Пресвитерианцы. Первый поход - Василий Кленин

Генерал Ли приложил к листу оттиск своей печати (у него теперь есть печать? — успел изумиться Гванук) и вручил его пленному самураю. После чего отпустил на все четыре стороны. И так он проделал шестьдесят с лишним раз! Шестьдесят с лишним раз заставив Даичи Ивату писать бесполезный текст… Шестьдесят с лишним раз объявив врагам, что он — Ли Чжонму — действует вместе с кланом Мацуура. И вскоре освобожденные пленники разнесут эту весть по всему острову или даже по всему Ниппону.

«Гениально, — только и подумал Гванук. — Теперь Мацуура не отвертятся».

До вечера старый генерал успел сделать еще одно важное дело: на четвертом уровне замка обнаружили внушительную темницу, где в грязи и дерьме сидели три десятка человек. Ли Чжонму не поленился у каждого выяснить: кто он, откуда, за что попал в яму. Кого-то (большинство) отпускал на свободу, парочку явных преступников велел вернуть обратно, нескольким даже предложил службу. Но один пленник старика заинтересовал особо.

— Смилуйся, господин! Отпусти меня, я смогу тебе достойно заплатить!

— Ты? — искренне изумился Ли Чжонму.

— Я торговец из Хакаты. У моего брата еще немало имущества есть. Он заплатит за меня!

— А скажи мне торговец: знаком ли ты с таким человеком — Хирата Ёсихиса?

— Конечно! Все в Хакате знают его!

— Отлично! Ты пойдешь со мной. Сведешь меня с ним — и получишь свободу. Совершенно бесплатно. Гванук, отмой его и накорми!

…В предрассветных сумерках армия Ли Чжонму нагрузилась добычей и тихо покинула замок Аябэ. Очень многое унести не удалось, но что поделать? Лучше потерять в добыче, чем погибнуть от стрел Мацуура. За день чосонское войско (в котором, правда, уже служила пара сотен ниппонцев) прошло почти весь путь по долине Тикуго и начало подниматься в горы. В укромном месте воины устроили небольшой отдых, а потом взвалили на себя тяжелые мешки и корзины… И пошли обратно!

Вернее, не совсем. Армия Ли Чжонму начала забирать вправо, к западу. В сторону Хакаты. На небо поднялась уже совершенно полная луна и освещала дорогу не намного хуже солнца. Воины ворчали, но Ли Чжонму не ленился объезжать на лошади колонну из конца в конец и подбадривать бойцов:

— Ничего-ничего, мои воины! Зато мы окажемся там, где враг нас совсем не ждет!

Далеко за полночь, когда люди совсем валились от усталости, генерал подозвал к себе тигромедведя.

— Теперь твоя очередь. Бросайте поклажу и всем полком идите к Дадзайфу. Возьми с собой Гото Ариту — он знает дорогу. Осмотритесь — и если есть возможность — возьмите их тепленькими. Из того, что я выяснил, гарнизон там совсем небольшой. Но понапрасну не рискуй.

Чу Угиль кивнул, покосился на своего ниппонского приятеля-соперника и только махнул головой: пошли, мол, покажешь себя.

Головорезы растворились в ночи, а остальное войско все-таки встало на отдых. Почти все тут же повалились спать, но с рассветом армия вновь была поднята и с трудом двинулась дальше на запад.

Замок Дадзайфу стоял на высоком каменистом холме, за мелкой речкой. Гото Арита не соврал — он не производил впечатление неприступного: высокий вал, слишком обширный, чтобы его целиком смог защитить маленький гарнизон. И всё. Никаких разных уровней, узких мостов и извилистых лестниц в скале. Неудивительно, что ворота были распахнуты настежь, а в них стояли довольные Головорезы.

— Вообще, без проблем, — хвастался Угиль своей победой генералу. — За укреплениями плохо следят: вал промыт дождями в нескольких местах. По этим промоинам мы и поднялись. Заметили нас, да поздно. Бои шли уже наверху, за отдельные здания. Стрелять в темноте они почти не могли, так что потерь у меня совсем мало.

Зданий было немало: площадь у Дадзайфу была большая, вся плотно застроенная. Имелись и настоящие дворцы, и казармы, и склады. Темница тоже нашлась.

— Вот здесь мы пока и остановимся.

— Это самый ужасный замок из всех, что ты захватил, генерал, — хмыкнул Арита.

— Это самый лучший замок, самурай-дружище. И вскоре ты в этом убедишься.

Как раз вскоре (не позднее этого же вечера) к Дадзайфу подошла многотысячная толпа. Или войско. Понять трудно: слишком разношерстный брел народ, хотя, и явно вооруженный. Только одна группа — явные самураи со знаменами — внушала некоторое уважение.

— Что у них за знаки, Арита? — спросил Ли Чжонму, стоя на валу.

— Два лепестка абрикоса — это камон клана Отомо, — меланхолично ответил самурай.

Он был спокоен. Полностью готовый к предстоящей битве и неминуемой смерти. Слишком уж большая толпа вышла против них. А укрепления Дадзайфу не выдерживали никакой критики. У всесильных же пу-шек не осталось ни пуна пороха (более 300 граммов — прим. автора).

Правда, пока толпа смущенно стояла в нескольких перелетах стрелы. Дело в том, что везде, где только можно, Ли Чжонму приказал вывесить флаги с наспех намалеванной шестнадцатилепестковой желтой хризантемой — знаком-камоном императорского дома. И жители Хакаты, услышавшие про захват Дадзайфу, теперь гадали: кто же засел в замке?

— Выдвигаемся, — скомандовал старый генерал.

К многотысячной толпе выехала пара десятков всадников Сука, сам Ли Чжонму, Гванук, Гото Арита и тот самый пленник из Аябэ. Группа встала на предельной дистанции для чосонских стрелков, а позади, за валом, притаился весь полк Головорезов с Угилем во главе.

— Давай, — приказал генерал Ли пленнику. — Иди к ним и приведи ко мне Хирату Ёсихису.

— Что⁈

— Разве мы с тобой не об этом договорились?

— Но там же войско! Они сначала убьют, а потом спросят…

— А ты постарайся.

Перепуганный торговец из Хакаты неуверенно двинулся к огромной темной массе ополчения. Переговорщики ждали очень долго. Всадники даже устали сидеть в седлах и спешились. Наконец, от хакатского войска отделились пяток паланкинов и в окружении пеших воинов двинулись к замку. Носильщики поставили «сундучки с людьми» в ряд, оттуда вылезли богато разодетые предводители (только один из них был в доспехах).

— Я Ёсихиса Хирата, купец из Хакаты! — громко возвестил один из них. — Кто вы такие, по какому праву захватили Дадзайфу и зачем искали именно меня?

Ли Чжонму тихонько ударил коня пятками.

— Почтенный Хирата! — начал он. — Я генерал Ли Чжонму. У нас с вами есть один общий знакомый: почтенный Го Вайжэнь из города Люцзяган.

Ниппонский торговец резко переменился