Ежевика в долине. Король под горой - Мария Гурова

– С другой стороны, непонятно, почему мы рассчитывали на парадную арку с драконьей пастью вместо фронтона, – подметил Илия, разглядывая скалу.

– Не рассчитывали, но были бы рады увидеть, – Тристан тоже шарил по ветвям возле расщелины, будто бы искал знак или тайный рычаг.

– «Радость» – немного неуместное слово в случае встречи с драконом.

– С мертвым драконом.

– Вообще без разницы. Не хотел бы я идти в пещеру, перешагивая через челюсть чудовища.

– Хочешь, я войду первый? – предложил Тристан.

Но его идея была воспринята не очень радушно. Илия недовольно посмотрел сначала на него, а потом на вход, куда действительно можно было протиснуться только по очереди.

– Надеюсь, твое предложение продиктовано заботой, а не желанием унизить меня. Я не боюсь, – одернул Илия.

– А я боюсь, – мгновенно ответил Тристан. – Нормально бояться идти в темную пещеру с тысячелетним мертвецом, знаешь.

Изнутри пахло сыро и затхло. Парни переглянулись, Илия поморщился.

– Ладно, чего тянуть? – сказал он, шагнул вперед и зажмурился.

Он вновь возложил слишком большие ожидания на мифические возможности легендарных мест. Ничего не произошло. Он обернулся к Тристану.

– Мне кажется, мы слишком бдительны.

– И мнительны.

– Именно. Зажги мне факел, а я схожу на разведку.

– Может, я с тобой? – он уже копошился в сумках, доставая медицинский спирт, бинты и спички.

– Я недалеко. Как только увижу что-то интересное, кликну тебя.

– Хорошо, – согласился Тристан и протянул ему веревку. – Обвяжи вокруг корпуса. Мало ли, лучше перестраховаться.

Илия спорить не стал. Они обменялись: факел – Илии, конец веревки – Тристану. Без причины Илия считал шаги. На девятом послышался далекий глухой звук, а на двенадцатом сверху посыпалась земля и мелкие камушки. Послышался крик Тристана, и Илия почувствовал, как тот с силой дернул веревку на себя. Грохот катящихся камней – огромных валунов – стремительно нарастал. Илия бросился обратно, но не успел, вход начало засыпать, он только видел, как рыцарь, поначалу ринувшийся навстречу, вынужденно отступил и бросился под крепкие корни дерева перед ущельем. Камни долетали еще пару минут, хотя первой порцией выход засыпало доверху. Илия еще какое-то время закрывал голову руками, а когда звуки стихли, выпрямился. Пришлось повязать платок на лицо – вокруг столбом стояла пыль. Пульс стучал бешено, впервые за долгое время Илию охватила паника. Он перебирал руками камни, но понимал, что слой настолько толстый, что его не разгрести за неделю в одиночку. Факел на земле продолжал тускло гореть, Илия схватил его и растормошил пламя. Он звал Тристана и надеялся, что тот просто его не слышит, как и он его. А если его завалило? А если его оглушило ударом камня? А если ему нужна помощь, которую Илия не может оказать? Илия не считал, сколько проторчал у входа, но, когда пламя факела почти померкло, он почувствовал, как что-то потянуло за веревку, все еще опоясывающую его талию. Илия попробовал дернуть ее на себя, но груда камней только дразнила его, зажав канат в неподвижные тиски. Но извне веревка все же тянулась и тащила его вперед. Значит, Тристан жив. Илия подумал, что, должно быть, рыцарь привязал край троса к тяжелому камню или бревну и столкнул его с горы, чтобы подать знак. И тяга была такой настойчивой, что Илии остался только один способ ответить Тристану. Развязывать мудреный узел одной рукой было сложно, но Илия справился. Напоследок сжав грубый войлок, словно прощаясь с последней нитью, связывающей его и с внешним миром, и с адъютантом, который, очевидно, не находил себе места, Илия разжал ладонь. Край троса выскользнул и спрятался в щели между валунами, вильнув, словно мышиный хвост. Илия проводил его глазами, развернулся в сторону зияющего чернотой туннеля и сделал первый шаг.

Глава IX

Босой король

Сохрани меня, память грядущих людей! Век, в котором я жил, был концом королей. Умирали в молчаньи печальном они, И величье венчало их скорбные дни.

Гийом Аполлинер, Сохрани меня, память грядущих людей…

Неприветливая пещера была узкой, иногда Илия протискивался боком, однако был искренне благодарен, что еще не повстречал ни одной развилки. Не хватало только блуждать в лабиринте с угасающим факелом, одной флягой воды и, смешно ли, одиноким завалявшимся сухариком в кармане. Спустя двести пять шагов (он все еще их считал) он уперся в тупик. Ощупав преграду, Илия понял, что перед ним плотная завеса древесных корней, за которой не наблюдалось никакого другого препятствия. Он достал кортик и принялся рубить проход. Корни поддавались с трудом, скорее, не поддавались вовсе. Илия пошарил по стенам вокруг – глухо. Путь дальше лежал через проем, обвитый корнями. Илия принялся усердно резать, ковырять и распутывать древесные косы. По ту сторону зарослей он чувствовал дуновение свежего воздуха. Когда Илия окончательно измотал себя, решил вместо отдыха осмотреть результат. Теперь в корневом кружеве появилась дыра, в которую Илия мог протиснуть руку, он засунул ее по локоть и не почувствовал ничего, кроме холодного ветра. Это его обнадежило. Факел потух, но с той стороны пробивался тусклый холодный луч, его хватало только для того, чтобы привыкшие к темноте глаза могли различать корни и пальцы. Когда отверстие стало немного шире, Илия присел отдохнуть. Он прикинул, сколько еще ему времени потребуется на расчистку прохода.

– Больше, чем я имею ресурсов, – Илия позволил себе два глотка воды – один, чтобы размягчить кусочек сухаря, который считался за ужин, второй, чтобы запить скудную трапезу. После еды, если ее можно было таковой назвать, Илия прикрыл глаза и откинулся на корни.

Он не спал, скорее дремал. После обрывочного сна продолжал работу. В прорехах между корнями менялся свет – с едва заметного на яркий, с холодного на теплый. Портал разрастался, сухарь закончился, воды оставалось на дне фляги, а Илии нужен был еще день, чтобы он смог пролезть наружу. От голода и жажды силы иссякали, лезвие затупилось, а руки были стерты и исколоты в кровь. Когда луна в очередной раз вышла в небо, Илия отложил кортик, замотался в шинель и лег на корни спать. На мгновение он подумал, что мог бы отчаяться – сейчас или намного раньше – но в голове тут же промелькнули образы. Тристан у входа в пещеру, рыцари в окрестностях Пальеры, его однополчане на Новом фронте. Мысли неслись дальше и прилетели к порогу дома герцогини, на котором сидела Гислен, перебирающая