Зерг по имени Маша - Сергей Валентинович Хабаров

эта ущербная, по меркам Вселенной, раса, всё, что от них требовалось, это отдать эссенцию лучших своих представителей и отправиться на свалку истории, растворившись на биомассу в желудках зергов. Эссенцию лучших они-то отдали, и в результате у роя появилась новая королева, а вот с отправкой на свалку истории — тут возникли проблемы. А та продолжила его дело, церебралы ей не подходили, вернее, они были слишком независимы для неё, слишком сильны. Поэтому Керриган от них избавилась. Новой хозяйке роя нужны были офицеры, и она нашла применение человеческой эссенции, результат — новый подвид зергов — матери стай. Как офицеры роя, они были не столь эффективны, как церебралы, но зато их было много и они быстро производились. Худо-бедно, система снова заработала, и Керриган удалось навести порядок в рое. А теперь трон снова свободен, и матери стаи грызутся по чём зря. Рано или поздно, евгенический процесс сделает своё дело, и они сами выведут себе совершенную мать стаи, которая сможет возглавить рой. Но это слишком долго, а сейчас кризис, протоссы выжигают планеты везде, где находят зергов, люди крепко держат зергов за горло на Чаре. Впервые за свою историю рой может понести невосполнимые потери.

Абатур вернулся в своих мыслях к воспоминаниями о бледном зерге, экспериментальной матери стаи. Сравнивая себя с Богом, Абатур нашёл свой камень, который не в силах был поднять. И это было его лучшее творение — и самый большой позор. Он сам не понимал, в каком трудовом припадке он создал её яйцо. Люди бы назвали это творческим вдохновением, но Абатур над такими вещами не задумывался. Несколько циклов он ходил неадекватным, пребывая в творческом экстазе от собственной гениальности. Осознавая свою неадекватность, он не решался продолжать эксперименты, боясь наделать ошибок. У него была только одна попытка и её нельзя было провалить. Королева роя никогда не разовьётся в тепличных условиях. Поэтому он подобрал стаю, регулярно терпящую потери. Там она должна была выжить и прогрессировать. Такой материал уже будет жалко терять, поэтому он установил в неё кое-какие принципы, которые не дадут ей пропасть и … умереть. И всё было хорошо, он даже собирался встретиться со своим детищем с глазу на глаз и указать её истинное место в иерархии роя. Вот только когда он получил её первое яйцо, несущее отпечаток самой сути бледного зерга, он испугался по настоящему. Не за себя, а за весь рой. Бледная мать стаи была всесторонне развита, проклятье, да у неё даже появились задатки генора. Но экспериментальная особь не желала править. И напротив, анализ яйца показал, что она хоть и может возглавить рой, но приложит все возможные усилия, чтобы этого не делать. Будто предчувствуя своё будущее, она уже сейчас распространяет парадоксы, пробуждающие в разумных зергах независимые личности, иными словами, она одним своим присутствием возвращает зергов в изначальное состояние. Абатур сомневался в механизме этого процесса, но, теоретически, со временем бледный зерг полностью уничтожит сам принцип сетей контроля и ныне разрозненный рой потеряет возможность к объединению навсегда. Хорошо хоть бледная распространяла свои парадоксы постепенно, а не в геометрической прогрессии, когда один ей заражённый способен заражать других.

При таких обстоятельствах Абатур, и без того ходивший по краю, не решился на встречу. С «Восьмой» не то что встречаться, разговаривать опасно. Что станет с ним, Абатуром, после контакта с бледным зергом? Как изменится его мышление? А что, если он откажется от своей святой цели — поиска совершенной формы? Вот какие вопросы по настоящему пугали Абатура.

«Нет, бледный зерг не должен существовать, — сделал вывод Абатур — Эту особь надо как можно скорее уничтожить и растворить в кислоте. А питательный субстрат пусть поглотит крип. И чтобы ни одна цепочка ДНК не уцелела!»

Абатур переключил своё внимание на арену. Прототип новой матери растерзал своего противника на куски. А теперь поднимала куски побольше и демонстрировала их зрителям. Тем самым прославляя свою победу. Сейчас она счастлива и празднует победу, но уже вечером она окажется у Абатура в логове на криповом столе, надёжно зафиксированная щупальцами и клешнями. Там генор медленно расчеленит её и поглотит по частям, чтобы выделить более совершенную эсенцию, и на её основе создать новую экспериментальную модель.

— Абатур, — выдернул его из размышлений улучшенный гидралиск. — Есть донесение.

— Да. Говори.

— Разведчики докладывают, что Седьмая предала ваш договор. Она рассказала бледному зергу всё, что знала. И даже больше. Червь-убийца уничтожен.

— Да. Я ожидал этого. Вероятность предательства была существенной.

— После того, как черь был убит, их отряд разделился. Сейчас хороший момент, чтобы захватить экспериментальную особь.

— Никакого захвата. Бледного зерга необходимо уничтожить.

— Урум будет недоволен. У него есть на эту мать стаи какие-то планы.

— Планы? Он вступал с ней в контакт?

— Да.

— Плохо. Долго длился контакт?

— Около часа.

— И он уже заразился парадоксами. Очень плохо. Надо будет подчистить ему память, это пока единственное эффективный способ от парадоксов. Радует то, что Урум контактировал с ней недолго, и после очистки памяти он не станет полным идиотом.

— У нас могут быть проблемы. Ваш приказ остаётся прежним?

— Да. Подключите все имеющиеся у нас в том регионе силы. И пошли люгера. А проблемы с Урумом оставь на меня.

— Будет исполнено.

Гидралиск кивнул головой в знак почтения и удалился. Столько проблем с этим бледным зергом, а нервные клетки не востанавливаются даже у зергов. Абатур посмотрел на торжествующую мать стаи, та уже покидала арену. Пожалуй, сегоняшняя вивисекция доставит ему удовольствие.

Глава 14

— Кто адским монстром входит в дом? Кто с детства каждому знаком? — прошептала сама себе Маша и поймала прыгнувшего на неё зерглинга левой рукой за нижнюю челюсть, а правой за верхнюю.

Атаковавшие их зерглинги были самые простые, поэтому убивать их не составляло труда. Но их было много.

— Он уже здесь! И будет тут! Приходит сам, его не зовут! — Маша напряглась и, словно Геракл, разрывающий пасть льву, разорвала пасть зерглингу. Только в своём случае она немного перестаралась и оторвала нижнюю челюсть к чертям.

Из раны умирающего зерглинга её обдало горячей кровью.

— Трех с половиной метров ростом, нос тупой, в сучках и наростах! — продолжала она напевать одну агрессивную песню из детства.

Так ей было легче бороться со страхом, а страшно было очень, но бездействие смерь. Поэтому страх хочешь не хочешь, а надо преодолевать, тем более её преодолевать страх и боль её учили. Про нынешнюю ситуацию сказать можно было следующее: одно дело выбивать