Момент истины - Владимир Богомолов

– Благодарю! – отказался Алехин.

Андрей почему-то подумал, что помощник коменданта и ему предложит папиросу, однако этого не случилось. Капитан опустил коробку в карман, постучал мундштуком папиросы о розовый полированный ноготь большого пальца и, обнаружив затем, что зажигалка осталась в старом обмундировании, вопросительно посмотрел на Алехина, и тот понял его взгляд.

– Костя, – оборачиваясь, сказал он, – спички.

Из кустов орешника со стороны опушки вылетел брошенный чьей-то сильной рукой коробок спичек и упал около офицеров. Кто такой Костя, Андрей не знал, но сообразил, что тот, очевидно, ведет наблюдение: просматривает подступы от шоссе к лесу.

Подняв коробок, Алехин зажег спичку и протянул ее помощнику коменданта. Затем, предупредив, что разговаривать в лесу можно только шепотом, стал объяснять, что им конкретно предстояло.

– Как вам известно, – сказал он вполголоса капитану, – разыскивается группа, представляющая значительную опасность для действующей армии… По имеющимся предположениям, они могут сегодня, во второй половине дня, появиться здесь, в лесу. На путях их вероятного движения внутри массива будут устроены засады – в одной из них мы и будем с вами участвовать… Наша задача: проверка под видом комендантского патруля, в определенной обстановке, – подчеркнул Алехин, – всех проходящих мимо нас по той дороге…

– Что означает – «в определенной обстановке»? – спросил помощник коменданта.

– Засада с подстраховкой. На месте вы все поймете… Последовательность проверки: сначала основные документы – удостоверения личности и командировочные предписания. Затем второстепенные: расчетные и вещевые книжки, продовольственный аттестат, быть может, наградные удостоверения и другие документы… После этого необходимо ознакомиться с содержимым вещевых мешков проверяемых или другого багажа…

– То есть как «ознакомиться»?… Вы хотите сказать – обыскать? – переспросил помощник коменданта.

– Нет. Так сказать я не хочу, а делать тем более. Этого надо постараться избежать. Мы попросим их самих предъявить свои вещи для осмотра.

– Выходит, обыск на добровольных началах… А в смысле закона?… Это положено?

– Да, разрешено… Это необходимость… Я имею официальные указания, – осторожно заметил Алехин.

«А я таких указаний не имею», – хотелось заявить капитану, но он этого не сказал, а спросил:

– Какова моя роль? Что лично я должен делать?

– Что делать?… Представитесь официально – назовете свою должность и фамилию – и попросите предъявить документы для проверки. Вы приглашены, чтобы мы действительно выглядели комендантским патрулем. – Алехин улыбнулся. – Если они знают вас в лицо – а такая возможность не исключена: они были в Лиде, – чтобы все выглядело как можно правдоподобнее. В момент проверки они должны быть убеждены, что имеют дело с комендантским патрулем и что нас всего двое.

– Правдоподобно!.. – Капитан чуть усмехнулся, одними губами. – Но офицерские наряды посылаются только в черте города.

– Об этом знают немногие. А потом, бывают исключения: выезды на чепэ, целевые проверки и тому подобное. Так что это несущественно… – Алехин посмотрел на капитана и продолжал: – Значит, проверяем основные документы, потом – второстепенные, а затем и вещи…

– Это тоже моя обязанность?

– Нет. Вы как старший наряда предложите им предъявить для осмотра вещмешки или чемоданы – что у них будет – и показать содержимое. Остальное делаю я. А вы должны страховать от возможного нападения, как это положено и при комендантской проверке. На месте я вам покажу все в деталях…

– Вы сказали, что мы будем вдвоем, а лейтенант? – Помощник коменданта указал взглядом на Блинова.

– Его с нами не будет. Он должен подстраховывать со стороны, из засады. А мы будем вдвоем. Да, я обязан вас предупредить: во время проверки с первой минуты и до самого конца требуется предельное внимание и осторожность…

– Знаю, – поморщился капитан. – Мне уже говорили.

– Возможно, я в чем-то и повторяюсь, но я должен вам пояснить… Цель наших усилий: взять их с поличным или заставить проявить себя… Для того и проверка с подстраховкой из засады… Зачем это делается?… Понимаете, при поимке врага случается и так – ни обыск, ни последующие допросы ничего не дают…

– Насчет обысков и допросов, – усмехнулся помощник коменданта, – вам, безусловно, виднее…

– Почему я вас предупреждаю о необходимости максимальной осторожности? – продолжал Алехин, будто не замечая язвительной реплики капитана. – Мы с вами будем своего рода живой приманкой… Понимаете, они видят перед собой всего двоих, а о тех, кто в засаде, и не подозревают… Место там безлюдное… Таким образом мы как бы провоцируем их, создаем им условия проявить себя, показать свою истинную суть…

– И как… в чем же она может проявиться?

