Бумеранги. Часть 2 - Варвара Оськина

– Иди ты в задницу, О’Конноли, – неожиданно пробормотал Майк, поводил губами, словно хотел сказать что-то ещё, а потом тяжело поднялся. – Я ухожу.

– Закрой за собой дверь, – равнодушно бросила она и даже не оглянулась.

В тишине кабинета раздался шорох одежды, чуть шаркающие шаги и тихий щелчок замка. Выждав ещё пару минут, Джиллиан повернулась и с презрительной улыбочкой оглядела избегавшую прямого взгляда команду.

– Что, у остальных отнялись ноги или по пути потерялась мораль?

Ответом стала тишина и поджатые губы. Замечательное трусливое единодушие. Потянувшись за разбросанными на столе снимками, Джил спокойно проговорила:

– Рид берёт своей личностью, поэтому наймите хороших актёров и сценаристов, подключите их к агитации. Пускай обойдут каждый дом, каждую квартиру, каждый офис. Пусть пристают к людям на улице, кричат на перекрёстках и поют в метро. Мне нужно, чтобы они разговаривали, а не раздавали тупые листовки, словно купоны из супермакета. Найдите…

Джил прервалась, когда в кабинете раздался новый щелчок замка, а затем в помещение ворвался терпкий аромат сигарет и сладкой лакрицы. Джиллиан инстинктивно вздохнула и прикрыла глаза. Она не ждала Бена так рано, но, видимо, он очень спешил.

– …Найдите проверенных репортёров и договоритесь о нужных сюжетах.

Она не отрывала взгляда от дурацких листовок, которые зачем-то сосредоточенно перекладывала, а сама с волнением вслушивалась в тихий шорох шагов. И в этот момент Джил вдруг поняла, что не знает, как будет жить дальше. После шести лет попыток, забыть Бена не хватит и целых трёх жизней. Бесполезно. Но у него ещё оставался шанс на счастливое будущее, карьеру и любимую женщину. Да, будь всё немного иначе, она стала бы для Бена преданнейшим существом. Возвела бы на пьедестал, положила бы весь мир к его ногам! Она бы верила и прощала, любила и сражалась за каждый проведённый рядом с ним день, улыбку, за одно только слово «сядь». Но, увы, всё будет уже с другой. Нормальной. Не Джил.

– Оставьте нас, пожалуйста.

Голос Рида прозвучал так близко, что Джиллиан вздрогнула. Она ощутила, как волос коснулось чужое дыхание, и едва сдержалась, чтобы не потянуться к этому теплу. Джил знала, что стоит ей сделать шаг, откинуть голову на несуразно большое плечо, и всё будет хорошо. Но, увы, очень недолго.

– Я скучал, – тихо проговорил Бен, когда кабинет полностью опустел.

– Отрадно, что у тебя есть время на такие праздные мелочи.

Джил услышала, как скрипнули спинки двух кресел, когда Рид слишком сильно впился в них пальцами, но мебель выдержала. Она приняла на себя весь удар и прямо сейчас была последней преградой, что мешала Риду схватить упрямо стоявшую к нему спиной женщину. Но та потянулась за снимками в попытке избавиться от ощущения тепла за спиной, а в следующий миг Бен не выдержал. Своей длинной рукой он одним резким движением смахнул всё со стола, вынудив Джил испуганно сжаться.

– Давай поговорим, – с нажимом произнёс Бен и демонстративно встал рядом, пытаясь заглянуть Джил в глаза, но она отвернулась. – Ты пытаешься отрешиться от того, что произошло.

– А что произошло? Ничего не было, Бен. Ни здесь, ни в Вашингтоне.

– Но это не так! И я даже не знаю, что страшнее: твоя попытка сделать вид, что всё случившееся – это нормально, или дурацкое бегство от правды в иллюзию контроля.

– Не смей! – Она предупреждающе подняла палец. – Я стараюсь делать свою работу. Напомню, именно ты настоял на моём возвращении. Так не мешай!

– Ложь! Ложь! Ложь! Везде одна ложь, Джил, – покачал головой Рид, а затем резко оттолкнул от себя кресло и отошёл прочь. – Я вижу тебя насквозь, каждое твоё действие, мысль или намерение. Знаю, когда ты врёшь или недоговариваешь. Могу с точностью до минуты назвать время очередной дозы и даже количество капсул. А ещё я знаю о кошмарах, мигренях из-за гематомы в мозгу и сложностях с концентрацией.

– Откуда? – прошептала ошарашенная Джиллиан и медленно повернулась, впервые поднимая на Бена взгляд. – Откуда, чёрт побери? Следишь за мной? Или тебе кто-то донёс… Ван Берг? Она же сказала, что я прилетаю…

Но Бен лишь покачал головой.

– Я просто знаю, Джил. А ещё знаю, что вот это тебе не поможет.

Он неожиданно подкинул в ладони слишком знакомую баночку с весело загремевшим там содержимым, и Джил зашипела. Метнувшись к одному из кресел, она сунула руку в карман жакета и с ужасом обнаружила пустоту. Ублюдок!

– Тебе страшно, мартышка. Прямо сейчас ты чертовски напугана, думая, что я лишил тебя власти над собственным разумом и эмоциями, над возможностью не спать. Но что дальше?

– Не тебе решать, Бен! Это не твоё дело!

Она стремительно подошла к нему и попыталась вырвать из рук упаковку, но пальма оказалась слишком высока. А ещё двигалась удивительно ловко, пока уворачивалась от цепких пальцев зарычавшей Джиллиан.

Это была какая-то детская возня, которая сопровождалась сердитым сопением с обеих сторон. Бен не дотрагивался до прыгающей вокруг него Джиллиан, не позволял себе коснуться даже случайно, только отходил всё дальше, пока она скакала вокруг злой обезьяной. Однако это не могло длиться вечно, и в самый неудачный момент тонкий каблук зацепился за ворс ковра, и нога подвернулась. Джил зашаталась и точно рухнула бы на пол, но Бен её удержал. И, казалось, остановилось даже движение воздуха, когда его руки сомкнулись на талии. Замерла в воздухе пыль, завис падавший за окном дождь и стих шум кондиционера. Всё напряглось и затихло вместе с застывшими неподвижно людьми. Один из них в восторге боялся пошевелиться, вторая – пыталась не захлебнуться отчаянием.

Бен медленно поднял руку с зажатой в ней упаковкой и тыльной стороной ладони, не касаясь, провёл вдоль бледной щеки Джил, даря всю возможную сейчас ласку. Его глаза отчаянно просили довериться, вернуться и просто жить… Но мягко ударились о донышко капсулы, Джил моргнула, а в следующий момент извернулась и выхватила из несопротивляющихся пальцев добычу. Отступив на несколько шагов, словно напуганное животное, она не сводила глаз с Бена и силилась отыскать там разочарование, но в тёплой меди не нашлось ничего, кроме безвыходной тоски. И тогда она решилась ударить.

– Перестань лезть в мою жизнь. Перестань преследовать, якобы оберегать или хоть как-то контролировать. Я благодарна тебе за спасение своей шкуры и верну потраченные деньги.

Всё. На этих словах глаза Рида полыхнули такой оскорблённой злостью, что Джил едва не отшатнулась. Но это хорошо, это совершенно правильно. Так и должно быть. Она хотела его гнева, ненависти, презрения, всего чего угодно, но только не любви. Однако, когда он открыл было рот, Джил его остановила. Подняв руку с зажатыми в ней стимуляторами, она договорила:

– Моя жизнь принадлежит только мне. И только я имею право решать, что с ней делать. Глотать