Дурман - Ольга Горовая

И сейчас, вон. Спала же. И температура есть, горит вся, он кожей чувствует. А вцепилась в него так, что и клещами не отцепить. Руками и ногами оплела. Да Виталя и не хотел от нее уходить. Но и, учитывая все причины, даже не пытался сейчас наладить и утрясти конфликт, пусть и начал признавать, что в некоторых местах перебдел. Да и, как ни крути, а вот за последние дни, ее слова про опасность и последствия - заиграли для Казака новыми красками. Сейчас он многое переоценил. Быть может потому, что сам, до седых волос, боялся, что с его женой что-то случится. Хоть и знал, что в этот момент никак не может подставить Батю. То же ли мучило и Таню? Вполне вероятно. И что тут сказать, в ее точки зрения - тоже правого не мало…

Так-то оно так. Но для Танюши его безопасней. Пусть пока, лучше, врозь побудут. Капец, как тяжело обоим, Виталя подыхал без нее. Да и по Тане видно было, что не на курорте все это время. Но ничего. Он себе на горло наступит. Лишь бы ее только не прижали. А потом, как хоть немного утихнет, признает, что услышал, понял ее страхи. Готов обсуждать.

ГЛАВА 27

У них с Батей давно все спланировано было. И сам выход из колонии - разыгран по нотам. Правда, Казак считал, что перебдел Дима. Уж сильно хитрит, и как бы самого себя не обхитрил по ходу. Ведь порешить на пустой дороге могут. Но с Батей особо не поспоришь.

Только вышло, все равно, все не так, не по плану. Лиза эта, непонятно откуда вылезла, пассия Димина бывшая, приперлась под колонию, встречать Калиненко. Узнавала, выходит, следила. Ну не жилось ей спокойно, лешего за ногу! А Витале пришлось все в процессе менять, перемещая парней по позициям, потому что Бате так даже интересней показалось. И информацию, хоть какую-то, чуть ли не из-под земли доставать, как только Димка ему позвонил. Вот, не сиделось девочке дома, так всем головняка добавила.

Казак ее слабо помнил, по ходу, если бы Батя не напомнил и не велел пробить все, что сможет, и не вспоминал бы.

Но оба в итоге решили, что это и не настолько уж плохой вариант. И квартира Лизы, как перевалочный пункт для Калиненко - даже лучший выход. Да и сама Лиза, как понял Казак, Диме пришлась по вкусу. Впрочем, Батя и раньше к этой девчонке благоволил сверх меры. Сейчас же, даже на него наехал, поставив на место и показав тем самым, где новое положение Лизы. Удивил Виталю, не поспоришь. Ошарашил. Пришлось вылазить из своего «общественного образа» простецкого и грубоватого дворового пацана, и извиняться. С Батей спорить не собирался.

Да и потом, покрутившись немного, подергав Лизу то так, то эдак, когда Калиненко был не рядом, понял, что Димку в ней зацепило. Преданность и верность Батя всегда ставил на первое место. Оценил и сейчас, видимо. Тем более, после срока. Хотя… Имея свой опыт, и видя, что Димка многие вещи воспринимает, как само собой разумеющееся, попытался пару раз с Батей поговорить. Одна проблема: про свою жизнь так и не рассказал же толком. А сейчас, так вообще, не тянуло это обсуждать. И ситуация у них - не до сантиментов, выгрести бы все, и похвалиться Казаку перед Батей особо было нечем.

Правда, он не очень понял, почему Батя сам не подумал о безопасности Елизаветы? Ведь видел Виталя, что не настолько она ему и «по боку». Да и раньше Дима всегда Лизу выделял, считай, «отношения» с ней имел, а не тупо - саму Лизу. Казаку было с чем сравнить. Да и видел, может оттого, что с боку, и у самого сейчас на этом фронте - провал полный, что все больше цепляет Батю. Друг, вообще, таким отличался - если уж принимал людей в свою душу - то в один момент и навсегда, руководствуясь какими-то, одному ему ведомыми, мотивами. Мог сопоставить, первую жену Димкину, вообще Бате безразличную, Виталя помнил. А тут - ясно же, что признал Лизу, как свою женщину. Дал всем понять, самому Витале в первую очередь. Так и защитить надо… Или это Казака переклинило на этой теме, просто? А Дима, после зоны, вообще на другом сосредоточился, понятно. Тем более, что они ни от кого особо не таились у Лизы, подставляли. Пришлось напомнить другу очевидное, и проконтролировать.

А самого Казака зацепило немного иное, чего скрывать? Смотрел, как Лиза вокруг Димы вьется, как смотрит на друга. И нет, нет, а задевало. И почему Таня не может просто закрыть глаза на все? Почему не может принять его таким, каков он? Ведь обоим плохо, е-мое! И настроение из-за этого пасмурное, злое.

