещи… что твое здоровье в последнее время… – (Намекнуть, сказать прямо или обвинить?) – Ты хорошо себя чувствуешь?

Я решила для начала намекнуть.

– Да, если только не переберу эля в таверне, – заверил он. – Я постараюсь больше этого не делать.

– Я говорю не о прошлой ночи, а обо всем прошлом годе. Мне кажется… я вижу… что ты изменился. Резкие перемены настроения. Сыпь на коже. Сонливость. Я боюсь, не подхватил ли ты французскую болезнь.

– Это потому, что я побывал во Франции, дорогая матушка? – Он широко улыбнулся, чтобы сбить меня с толку.

– Это возможно и в Англии, дорогой сын. И здесь у тебя было куда больше возможностей путаться с женщинами, нежели во Франции.

– Нет! Нету у меня никакой французской болезни! Да, было время, когда я этого боялся… Но опасения не оправдались. – Он стукнул кулаком по колену, и лицо его внезапно исказил гнев. – Я пришел к нему как пациент, в ужасе, трясясь от страха. О, он вылечил меня, а потом в подпитии разболтал об этом всем своим друзьям, насмехался надо мной, утверждая, что