– Если это враг, скорее всего, они попытаются нас убить.

– Да, перспективка не из приятных, – с улыбкой заметил помощник коменданта. – Но она неоригинальна: на войне убивают – такова жизнь!.. Обязанности свои понял… Мне только немного неясно… Допустим, мимо вашей засады кто-то проходит… И мы… вы их обыскиваете… А если они совсем не те, кто вам нужен?… Если это честные советские люди? Тогда что?

– Придется извиниться.

– И только?

– А что тут еще можно сделать?

– Не знаю. Это уж по вашей части. Лично я с подобной проверкой сталкиваюсь впервые!

Капитан затянулся папиросой, и оба помолчали, думая каждый о своем.

… В отношениях с прикомандированными армейскими офицерами нередко возникали неясности, если даже не двусмысленность. Их привлекали для выполнения определенных ограниченных функций, для совершения второстепенных, вспомогательных действий, и сообщать им суть дела не разрешалось. Для того были основательные не только формальные соображения, но производило такое умолчание на людей гордых и самолюбивых не лучшее впечатление. Преодолеть это старались подчеркнуто-уважительным обращением, что и делал в эти минуты Алехин.

Ему требовалось высказать помощнику коменданта еще кое-какие наставления, однако, почувствовав неблагоприятную, с язвительностью, реакцию, он умолк, решив немного повременить и продолжить разговор по дороге или уже на месте. Он сразу понял, что капитан – человек с характером, точнее, с норовом, и ладить с ним будет непросто, а противопоставить этому можно только добродушие и вежливость, столь облегчающую отношения между людьми.

Когда, докурив, помощник коменданта бросил папиросу, Алехин, подобрав окурок, сунул его в землю под орешину. Капитан посмотрел, поджал губы, но ничего не сказал.

– Костя! – оборачиваясь, позвал Алехин. – Мы возьмем спички?

– Ну что с вами поделаешь… – лениво и вроде неохотно ответили из кустов.

Стоя немного в стороне, Блинов продолжал присматриваться к капитану. Помощник коменданта был на полголовы выше Алехина, значительно темнее волосами, но светлее лицом – свежевыбритым, чистым и гладким – и несравненно представительней; его стройной, горделивой осанке мог позавидовать любой офицер. И голос у него был выразительный, мужественный, удивительно приятный. «Такие нравятся женщинам, – подумал Андрей. – И вообще производят впечатление… Да-а! Где же я его видел?…»

71. Алехин, Егоров и другие

Немного погодя заброшенной травянистой дорогой они шли в глубь леса – Алехин и капитан бок о бок, Андрей в трех шагах позади.

День выдался ведренный, теплый, однако если в Лиде было сухо, то здесь недавно пролил дождь, в тени омытых им деревьев было прохладно и сыро, пахло лесом и прелью. Солнце, проникая сквозь редкие просветы в листве, тысячами искринок сверкало на мокрой, росистой траве.

Приехав сюда утром одновременно с другими розыскниками Управления контрразведки фронта, – Поляков отправил в лес почти всех офицеров своего отдела, – Алехин вместе с Таманцевым выбрал место для засады на порученной им дороге и, возвратясь на опушку, отправился к старой пустующей стодоле, которую он сам посоветовал Полякову использовать для размещения штаба руководства войсковой операцией.

Подступы к этому бесхозному строению – владельцы хутора вместе с хатой были сожжены немцами за связь с партизанами – на значительном расстоянии охранялись спрятанными на местности автоматчиками. Алехина остановили, и ему пришлось предъявить документы лейтенанту в форме пограничника.

Вокруг стодолы кустились заросли крапивы, было совершенно безлюдно и запустело, однако на земле перед входом виднелись свежие следы подъезжавших сюда «студебеккеров», и когда Алехин, проскользнув в щель между половинками ворот, ступил внутрь, он разглядел в царившей там полутьме человек тридцать.

Посредине, прямо перед ним, возле походного столика с какими-то бумагами стояли и разговаривали несколько генералов, и среди них в центре – Егоров. За их спинами, соблюдая некоторую дистанцию, двумя раздельными полукругами располагались офицеры.