Еще и времени толком нет! Приезжал к ней ночами и вырубался, да и то, не всегда выходило вырваться. Хорошо, что простуда прошла у Танюши, одной тревогой меньше. Дима круто взялся за дела, сразу стартанув по всем фронтам. И новый губернатор добрался в область. Все складывалась, вроде, в их пользу. И Витале легче, с одной стороны, немного разгрузило его. Однако, в другом плане - загруз по самое темечко, то и дело вспоминал все слова Тани. Блин! Как ни крути, а его сейчас в нелегал опять затянуло по полной. Он и до автосалона едва-едва добирался пару раз в неделю.

А Таня это - словно нюхом чует, ходит мрачнее тучи. Уже и не спрашивает ничего, и обнимает до дрожи, вроде, целует, словно дышит им. А только и Виталя чувствует, что оба на взводе. И по краю, на нерве ходят. Телепает. Он это в ней ощущает, а она - в нем. И тайны его - просекла. А от того, по ходу, только грустнее становится.

- Таня, да пошли ты на фиг свои закидоны! - не выдержал Казак однажды утром, глядя в ее запавшие глаза.

У него самым реальным образом внутренности наизнанку выворачивало, когда такую тоску в Танюше своей ощущал. Удавиться хотелось. И сигареты горечь эту не перебивали.

- Ведь обоим же легче станет, Танечка, - обнял ее щеку, притянул так, чтоб она ему в плечо уткнулась. - Зачем так маяться, свет мой ясный? Ведь не так и сложно, другие же могут…

Таня, до этого просто молча поддающаяся его объятиям и прикосновениям, вскинулась и как-то так глянуло на него, что Виталя сам понял - зря разговор завел. Вот, не то ляпнул что-то, однозначно.

- А что, сравниваешь уже, Виталь, сговорчивей нашел? Разочаровался в выборе? - и не сказать, что с претензией, скорее опустошенно поинтересовалась она.

Но так, как-то, что Виталя вздрогнул. Понял и прочувствовал, что ей по душе, как ножом полоснул, своими словами.

- Твою налево, Таня!

Дернул к себе, не позволяя отстраниться. Обхватил двумя руками уже, чтоб ближе к нему. А Таня - как ледышка в его руках. Замерла, и не поддается. И холод ощущается кожей.

- Да не о том же говорю! Не нужен мне никто, кроме тебя, хоть и упрямая, как три черта! - зарылся лицом в ее пряди.

- И все-таки, раньше не сравнивал, - вроде и улыбнулась, но так грустно, что матюкнуться захотелось.

- Тань, - не пустил, когда она начала высвобождаться из его рук. - Да, не сравниваю я!

Но она все равно пыталась отстраниться и, в конце концов, ему пришлось ее отпустить.

- Сложно со мной тебе, любимый, да? Прости, - отвернувшись, Таня отошла к шкафу.

И начала шмотки перебирать, словно бы выбор в одежде перед ней стоял охре**ть, какой большой. А ведь он сам ей всего два свитера привез, да джинсы. Чтобы держать «на коротком поводке». И не в чем там было колупаться с таким занятым видом!

Все-таки ругнувшись, физически ощущая тяжелую и паскудную то ли вину, то ли обиду, Виталий вышел на балкон, достав сигареты. И понимал, вроде, умом, из-за чего она насупилась: заикнись Таня о том, что «кто-то, где-то там, жил бы иначе, чем он…» разнес бы полдома от ревности и ярости, от страха, что она на других смотрит… И на нее бы обиделся. Но и сейчас, бл**ь! Ему же, тоже, не в кайф, что она его принять до конца не может. По двойным стандартам живет Казак, выходит? Ему можно, а ей - нет?

Не знал. И умом многое понимал, вроде, а душу все равно разъедало. И за себя, и за нее. И как это решать, а главное, когда? Где сейчас время на эти заскоки взять - х**н знает!

Так и уехал, не поговорив больше толком, и затылком чувствовал, как между ними эта обида расплескивается, отдаляя.

Хотел вечером приехать, как-то искупить, задобрить Таню, но Батя решил прошвырнуться по объектам, с пацанами побазарить, и Виталя не мог его не сопровождать. А потом Дима попросил дом его по-тихому подготовить: охрану наладить и по сменам пацанов расставить, в принципе, хату в порядок привести, может, подрихтовать там что-то по мелочи, потому что собирался после приема у губернатора и сам туда перебираться, и Лизу с собой привезти. И Казак застрял на два дня, потому что Бате, и без бытовухи, было чем заниматься, хватало интриг и подводных течений. А когда, вроде, просветлело немного, и он написал Тане, что приедет - оказалось, что у нее дежурство. И да, Виталя помнил, что она его «настоятельно» попросила не появляться больше в клинике после того кипиша. Вроде и понятно все, и на звонки отвечала, и сообщения писала, а все тот же холодок прямо-таки веял. Хотя, может тут ее задело больше, что он столько времени теперь на другие обязанности тратил? Таня знала, что Калиненко вышел. Казак ей сказал, и старался хоть как-то чего-то рассказать, помня о ее упреках, что он с ней ничем не делится. Но что тут расскажешь? Что он делал все эти дни? Ничего же из того, что любимой женщине говорить вслух стоило.